Плохая компания (СИ) - Гетта Юлия - Страница 27

— Он меня не тронет, Саша. Я не позволю ему этого.

В такси они ехали молча. И сидели, словно чужие, на слишком большом расстоянии без возможности прикоснуться друг к другу. У девушки в груди ныло так, словно кто сердце оттуда выдрал с кровью. Ну почему в ее жизни все так сложно? Почему она не может сама распоряжаться своей судьбой? Почему ее отец считает, что имеет право решать все за нее? Да, это благодаря нему она появилась на свет и выросла здоровой, красивой и неглупой девушкой. Да, он воспитывал ее, обеспечивал, кормил, одевал. Но ведь она не просила его об этом! Все родители делают тоже самое для своих детей, но они почему-то не стремятся контролировать каждый их шаг! Когда у Насти будут дети, она тоже будет заботиться о них, и делать все… Но она ни за что не станет отбирать у них свободу и позволит жить самостоятельно.

Такси затормозило у ее подъезда, Саша рассчитался с водителем и помог Насте выйти из машины, открыв дверь с ее стороны. Она тут же крепко обняла его и горячо зашептала на ухо:

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍— Пожалуйста, не обижайся на меня! Я позвоню или напишу, как только смогу.

— Я уже говорил, малыш, тебе нужно будет очень постараться, чтобы суметь меня обидеть, — усмехнулся парень, ласково потрепав ее за волосы. — Иди. Я буду ждать здесь. Если что-то пойдет не так, сразу звони мне.

— Саш, — девушка отстранилась и заглянула ему в глаза с немым укором.

— Не спорь со мной. Все равно я не смогу никуда уйти, пока не буду знать, что у тебя все хорошо.

— Ладно, — тяжело вздохнула она. — Только отойди хотя бы к соседнему подъезду, и если увидишь папу, прошу, не подходи к нему, и не пытайся с ним поговорить. Поверь мне, пожалуйста, ты сделаешь только хуже!

— Хорошо, я не буду, малыш.

Настя встала на цыпочки и с жадностью впилась в его губы, целуя так, будто последний раз в жизни.

— Я напишу, — прошептала она, с трудом вырвавшись из сомкнувшихся плотным кольцом вокруг нее мужских рук, и зашагала к подъезду, не в силах унять все нарастающую мерзкую дрожь в груди.

20

Больше всего на свете Карим ненавидел ситуации, когда от него ничего не зависит. Особенно, если эти ситуации происходили по его вине. И знать, что по его вине Настя сейчас отгребает по полной, а он сидит здесь, возле ее подъезда, как последний мудак, и, бездействуя, дожидается результата, было невыносимо. Хотелось пойти, постучать к ним в квартиру, и популярно объяснить ее отцу, насколько он не прав, пусть даже и получить от него потом по самое не хочу, но только не заставлять Настю расхлебывать это одну. Останавливало только данное девушке обещание. Вдруг он действительно сделает только хуже?

Кажется, ещё никогда в жизни парень так не нервничал. Даже когда они с Ефимом впервые нарвались на неприятности в чужом районе, и должны были стоять вдвоём против пяти отморозков, каждый из которых превосходил их и по росту, и в весовой категории, он не нервничал так сильно, как сейчас. Минуты тянулись медленно, словно в них уже было не по шестьдесят секунд, а как минимум раза в три больше.

Саша не послушал Настю и не стал уходить к другому подъезду, просто присел на забор под густо разросшимся деревом, так, что в темноте его невозможно было бы разглядеть ни с улицы, ни со стороны подъезда. Очень хотелось курить, но сигарет у него не было, а пойти куда-то, чтобы купить, парень не мог. Он вообще не представлял себе, как сможет куда-то уйти, пока не убедится лично, что у Насти все в порядке. Вот только, скорее всего, ему придётся просидеть здесь до самого утра, но так ничего и не узнать.

Учитывая характер ее отца, скорее всего он посадит девушку под домашний арест, и вполне возможно, отнимет у неё телефон. Но это не страшно. Рано или поздно она найдёт способ ему позвонить, да и арест не продлится вечно. Самое главное, чтобы он ее только не тронул. От одной мысли, что отец может её ударить, Карим приходил в бешенство. В такие моменты он забывал о том, что этот мужчина произвёл ее на свет, и мечтал разбить ему лицо уже только за то, что Настя из-за него несчастлива. Он искренне не понимал, как может такой здоровый сильный мужик позволить себе поднять руку на маленькую хрупкую девочку? Пусть даже она действительно в чём-то неправа.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Все больше нервничая, парень вертел в пальцах ключ от их с матерью комнаты в общежитии, и, в конце концов, погнул его. Тихо выругался, пытаясь разогнуть обратно, и вдруг замер, потому что дверь Настиного подъезда внезапно с шумом распахнулась, и из неё пулей вылетела тонкая девичья фигурка. Настя. В чем была, с телефоном в руке, она пронеслась мимо него так быстро, что Саша даже не успел среагировать. Он уже поднялся, собираясь броситься вдогонку, но девушка, пробежав ещё несколько шагов, резко остановилась на месте, и вдруг осела вниз, голыми коленями прямо на асфальт, и закрыла лицо ладошками.

— Малыш…

Саша сорвался с места и подбежал к ней сзади. Обхватив за талию, поднял на ноги и развернул к себе лицом. Настя, судорожно всхлипнув, тут же бросилась к нему на шею, и разрыдалась.

— Он тронул тебя, да? — процедил парень, изо всех сил прижимая ее к себе. — Скажи, он ударил тебя?

— Нет, — сквозь слезы прошептала она, уткнувшись лбом ему в плечо. — Нет, он не трогал меня, Саш.

— Тогда что случилось? Почему ты плачешь?!

Девушка подняла на него глаза, полные слез, и, искривившись в новом приступе рыданий, тихо выдохнула:

— Я не могу… Я больше так не могу… Я ушла из дома, Саш.

Парень замер на мгновение, переваривая услышанное, а потом рассеянно погладил девушку по спине.

— Успокойся, маленькая. Ты все правильно сделала.

— Мне некуда идти! — жалобно проскулила она, заливаясь слезами. — У Маши муж и ребёнок, ей и без меня проблем хватает… Я понятия не имею, что мне делать! И денег нет! Ни копейки!

— Так, все, ну-ка тихо, — Саша накрыл ладонями плечи девушки и легонько сжал их, заставив Настю успокоиться и посмотреть на него. — Ты же не одна теперь? Ты со мной. А я что-нибудь придумаю, не переживай. Все, пошли отсюда.

Он обнял её за плечи, и уверенным шагом повёл в сторону арки. Настя сразу притихла и перестала плакать. Они успели пересечь двор и выйти по другую сторону дому, отделяющего двор от проезжей части, прежде чем девушка осмелилась вновь подать голос:

— Я не хотела создавать тебе проблем.

Саша отрицательно покрутил головой.

— Выходит так, что это я тебе создал проблемы, малыш. Если бы не я, ничего бы этого не было.

— Было бы. Рано или поздно. Просто это стало последней каплей. Я не могу уже. Не могу, понимаешь?

Настя повернула голову и посмотрела на Карима взглядом, полным отчаяния и тоски, от которого в груди у парня неприятно заныло.

— Понимаю, маленькая, — ласково ответил он, еще крепче прижимая ее к себе. — Если честно, я не понимаю, как ты до сих пор продержалась.

— А куда мне деваться? — тяжело вздохнула девушка. — Я уже как-то раз попробовала уйти. Переночевала пару дней у подруги, а потом ее мама стала намекать, что пора бы и честь знать. И пришлось мне домой вернуться. Он после этого неделю пытался меня взглядом уничтожить. А потом ещё неделю лекции читал, что без него я никто, и звать меня никак. И если не буду его слушать, то так никем и останусь на всю свою жалкую жизнь. Он и сейчас уверен, что я вернусь через пару дней, как побитая собачонка, но я ни за что не вернусь, Саш! Даже если мне придётся под мостом жить, и на мусорке еду себе добывать, я домой не вернусь!

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Из Настиных глаз снова ручьями хлынули слезы. Карим сгрёб её в охапку и изо всех сил прижал к своей груди, остановившись прямо посреди дороги.

— Не плачь, маленькая. Под мостом жить и по мусоркам лазить тебе уж точно не придётся. Все будет хорошо, я тебе обещаю. Слышишь? У нас все будет хорошо.

Настя несколько раз хлопнула своими огромными красивыми глазами, и снова прижалась щекой к груди парня, обильно смачивая слезами тонкую ткань его футболки.