Возвращение короля - Толкин Джон Рональд Руэл - Страница 50

— Ворота разрушены, — сказал Имрахил, — и мы не владеем достаточным мастерством для их восстановления.

— В Эреборе, в королевстве Дейна, есть такие мастера, — сказал Арагорн, — и если наши надежды не погибнут, я со временем пошлю Гимли, сына Глоина, за самыми лучшими мастерами горы. Но люди надежнее ворот, и никакие ворота не защитят от врага, если люди их покинут.

Так закончился совет капитанов: они решили выступить на второе утро с этого дня с семью тысячами, если смогут их собрать. Большая часть войска пойдет пешком из-за труднопроходимой местности. Арагорн возьмет две тысячи из тех, кого он привел с юга; Имрахил — три с половиной тысячи; а Эомер — пятьсот рохиррим, лишившихся коней, но пригодных к боевым действиям и пятьсот лучших всадников; будет и еще один отряд в пятьсот всадников, среди которых поедут сыновья Элронда, дунаданцев и рыцари Дол Амрота. Всего шесть тысяч пехотинцев и тысяча всадников. Главные силы рохиррим, под командованием Элфхелма перекроют западную дорогу против врага, оставшегося в Анориене. Были немедленно посланы для сбора сведений быстрые всадники на север, на восток от Осгилиата и на дорогу к Минас Моргулу.

И когда были подсчитаны силы и сделаны все приготовления, Имрахил неожиданно и громко рассмеялся.

— Это величайшая шутка в Гондоре, — воскликнул он. — С семью тысячами — во времена могущества Гондора они послужили бы лишь авангардом армии — мы собираемся напасть на горы и неприступные ворота черной земли! Так ребенок может угрожать закованному в латы рыцарю своим луком из ивовой ветки! Если Повелитель Тьмы действительно знает так много, как вы утверждаете, Митрандир, не улыбнется ли он, вместо того, чтобы испугаться, и не раздавит ли нас мизинцем, как комара, пытающегося укусить его?

— Нет, он попытается увлечь комара в ловушку и отобрать у него жало, — сказал Гэндальф. — И среди нас есть такие, которые для него опасней тысячей рыцарей в латах. Нет, он не улыбнется.

— И мы тоже, — сказал Арагорн. — Если это и шутка, то слишком горькая для смеха. Нет, это последний ход в опасной игре, и для одной стороны или для другой он будет означать конец. — Он выхватил Андрил, и лучи солнца отразились в лезвии меча. — Я не вложу его в ножны, пока не кончится последняя битва, — сказал он.

Через два дня армия запада собралась на полях Пеленнора. Войско орков и жителей востока подошло из Анориена, но под ударами рохиррим дрогнуло и бежало после недолгой схватки у Каир Андроса; и после того, как была отражена угроза, и после прибытия подкреплений с юга город получил сильный гарнизон. Разведчики донесли, что к востоку до самого перекрестка дорог падшего короля не видно врага. Все было готово для последнего удара.

Леголас и Гимли должны были ехать вместе с Арагорном и Гэндальфом в авангарде; там же были дунаданцы и сыновья Элронда. Но Мерри, к своему стыду, не мог ехать с ними.

— Вы не пригодны для такого пути, — сказал Арагорн. — Но не стыдитесь. Даже если вы больше ничего не свершите в этой войне, вы уже заслужили великую честь. С нами пойдет Перегрин, он будет представлять народ Удела; и не завидуйте тому, что он подвергается опасности: что бы он не сделал, он лишь может сравняться с вами в деяниях. Но по правде говоря, все теперь находятся в одинаковой опасности. Если мы найдем конец перед воротами Мордора, тогда и вас ждет то же самое. Прощайте!

И вот Мерри стоял и уныло смотрел на сбор армии. С ним был Бергил, тоже расстроенный: его отец уходил в отряде Гондора. Он не мог присоединиться к гвардии, пока не рассмотрено его дело. В том же отряде, как солдат Гондора, шел и Пиппин. Мерри видел его; маленькая фигурка среди высоких воинов Минас Тирита.

Наконец прогремели трубы, и армия пришла в движение. Отряд за отрядом поворачивали они и уходили на восток. И вскоре исчезли из виду на большой дороге. Мерри продолжал стоять. Мелькнул последний отблеск солнечного луча на копье или шлеме, а он стоял со склоненной головой и тяжелым сердцем, чувствуя себя одиноким и лишенным друзей. Все, что было дорого, ушло в тьму, повисшую на восточном горизонте; и у него было мало надежды, что он когда-нибудь снова увидит своих друзей.

И как бы отвечая его настроению, вернулась боль в руке, он почувствовал себя слабым и старым, и солнце, казалось, не грело его. Прикосновение руки Бергила заставило его очнуться.

— Идемте, мастер Мериадок! — сказал мальчик. — Я вижу, вы еще больны. Я помогу вам добраться до лекарей. Но не бойтесь! Люди Минас Тирита непобедимы. А теперь с ними повелитель эльфийский камень и Берегонд из гвардии.

В полдень армия прибыла в Осгилиат. Тут работало множество рабочих и мастеров. Некоторые укрепляли паромы и лодочные мосты, наведенные врагом и частично разрушенные; другие готовили запасы оружия и продовольствия; на восточном берегу реки срочно возводились оборонительные укрепления.

Авангард миновал развалины старого Гондора, пересек широкую реку и двинулся по дороге, сделанной в дни расцвета и соединявшей прекрасную башню Солнца с высокой башней Луны, которая теперь стала башней Минас Моргула в проклятой долине. В пяти милях за Осгилиатом войско остановилось и на этом закончился первый день похода.

И к вечеру достигли у перекрестка дороги большого кольца деревьев. Все было тихо. Они не видели никаких следов врага, не слышали голосов, ни одна стрела не вылетела из зарослей у дороги, но, двигаясь вперед, они ощущали на себе чье-то злое внимание.

Дерево и камень, стебель и лист — все прислушивалось. Тьма рассеялась, и далеко на западе солнечный закат озарял долину Андуина, и белые вершины гор сверкали в голубом воздухе; но тень и мгла сгущалась над Эфел Дуатом.

Арагорн послал на все четыре дороги, расходящиеся от перекрестка, трубачей, и они затрубили, а герольды громко закричали:

— Повелители Гондора вернулись, и вся эта земля возвращается к ним!

Отвратительная орочья голова, посаженная на статую была сброшена, и на ее место поставили голову старого короля, все еще увенчанную белыми и золотыми цветами. А люди тщательно смыли со статуи надписи и рисунки, сделанные орками.