Город убийц (СИ) - Точильникова Наталья Львовна - Страница 44

— Ладно, уел.

— Кстати, когда наши обсуждали с Кратосом сотрудничество в расследовании причин взрыва, мы оговорились о том, что знаем, где ты, но естественно не можем об этом сообщить без твоего согласия. Они поняли, что у нас с тобой связь и просили передать послание от императора. Мы согласились, если ты его примешь.

— Приму. Оно у тебя?

— Да.

— Скидывай!

«Анри, мы знаем, что Вы пленник и не сотрудничаете с РАТ, — писал Хазаровский. — РЦС обещал помочь Вам с освобождением. Если вы вернетесь, никаких санкций не будет. Артур очень скучает и ждет, мы отложили свадьбу. Возвращайтесь!»

«Никаких санкций не будет!» — усмехнулся я. Да, только остров Сосновый, но это же старая санкция, а не новая. Ничего сверх того!

«Леонид Аркадьевич, извините, что так получилось, — ответил я. — Я не принимал участие в сражении с катерами Кратоса, которые нас преследовали, только увел наш корабль. У меня не было другого выхода: они бы дали себя убить, но не сдались. Огромная просьба не трогать моих людей, что бы ни случилось, они просто многого не понимают. Вести войну с Кратосом я не буду. Передайте Артуру, что я обязательно вернусь».

Я хмыкнул: хрен они мои люди!

— Нам дать Кратосу твои координаты, Анри? — спросил Эйлиас.

— Нет пока. Придумайте что-нибудь.

На четвертый день Адам сжалился надо мной и включил новости.

— Можно архив посмотреть? — спросил я.

— Нет, — сказал Адам. — Нет у нас архива, связи не было.

Было совершенно очевидно, что врет.

* * *

Илья Руге обладал репутацией самого авторитетного физика на Кратосе, который вообще высказывался по этому странному поводу, так что у Даурова не было сомнений, кого именно пригласить для консультации.

И вот доктор Руге сидит развалившись на черном кожаном диване в кабинете Даурова, не испытывая ни малейшего трепета от места беседы. Ну, еще бы! Руге — это галактическое светило, известен даже на Центральном Союзе.

Георгий Петрович на минуту представил, что случиться, если он доложит императору что-то типа: «Мы тут решили арестовать Руге, Леонид Аркадьевич…» «Что?» — только и спросит Хазаровский, и разговор на этом закончится.

Так что трепетал, скорее, Дауров. «Чай? Кофе, Илья Михайлович? Всем ли довольны?» Трепетал и с тоской вспоминал о тех древних временах истории Старой Земли, когда такого Руге можно было запросто запихнуть в шарашку, а не обхаживать, как наследного махдийского принца.

Илья Михайлович был щупл, имел пышнейшую копну волос с густой проседью, частично собранную в пучок на затылке и был еще далеко не стар: где-то в возрасте Хазаровского.

Ролик на видеопленке, покрывавшей окно в кабинете начальника СБК, он смотрел уже по третьему разу.

— У нас еще есть запись взрыва астероида в системе Целесто, — сказал Дауров.

— Да, — кивнул Руге. — Я видел. Раз десять. Смотрите, что происходит. Это не один взрыв, это три взрыва, один за другим. Сначала не очень мощный. Потом просто катастрофический: маленький астероид ни с того ни с сего вспыхивает, как сверхновая. И наконец, третий взрыв и единственный, с которым нам все ясно. Термояд обыкновенный. После второго взрыва температура умопомрачительная, так что дейтерий сливается с тритием. И здесь все понятно, кроме того, как совершенно твердый астероид превратился в водород, судя по спектру, а потом дейтерий и тритий.

— Такое впечатление, что кто-то летает по галактике и палит по астероидам из иглы Тракля, — сказал Дауров.

— Ничего похожего, даже близко. Спектр совершенно другой.

И Илья Михаийлович начал объяснять занудно, как школьнику.

— Георгий Петрович, игла Тракля вызывает аннигиляцию вещества, это огромное энерговыделение и поток гамма-квантов. Гамма-кванты и здесь присутствуют во время второго взрыва, но термояду от иглы Тракля взяться неоткуда.

— Ну, вы же назвали причину в своей статье…

— Эта причина вроде призрака Анастасии Павловны. Представляете, что бы было, если бы вы в каком-нибудь своем официальном докладе написали, что на современную внутреннюю политику влияет призрак Анастасии Павловны?

— А что? И ведь влияет в некотором смысле…

— А в буквальном. Понимаете, в буквальном. Кварковый распад — это что-то вроде призрака Анастасии Павловны. Никто его не видел. Думаю, эта мысль пришла еще в сотню голов, но только я решился ее высказать, надеясь, что по старой памяти, меня не засмеют с порога.

— А может быть, это дезинтеграция материи на протоны и нейтроны, — процитировал Дауров одного из оппонентов Руге.

— Близкое явление, — заметил ученый. — Ну, призрак отца Гамлета.

— Илья Михайлович, вы готовы заняться этим исследованием?

— Уже занимаемся. Правда, пока на энтузиазме, финансирования-то нет.

— Будет.

Будет, конечно! Хазаровский вообще-то любил финансировать науку, а тут еще явная угроза государственной безопасности. Да завалят их деньгами!

— Илья Михайлович, — продолжил Дауров. — У меня к вам еще одна просьба. Вы хорошо знаете научное сообщество. Не могли бы вы составить список ваших коллег, на Кратосе, на Тессе, на Дарте, Махдийцев и граждан РЦС — всех, кто мог быть причастен к этим взрывам? Кто вообще этим занимался?

— А вот это уже не по моей части, — сказал Руге, вставая.

— Илья Михайлович, а если они сделают это с Кратосом?

Руге поморщился.

— Я вас не уговариваю, не давлю, не угрожаю. Боже упаси! Финансирование у вас будет в любом случае, — сказал Дауров. — Но просто представьте такой взрыв в центре Кириополя. Просто представьте.

— Я подумаю, — буркнул Руге.

И Дауров понял: даже размышлять не будет в этом направлении, табу!

* * *

— Адам, я выполнил ваши условия: память восстановлена, «пианино» убрано. Когда Эжен собирается исполнить свою часть обязательств? Когда мне вернут связь?

В общем-то вопрос был уже не очень актуален, но я сказал то, что должен был сказать, если бы у меня действительно не было кольца.

— Я с ним поговорю, — вздохнул Адам.

Кольцо мне не отдали, зато, наконец, перестали запирать в комнате, что тоже большой прогресс. Я мог болтаться по всей вилле и гулять в нашем очищенном от насекомоядных сорняков саду: еще не реабилитационка, но уже и не блок «F».

Это настолько соответствовало моим целям, что я даже перестал возмущаться отсутствием связи, увлеченно изучая планировку нашего обиталища.

На втором этаже виллы располагались жилые комнаты, в том числе моя. Рядом жил Адам, дальше остальные: Рауль, Берни, Симон, Эжен и Ги. Впрочем, двое последних часто уезжали на базу. Были еще какие-то молодые люди, которых я не знал раньше. И оказалось, что на вилле есть женщины: одна милая стройная брюнетка оказалась женой Симона. Вторая, посветлее и пополнее — женой Эжена.

Я довольно быстро нашел общий язык с обеими, так что рябчики и вино не переводились, только теперь мне не приносили их в комнату. Здесь же на втором этаже, но через стеклянный коридор был тот самый великолепный закатный зал, где обсуждали успехи моей обратной психокоррекции, а на первом этаже имелась общая кухня с огромным окном, столиками, кофемашиной и всем набором остальной кухонной техники. Я обозвал ее «кают-компанией», поскольку все эти удовольствия присутствовали и в номерах, здесь собирались в основном пообщаться.

Однако первый этаж был велик и кухней не ограничивался. Было еще несколько комнат, назначения которых я не знал. Тоже жилые? Но я не понимал, кто их занимает.

Двери были заперты.

Я устроил за ними периодическую слежку, появляясь в зоне видимости в разное время суток. Одна оказалась открытой около семи утра, и там хранились роботы-уборщики, вторую как-то открыли ближе к ночи, и она оказалась бойлерной. Третья открывалась довольно часто: туда кто-то входил и выходил в коридор. Было похоже на пункт охраны, ибо выходили ребята до зубов вооруженные. Впрочем, на нашей вилле без оружия ходил я один.