Гимназистка (СИ) - Вонсович Бронислава Антоновна - Страница 81

— Ааа, — разочарованно протянула подруга. — Там такие охранные системы, что могут конкурировать с царскими.

— С царскими? — радостно ухватила я подачу. — Думаешь, из царского хранилища ничего нельзя украсть?

— Ты что? — вытаращила на меня глаза Оленька. — Разумеется, нельзя.

— И ни разу ничего не пропадало? — продолжала допытываться я.

— Ни разу, — гордо ответила Оленька. — Пытаться-то пытались, но чтобы получилось — ни разу такого не было.

— То есть за всё время существования династии у Львовых не пропадало ничего ценного? — скептически уточнила я. — Быть того не может.

— Мне не веришь, спроси хоть у кого. — Оленька порыскала глазами по классу и предложила: — Например, у Анны или у Тамары.

Я продолжала разыгрывать недоверие, поэтому подруга обиженно фыркнула, и сама потащила меня уточнять. Но ни Строгова, ни Яцкевич не помнили о пропаже вообще чего-нибудь у Львовых, не говоря уж о чём-то общеизвестном и весьма ценном. Создавалось впечатление, что у правящей династии без их ведома не исчезнет даже пыль с письменного стола. Поддерживать дальше эту тему не было необходимости, более того — было опасно, и я перевела разговор на близящийся бал у Рысьиных, который необычайно воодушевил моих одноклассниц. Пришлось пообещать, что я непременно попытаюсь выпросить для них пригласительные. В конце концов, если уж бал в мою честь, могу я на него лично пригласить трёх подруг или нет?

Но сомнения мои никуда не делись, поэтому после занятий я потащилась в библиотеку, где засела за подшивки «Ведомостей» прошлых лет в надежде, что если что-то было, то это что-то непременно отразится на первой полосе. Через час просмотра пришла к неутешительным выводам. Про ограбления действительно писали, и были они не столь уж редки. Грабили всё и вся: и банки, и почтовые кареты, и частные дома. Попалась даже статья про ограбление кланового хранилища князя Мышкина с детальным рисунком украденного артефакта. Но ни единого упоминания о том, что правящее семейство рассталось с чем-то ценным не по своей воле, не было. Неужели я неправильно поняла слова Юрия? Или всё дело в том, что украденное слишком важно, чтобы сообщать о том открыто?

В результате я потеряла время в библиотеке бесплодно, а на выходе из гимназии оказалась один на один с Волковым, поскольку все мои одноклассницы к этому времени разошлись. Или как вариант: он всех распугал. Вон как недружелюбно выглядит. Наверное, оскорбился, что я вчера не захотела его видеть.

— Добрый день, Лиза.

— Вам не кажется, что ваше поведение неприлично? — невежливо бросила я, и без того раздражённая неудачей с газетами.

Останавливаться рядом с ним я не стала, прошла мимо, но он невозмутимо зашагал справа от меня, словно всё так и задумывалось. Сейчас на этом месте я бы предпочла видеть Юрия, благо при себе у меня были фотографии, а с ними всегда оставалась надежда узнать что-то интересное о тех, кто на них изображён.

— Не кажется, — усмехнулся он. — Я в отпуске. Гуляю, где хочу. Встречаюсь, с кем хочу.

— А вы не могли бы гулять подольше от меня?

— Увы, не могу. Но я согласен подумать над этим вопросом, если вы выполните мою маленькую просьбу.

— Только подумать?

Он промолчал, снисходительно улыбнувшись, словно всё происходящее лишь тщательно срежиссированное им представление. Он просто не представляет, насколько опасна загнанная в угол кошка. Конечно, пока с его стороны явных угроз нет, но всё же я незаметно воспроизвела плетение, защищающее разум от внушений.

— Так какая у вас просьба?

— Всё та же. Мне нужен артефакт. Вы решили, что хотите за него?

— Я не могу что-то хотеть в обмен на то, чего у меня нет.

— Он у вас, — уверенно ответил Волков. — Вы его получите, это лишь вопрос времени. И когда вы его получите, вы должны его отдать мне.

Слова сопроводились ментальным давлением, сначала лёгким, но всё усиливающимся, настолько что моя защита буквально затрещала, наградив меня резкими болевыми уколами. Я ойкнула, приложив руки к вискам. Показалось, что из носа закапала кровь. Нет, не показалось: Волков заботливо протягивал носовой платок.

— Лиза, вам нехорошо? — встревоженно спросил он, словно причина была не в нём. — Я могу вам чем-то помочь?

При всём внешнем участии плетение он не развеивал, а продолжал долбить, надеясь разрушить моё, словно дятел, методично выковыривающий насекомых из коры дерева. Его плетение я почти не видела, оно выглядело лишь смутной тенью ажурной сетки, которая пыталась спеленать меня с ног до головы. Не знаю, смогла бы я его воспроизвести, но разрушить смогла, пробившись через собственную боль и распустив одну из связующих нитей. Волков отшатнулся, теперь кровь из носа пошла у него.

Я шмыгнула носом, почувствовав, как буря внутри меня успокаивается. Не уверена, что моя защита выдержала бы, не развей я плетение Волкова. Но она дала возможность не сдаться сразу.

— Я непременно сообщу всё Фаине Алексеевне, — слабым голосом сказала я. — Уверена, вы сейчас нарушили все гласные и негласные правила.

Нужно было уходить, но мне казалось, что не смогу сейчас сделать даже шаг: противная липкая слабость словно привязала по пудовой гире к каждой ноге, а то и вовсе приковала к мостовой.

— Ваша Фаина Алексеевна не видит дальше собственного носа, — чуть гнусаво ответил Волков. — Если бы на неё действовали доводы разума, мне не пришлось бы пускаться на подобные ухищрения. Отдайте то, что мне нужно, и мы разойдёмся миром.

Как Красная Шапочка с Волком. Правда, ненадолго: Волк получил нужную информацию, добрался до бабушки и сожрал, а потом сожрал и саму болтливую дурочку. Вывод? Договоры с волками плохо заканчиваются.

Глава 40

Чуть только я перестала чувствовать скованность, рванула от Волкова так, что увидь меня наша классная дама, Антонина Юлиевна, непременно разразилась бы лекцией о недопустимом для гимназистки поведении. Но я сейчас о такой ерунде если и подумала, то лишь мельком, понадеявшись никого из гимназии не встретить. Более того, завернув за угол, сразу набросила на себя отвод глаз. Всё равно уже Волков полон подозрениями, одним больше, одним меньше…

В себя я пришла возле дома Шитова. Странно, что я побежала именно сюда. Наверное, просто стремилась убраться подальше и даже не думала, куда бегу: дом Владимира Викентьевича в противоположной стороне, а это ближайший из знакомых. На сегодня мы о занятиях не договаривались, но появился огромный соблазн зайти. Не просить о занятии, нет: чувствовала я себя так, что вряд ли создам что-то путное, а если что и создам, под угрозой окажутся не только обитатели дома, но и сам дом. А вот от разговоров дома не рассыпаются.

Отвод глаз я сняла уже в подъезде, почувствовала себя без него почти голой и поторопилась подняться, всё время опасаясь, что вот-вот внизу стукнет дверь и меня догонит Волков. Но Волков не догнал, а дверь, если и стукнула, то только квартирная, после того как горничная впустила меня и отправилась узнавать, примет ли хозяин.

Хозяин великодушно согласился, хотя в его планах визитёров сегодня не было, поскольку в кабинете явственно попахивало коньяком. Настолько явственно, что мне даже стало интересно, сколько было выпито до моего прихода.

— Елизавета Дмитриевна, разве мы на сегодня договаривались? — излишне чётко выговаривая слова, спросил Шитов.

— Нет, Константин Филиппович. Мне очень неудобно, что пришлось вас побеспокоить, но у меня возник неотложный вопрос.

— Ничего страшного. Всё равно у меня нет срочных дел, а настроение ужасающе дурное. Садитесь. — Он широко махнул, указывая на стул. Так широко, что я понадеялась, что плетений он никаких не будет использовать, а то эта квартира пострадает и без моего участия. — Рассказывайте.

Я хотела спросить про обучение на целителя, но вместо этого внезапно выложила про Волкова, без уточнения, что тому от меня требовалось, но с указанием, что он использовал ментальное давление, которое удалось сбить.