Пасынок империи (Записки Артура Вальдо-Бронте) (СИ) - Точильникова Наталья Львовна - Страница 24

— Я уже сейчас могу объяснить, почему я не прав, — сказал я. — Мне это изложили последовательно Нагорный и Хазаровский.

— Но ты же не поверил.

Я покачал головой.

— В какой-то степени поверил.

— Ну, тогда им две недели делать нечего.

— Нагорный сказал, что будут лечить психологическую травму.

— Твой адвокат-прокурор видел твое психологическое заключение?

— Он опрос читал.

— Имеет право, конечно. Но как-то это не соотносится со светлым образом Александра Анатольевича. Все равно, что подслушивать на исповеди.

— Он разрешение спросил.

— И ты дал?

— Честно говоря, спросонья.

Меня вызывали по кольцу связи.

— Артур, — сказал Леонид Аркадьевич, — ты где? Половина первого.

— В Лагранже.

— Понятно. Ладно, спокойной ночи.

Стало холодно. На небе высыпали звезды. Вон там в зените — солнце Тессы — яркое зеленоватое, мерцающее.

— Император, — объяснил я отцу. — Интересовался, где я болтаюсь в такое время.

— Ну, конечно. Вдруг сбежишь, не поедешь в Центр. Ты же его этим опозоришь.

— Не опозорю, — сказал я.

— Психологическая травма со мной связана?

— Естественно.

— Наверное, я хуже сделал. Не надо было рассказывать.

— Надо. Моя мама тогда была с тобой? В тот день?

— Конечно. Я при ней отдавал приказы. И при тебе, кстати. Но ты ничего не понимал, естественно. Для тебя это была игра. А она все поняла.

— Как ты ей объяснил? Ты оправдывался?

— Сказал, что иначе бы нас взяли. Что, в общем, было правдой. Или убили. Скорее последнее.

— Писали, что в обмен на освобождение заложников ты потребовал независимости Тессы.

— Требовал, конечно. Императрица могла дать ее одним указом, но они даже шага не сделали в этом направлении.

— Твой чудовищный маневр спас мне жизнь?

Он вздохнул.

— Были, конечно, другие варианты. Например, я мог сдаться. Вас с Юлей не тронули бы… скорее всего. Но моих товарищей тронули бы обязательно. Сдаваясь сам, я бы сдал их. Вряд ли бы я смог купить им свободу ценой своей. Все бы были в блоке «F». Всем бы искололи вены. Но они бы были живы. Большинство из них погибли потом. И я бы отсидел меньше, и сейчас это бы надо мной не висело. Но я слишком привык во всем идти до конца.

Он встал из-за стола.

— Пойдем в дом, а то мы здесь окоченеем. Два часа. Оставайся у меня. Дом просто роскошный для государственного преступника. Спасибо Данину. На втором этаже можно постелить.

— Я поеду, — сказал я. — Возьму такси.

— Как знаешь.

Он проводил меня, вышел за дверь на улицу.

Круглый фонарь ярко освещал размашистую черную надпись «убийца» по всем воротам, по диагонали: из угла в угол. Я не стал ее закрашивать.

Миниплан мягко приземлился в трех метрах впереди. Я пошел к нему, обернулся, открывая дверь. Анри Вальдо стоял в свете фонаря рядом с надписью «убийца» и был страшно похож на свой растиражированный портрет, который так любят вешать на стены студенты в кампусе университета Тессы. Даже вязаная фуфайка такая же, только светлые волосы короче, в них блестит седина, и нет знаменитого берета с надписью «RAT» — Республиканская армия Тессы. У меня тоже висел такой портрет. Больше не повешу.

И больше никогда сюда не прилечу.

Как блестят у него глаза. Слезы что ли?

Я отвернулся, сел в миниплан и захлопнул дверь.

Опознание

Утром я собирал вещи. Поставил перед кроватью объемистую дорожную сумку и зло бросал туда, что под руку подвернется. Где-то на середине процесса меня вызвали по кольцу. Нагорный.

— Артур, доброе утро. СБКоиды Кривина нашли.

Зубная щетка выпала у меня из рук и спланировала в сумку вместе с зубной пастой.

— Где нашли?

— В двухстах километрах от Кириополя. В мраморных горах. Нас опознавать зовут.

— Александр Анатольевич, я вещи собираю.

— Куда?

— В Центр естественно.

— У тебя еще неделя отсрочки.

— Уже шесть дней. Но я решил не ждать.

— Он решил не ждать! А ты со Старицыным договорился? Ты что думаешь у него единственный пациент? Да он занят наверняка.

— Договорюсь.

— Так. Связываешься с ним и объясняешь, в чем дело. Куда едешь и зачем. И с кем. И на сколько. За полдня обернемся. И спрашиваешь разрешения, если ты не против ехать, конечно. Разрешит наверняка.

— Хорошо, — сказал я.

И связался со Старицыным.

— Доброе утро, Олег Яковлевич, это Артур. Я экзамены сдал.

— Ну, отлично! Очень хорошо. У вас еще шесть дней отсрочки, но давайте чуть раньше начнем.

У меня похолодело сердце.

— Я пока занят, — продолжил он. — У нас сегодня вторник. В воскресенье вечером к семи приезжайте к нам. Что с собой взять. Ловите список вещей.

Список упал мне на кольцо. Понятно: сумку придется собирать заново.

— Зайдете ко мне в кабинет, — продолжал он. — Вы знаете, где. И я вам все покажу.

— Олег Яковлевич, а можно мне пока уехать из Кириополя? На полдня.

Я объяснил ситуацию.

— Ну, с Нагорным хоть на край света, — сказал он. — Летите, конечно.

Я связался с Александром Анатольевичем.

— Когда мы вылетаем?

— Прямо сейчас.

Миниплан приземлился на широкую полонину в Мраморных горах. Мы с Александром Анатольевичем спрыгнули на землю, мелкие камни зашуршали под подошвами. Холодно. Гораздо холоднее, чем внизу, словно лето и не начиналось.

«СБКоиды» ждали нас. Чуть под гору был вход в пещеру: узкий лаз.

— Спелеологи нашли, — сказал один из службистов. — Сверху никогда бы не засекли: сигнал очень слабый.

— Странно. В такой ситуации моды должны орать «SOS» на полную катушку, — сказал Нагорный.

Зажгли фонарики. Свет заиграл на известковых наплывах в серых и желтоватых разводах. Ноги заскользили на влажных камнях.

В мраморных горах много карстовых пещер, оборудованных для туристов. И я здесь бывал, конечно. Но не в этой. Здесь нога туриста не ступала точно. Разве что спелеолога.

— Они и орали, — сказал СБКоид. — Но, где там! Сейчас увидите.

Спускались долго и тяжело, все руки в рыжей глине. Я почти не замечал красот: сталактитов всех видов, полупрозрачных колонн, и подземных озер, подернутых известковой пленкой с каменными «цветами», обрамленными лепестками-иглами.

Неприятный сладковатый запах. Зал с высоченным сводом этажей в десять. Там в вышине узкий луч света. Еще один вход в пещеру?

Внизу, почти в центре зала на спине лежит человек. Из живота у него торчит узкий сталагмит в черных подтеках запекшейся крови.

— Его живым сюда сбросили? — спрашивает Нагорный.

— Видимо, да, — отвечает службист. — Увезем на экспертизу — будем знать точно.

Подходим ближе. Я тут же узнаю его. Он и сейчас как живой, словно вчера уснул, только лицо имеет сероватый оттенок. Он. Сергей Кривин.

— Неужели месяц? — удивляется генпрокурор. — У него моды живы?

— Моды живы, — говорит службист. — Но умирают. И не месяц, конечно. Недели две. Его видимо где-то держали. Посмотрите сюда!

Он берет руку мертвеца. На среднем пальце матово поблескивает кольцо, погруженное в наплывы разбухшей плоти. Мертвая рука вздрагивает, сжимается в кулак.

Я непроизвольно отступаю на шаг.

Нагорный ухмыляется.

— Не дрейфь, Артур. Это моды все пытаются его собрать. Потому и выглядит как живой. Но мертвее мертвого.

Подходит ближе, наклоняется.

— А кольцо интересное. Это допросное кольцо. Военно-полевой вариант биопрограммера. Не так эффективно, не так безопасно, но в походных условиях — вполне. Убить не может: мощность маленькая, а разговорить — влегкую.

— И экранирует сигнал модов, — уточняет СБКоид. — Поэтому и найти не могли.

— Он что весь месяц с ним ходил? — спрашивает Александр Анатольевич.

— Похоже на то.

— Оно рабочее еще?

— Нет. Видимо, его разрядили моды. Им же надо было откуда-то брать энергию.