Гимназистка (СИ) - Вонсович Бронислава Антоновна - Страница 84

Спать ложилась я совершенно без сил, но зато с чувством выполненного долга. И уж чего не ожидала, так того, что посреди ночи проснусь от звуков знакомого голоса.

— Лиза, да просыпайтесь же. У меня совсем мало времени, а нам нужно поговорить.

Глава 41

— Николай… — Я зажмурилась, потом вновь открыла глаза, но пушистый хомячок не пропал. — Вы же мне снитесь, да? Так сказать, овеществлённые девичьи грёзы.

— Если сон, то какое это овеществление? — возразил Николай, одновременно выворачивая голову, чтобы оглядеть себя со всех сторон. — Хм, Лиза, а вы уверены, что девичьи грёзы воплощены именно в хомяках?

— Конечно, — убеждённо ответила я. — Особенно, если у них есть морковка. И ведро.

Николай потешно сел на попу и зашевелил усиками. Наверняка решил, что я спятила. А я всего лишь вспомнила прошлый сон с его участием. Действительно, зачем мне сейчас морковка? Во-первых, снеговика тут всё равно делать негде и не из чего, а во-вторых, похоже, это не сон.

— Это была шутка, — смущённо пояснила я. — Возможно, не смешная и понятная только мне.

— Нет, если ведро морковки столь необходимо, — отмер Николай, — то я могу в следующий раз захватить. Рысям нужна морковка для правильного развития?

Я чуть было не ляпнула, что для правильного развития рысям нужны хомяки. Точнее, один конкретный хомяк для одной конкретной рыси. Но удержалась, хотя ужасно хотелось протянуть руку и погладить гостя. Но вдруг у оборотней это что-то неприличное? Нет уж, воздержусь, я и без того со своей морковкой уже произвела странное впечатление.

— Рысям морковка не нужна, — твёрдо сказала я. — Рысям нужна информация. Как вы сюда попали, Николай?

— Как в прошлый раз, — ответил он. — Я понимаю всю неприличность своего поведения, но…

— Нет, как вы попали в Ильинск? Вы же сейчас должны быть в Царсколевске? Поезда не ходят мгновенно.

— Так порталом, — удивился он.

— Порталом? — чуть нахмурилась я. Про порталы я раньше не слышала, а это значит, что они не были общедоступными, из чего, в свою очередь, следовало… — Это же наверняка жутко дорого?

— Да уж, недёшево, — вздохнул Николай. — Но у нас с вами прошлый раз получился странный разговор, если это вообще можно назвать разговором, а не принудительным выдворением.

Он столь укоризненно на меня посмотрел, что я сразу вспомнила, каким взъерошенным он выглядел после экстренной доставкой мной к забору.

— Я беспокоилась за вас, — заметила я. — Ведь так получилось намного быстрее, и вам не пришлось мёрзнуть, Николай.

Я села на кровати и снисходительно на него посмотрела. Это было легко, потому что взгляд сверху вниз очень способствует самомнению.

— Вы сильно рисковали, — возмущённо бросил Николай, задрав голову. — Если бы я не совладал с собой, то…

— То что? — заинтересовалась я. — Вы бы набросились на меня с поцелуями?

— Пока с поцелуями на меня набросились вы, — ехидно заметил он. — Я даже взмок от них, если вы, конечно, обратили на это внимание.

Я возмущённо фыркнула. И ради этого он сюда пришёл?

— Вы потратили кучу денег на портал, чтобы высказать, как вам не понравились мои поцелуи?

— Разумеется, нет, да и вряд ли это можно считать полноценными поцелуями, — вынужденно признал он. — Не скажу, что мне это не понравилось, и всё же на морозе с мокрой шерстью несколько неприятно. Она замерзает и торчит сосульками, знаете ли.

— Простите, Николай, я не нарочно, — я протянула руку и всё же провела по мягкой шёрстке. — Но мы с вами рискуем не перейти до утра к тому, ради чего вы сюда тайно пробрались. Итак, я вас слушаю.

Николай недовольно фыркнул и вывернулся из-под моей руки.

— Мы с вами неправильно расстались, — заявил он.

— А мы расстались? Чтобы расстаться, нужно сначала встречаться, а вы мне даже ни разу не сказали, что… что я вам хоть немного дорога.

— Лиза, — укорил он, — не будь вы мне дороги, меня бы здесь не было. Но Рысьина не оставила мне шансов. Она сказала, что никогда не отдаст тебя в нашу семью, а значит, я не могу рассчитывать на помолвку. А если мы не помолвлены, то не можем переписываться. А ещё она заявила, что постарается как можно скорее убрать опасность нежелательного брака, устроив нужный ей.

— Оленька отказалась передавать вам письма, — наябедничала я.

— А вы мне хотели писать?

Я пожала плечами. Странный вопрос, зачем бы я просила подругу передавать письма, если бы не собиралась писать? И честно говоря, сам по себе разговор был странным. Мне начинало казаться, что у меня что-то не то с головой. Я разговаривала с хомяком. Нет, я прекрасно понимала, что на самом деле я говорю с Николаем, об этом просто кричали все мои обострившиеся чувства. И всё же, всё же я разговаривала с хомяком и никак не могла отвлечься от этой мысли.

— Лиза, мне в последнее время упорно кажется, что вы в опасности. — Николай понял, что не дождётся ответа на вопрос, а молчание затягивается, становясь всё более неловким. — Я очень боюсь за вас.

— О, со мной ничего страшного не происходит, — бодро ответила я.

Только Волков со своими маниакальными наклонностями и Рысьина с желанием подчинить мою жизнь своим правилам. Но вешать свои проблемы на того, кто, даже не зная о них, волнуется?

— Совсем ничего? — подозрительно уточнил Николай. — Оля писала, что Волкову устраивали смотрины.

— Он мне не понравился, — честно признала я. — И Рысьиной он тоже не понравился, поэтому у него нет ни малейших шансов с нами породниться.

— А у кого есть? — заинтересовался Николай.

И тут я вспомнила, что у меня лежит целая пачка фотографий, информации по лицам на которых мне так и не дали. Фотографии лежали на столе, пришлось пробежаться за ними прямо в ночной сорочке, утешая себя тем, что она настолько балахонистая, что ничего неприличного в этом не углядит даже старая дева, повёрнутая на благопристойности. Да и откуда бы она взялась в моей спальне в столь тёмный час?

— Рысьина считает, что у этих. — Я сунула пачку под хомячиный нос. — Поэтому мне срочно нужен на них компромат.

— Зачем?

— Чтобы они уже не могли на меня претендовать. С подмоченной репутацией Рысьина в клан никого не возьмёт.

— А как им потом жить с подмоченной репутацией, вы не подумали? — сухо спросил Николай, отодвигая лапкой фотографии так, что они упали на пол и разлеглись в некоем подобии пасьянса. — Недостойно так поступать.

— А достойно навязывать себя не желающей брака девице? — возмутилась я. — Ни один из них меня не видел, а готов жениться с закрытыми глазами. Может, я страшная, как атомная война?

— Какая война? — удивился Николай.

— Атомная. После которой не остаётся ничего живого. Выжженная пустыня, попадая на которую живое существо сразу начинает болеть и умирать.

— Вы не настолько страшная, Лиза, — галантно сказал Николай. — Этим господам наверняка показывали вашу фотографию. И они решили, что ради блага своего клана…

— Значит, я страшная, но не настолько, чтобы отказаться от брака, если он идёт им на пользу?! — взвилась я.

— Лиза, я не говорил, что вы страшная, — опешил Николай.

— Именно это вы сейчас и сказали.

В дверь застучали. Я чуть не подпрыгнула, а Николай лишь обернулся посмотреть, не открывается ли дверь. Военная выдержка, не иначе…

— Елизавета Дмитриевна, у вас всё в порядке? — спросил Владимир Викентьевич.

— Всё в совершенном порядке, — нервно ответила я.

— Просто я услышал голоса…

— Я готовлюсь к занятиям.

— Ночью?

— Проснулась и поняла, что спать не хочу, так почему не позаниматься?

Сквозь дверь прошла нежная зелёная дымка, легла на все поверхности комнаты, а меня так вообще окутала, словно одеяло. Пару секунд продержалась и пропала, я даже не успела ни понять, что это было, ни запомнить плетение.

— Мне показалось, что голосов было два. Но, наверное, я просто не до конца проснулся и ошибся. Постарайтесь заниматься тише, а то разбудите не только меня, но и весь дом.