Возвращение короля - Толкин Джон Рональд Руэл - Страница 53

Никто не ответил ему: но он увидел, как посерели их лица от ужаса, и снова громко засмеялся: ему казалось, что дело идет хорошо.

— Хорошо, хорошо! — сказал он. — Он дорог вам, я вижу. И его дело такое, что вам не хотелось бы, чтобы он потерпел поражение. Да, это так. А теперь ему придется выдерживать медленную пытку, такую медленную, какую только позволяет искусство великой башни. И ничто его не освободит, разве что когда он будет окончательно сломан, он придет к вам, и вы увидите, что сделали. Так и будет — если только вы не примете условия моего повелителя.

— Назовите условия, — спокойно сказал Гэндальф, но стоявшие рядом видели гнев на его лице, и он казался старым и сморщенным, согнутым и потерпевшим поражение. И они решили, что он примет условия.

— Вот они, — ответил посол и улыбнулся, оглядывая их одного за другим. — Сброд Гондора и его обманутые союзники должны немедленно отступить за Андуин, вначале дав клятву никогда больше не нападать с оружием на Саурона Великого открыто или тайно. Все земли к востоку от Андуина отныне и навсегда будут принадлежать исключительно Саурону. Земли к западу от Андуина до туманных гор и прохода Рохана будут платить дань Саурону, люди здесь не имеют права носить оружие, но могут сами решать свои внутренние дела. Но они должны будут восстановить Изенгард, который они бессмысленно разрушили; Изенгард будет принадлежать Саурону, и в нем поселится его лейтенант — не Саруман, но более достойный доверия.

Глядя в глаза послу, они прочли его мысль. Он будет этим лейтенантом, и все, что останется на западе, попадет под его пяту: он будет их тираном, а они — его рабами.

Но Гэндальф сказал:

— Это слишком большие требования за освобождение одного слуги. Ваш хозяин хочет получить взамен то, что ему иначе пришлось бы завоевывать. Или поля Гондора ослабили его надежду на победу в войне, и он начал торговаться? И если мы действительно ценим этого пленника так высоко, что помешает Саурону, главному предателю, и на этот раз сыграть свою роль? Где этот пленник? Пусть его приведут и отдадут нам, и тогда мы обсудим требования.

Казалось, что Гэндальф, внимательно следя за своим врагом, нанес ему сильный удар, и посол на мгновение потерял дыхание; но затем он снова засмеялся.

— Не перекидывайся словами в своем высокомерии с ртом Саурона! — воскликнул он. — Ты говоришь глупости! Саурон ничего не дает. Если вы просите его о снисходительности, то сначала должны выполнить его требования. Вы слышали его условия. Принимайте их или отвергайте.

— Вот что мы примем! — неожиданно сказал Гэндальф. Он откинул свой плащ, и белый свет сверкнул, как меч в темном месте… Прежде, чем посол смог отвечать, Гэндальф отобрал у него вещи: кольчугу, плащ и меч. — Мы примем это в память о нашем друге! А что касается условий, мы отвергаем их полностью. Уходите, ибо ваше посольство окончено и смерть близка к вам. Мы пришли сюда не для того, чтобы обмениваться словами с проклятым предателем Сауроном, а тем более с одним из его рабов. Убирайся!

Посол Мордора больше не смеялся. Лицо его исказилось от удивления и гнева и стало похоже на морду хищника, который устремился к добыче и получил палкой по пасти. Гнев наполнял его, бессмысленные звуки ярости вылетали из него. Но он посмотрел на суровые лица капитанов, на их смертоносные глаза, и страх победил в нем гнев. Он громко крикнул, развернул свою лошадь, и весь отряд дико поскакал назад к Кирит Горгору. Солдаты дунули в свои рога, подавая условный сигнал; и еще до того, как они доскакали до ворот, Саурон защелкнул свою ловушку.

Забили барабаны, взметнулись огни, большие двери черных ворот широко распахнулись. Оттуда быстро, как вода из поднятого шлюза, выходило большое войско.

Капитаны поскакали назад, и войско Мордора испустило насмешливый крик. Пыль поднялась в воздух, поблизости двинулась армия жителей востока, ждавшая сигнала в тени Эред Литуя за дальней башней. От холмов с обеих сторон от Мораннона двигались бесчисленные орки. Люди запада оказались в ловушке, и вскоре их лагерь окружило кольцо врагов в десять раз и больше, чем в десять раз, превышавшее их число. Саурон принял предложенную приманку в стальные челюсти.

Мало времени было у Арагорна для организации сопротивления. На одном холме стоял он с Гэндальфом, и здесь прекрасно и отчаянно было поднято знамя с деревом и звездами. На другом холме стояли знамена Рохана и Дол Амрота — белый конь и серебряный лебедь. На каждом холме воины построились кругом, глядя во все стороны и ощетинившись копьями и мечами. Но в направлении Мордора, откуда должен был прийти главный удар, стояли слева сыновья Элронда с дунаданцами, а справа — принц Имрахил и люди Дол Амрота, высокие и прекрасные, а также гвардейцы башни стражи.

Дул ветер, пели трубы, свистели стрелы, но солнце опустившееся к югу, затянулось испарениями Мордора и сверкало сквозь дымку, отдаленное, тускло-красное, как будто наступил конец дня и, может быть, конец всего светлого мира. И из сгустившейся дымки вылетели назгулы, своими холодными голосами издавая крики смерти; и всякая надежда погасла.

Пиппин был потрясен ужасом, когда услышал, что Гэндальф отвергает условия и обрекает Фродо на пытки в башне, но он овладел собой и теперь стоял рядом с Берегондом в переднем ряду людей Имрахила. Ему казалось заманчивым быстрее умереть и покончить горькую историю своей жизни, раз уж все погибло.

— Я хотел бы, чтобы Мерри был здесь, — услышал он свои слова, и быстрые мысли пронеслись в его мозгу, когда он глядел на приближающихся врагов. — Ну, ну, во всяком случае теперь я лучше понимаю бедного Денетора. Уж если приходится умирать, мы должны были умереть вместе. Но его нет здесь, и я надеюсь, что у него будет легкий конец. А теперь я должен сделать все, что смогу.

Он выхватил меч и взглянул на него, на переплетающиеся красные и золотые узоры; цветистые буквы Нуменора сверкнули на лезвии пламенем. «Он сделан для такого часа, — подумал Пиппин. — Если бы я смог ударить им этого грязного посла, может, тогда я сравнялся бы с Мерри. Ну, уж кого-то из этих животных я ударю перед концом. И хотел бы я снова увидеть ясное солнце и зеленую траву!»