Гимназистка (СИ) - Вонсович Бронислава Антоновна - Страница 76

— Радость может быть очень кратковременной, — сухо намекнула я, — если она окажется не связанной с делом. Повторяю вопрос. О чём вы не хотели говорить в доме Владимира Викентьевича?

— Подумать только, как изменился твой характер, — неодобрительно заметил Юрий. — Любая из твоих подруг была бы счастлива оказаться сейчас на твоём месте.

Ответить предложением пригласить любую из столь запомнившихся ему моих одноклассниц я не успела.

— Рысьина? — неожиданно окликнул меня проходящий мимо Андрей Андреевич. — Надеюсь, вы уже всё прорешали и сейчас гуляете с чистой совестью и сделанными уроками.

— А если нет? — агрессивно спросил Юрий. — Какое вам, собственно, дело до того, как проводит своё свободное время ваша ученица?

— Вы сами сказали, что она — моя ученица. А ученица гимназии должна подчиняться правилам этой самой гимназии, если не хочет иметь неприятностей. Я надеюсь, Рысьина, что вы нашли время, чтобы их прочитать, и не только прочитать, но и запомнить.

Андрей Андреевич явно намекал на мой неудачный поход в синематограф, но Юрий этого не знал и принял за намёк на себя.

— А с каких это пор компания близкого родственника является нарушение правил гимназии? Что это у вас за правила такие? Возможно, мне следует поговорить с княгиней, чтобы Лизаньку перевели в место с более подходящими ей и нам правилами.

Андрей Андреевич неодобрительно покачал головой. Но относилось покачивание не к Юрию, а ко мне: видно, учитель посчитал, что я меняю ухажёров как перчатки. В фигуральном смысле, конечно: перчаток у меня не было, даже бальных.

— Господин поручик, вы же понимаете, что я беспокоюсь о своей ученице. Родственник вы или нет — откуда мне знать? Рысьины не слишком переживали о судьбе этой девушки до недавнего времени.

— Моего слова вам должно быть достаточно, — презрительно бросил Юрий. — Лизанька, идём же, не стоит задерживаться ради пустых разговоров.

Он потянул меня за собой столь усердно, что я еле успела попрощаться с Андреем Андреевичем, чей взгляд я продолжала чувствовать спиной ещё долго. Наверное, считает меня легкомысленной кокеткой. Прогулка вдвоём с Юрием приобрела в моих глазах совсем другое значение.

— Давайте перейдём к не пустым разговорам, Юрий Александрович. А то мне кажется, я уже надышалась на много месяцев вперёд.

— Всё о мнении этого учителишки переживаешь? Да что тебе сделает этот штафирка? — презрительно бросил Юрий. — Они там все держат руку Фаины Алексеевны, а ты нынче в фаворе.

— А потом Фаина Алексеевна решит, что достаточно мной наигралась, и я перестану быть в фаворе, как у неё, так и в гимназии.

— Разве что. — Юрий презрительно хмыкнул. — В одном ты права, Лизанька, на Фаину Алексеевну рассчитывать нельзя, она слишком непредсказуема. Сегодня решает одно, завтра — совсем другое. Поэтому тебе следует держаться нас с папой, — неожиданно завершил он. — Так, продолжим разговор чуть позже.

Мы наконец дошли до парка. Распахнутые кованые ворота приглашали всех желающих, но рядом стоящий городовой со свистком на красном шнурке намекал, что отнюдь не каждый желающий приникнет внутрь. Но парк не пустовал: по центральной аллее прогуливалось довольно много людей, как в одиночку, так и парочками, а ещё с детьми, маленькими и не очень. И дети носились так, что один в меня врезался на бегу и чуть не уронил. Я только охнуть успела, а Юрий меня удержал и свернул на не столь оживлённую дорожку, впрочем, тоже не пустынную. Привела она нас прямиком к катку. Точнее, к будущему катку, поскольку место было огорожено, но пока не готово.

— Пора бы уже и залить, — заметил Юрий, оглядываясь. — Лизанька, тебе нравится кататься на коньках?

— Не помню, — довольно сухо ответила я. — Я не уверена, что вообще смогу на них удержаться. Вы привели меня сюда, Юрий Александрович, чтобы поговорить о зимних видах спорта?

— Не злись, дорогая, тебе не идёт, — хохотнул он и почти сразу посерьёзнел. — Возвращаясь к тому, почему я не стал говорить в доме Звягинцева. Я не уверен, что он не пишет разговоры в доме.

— Каким образом? — невольно удивилась я. — Он же сейчас в лечебнице.

— Магия, — веско сказал Юрий, опять озираясь. — Безопаснее всего вести такие разговоры там, где много людей и речь одних накладывается на речь других. Их не подслушаешь и не запишешь.

И надо же такому случиться, что как раз в этот момент я ощутила совсем слабое касание магии, а чуть повернув голову, заметила плетение в виде слуховой трубки, весьма похожее на то, что использовал Владимир Викентьевич, только куда прозрачнее. Было ли это его рук дело? Не знаю. Я оглянулась, но второй конец терялся на параллельной аллее, и кто отправил сюда плетение, было не видно.

— Этот каток выглядит совсем неромантично, — капризно сказала я опешившему от такого поворота Юрию. — Что здесь смотреть? Вы, Юрий Александрович, обещали, что будет интересно, а пока я ничего такого не вижу.

Я потянула Юрия в сторону и с удовлетворением отметила, что плетение осталось на месте. Наверное, не рассчитано на движущуюся цель, а значит, не будет перемещаться за нами. Мелькнувшую было мысль подцепить одну из нитей магии и разрушить плетение я отбросила: незачем настораживать того, кто сейчас за нами шпионит. А вот устроить сюрприз так, чтобы он не догадался, — запросто.

— Лизанька, ты же знаешь, мои чувства к тебе не изменились, — тем временем восторженно затараторил Юрий, принявший мои слова за попытку повернуть наш разговор вовсе не в деловое русло. — Ты солнце, что освещает тяготы моей жизни. Моя золотая девочка.

Я посчитала, что мы достаточно отошли от подслушивающего конструкта и набросила на нас усовершенствованный волковский полог, после чего остановилась. Было любопытно, выйдет ли на открытое место тот, кто за нами следит, когда поймёт, что потерял объект.

— Юрий Александрович, — укорила я. — Вы уже должны были понять, что на меня ваши красивые слова не действуют. Revenons à nos moutons*. Что именно вы мне хотели сказать втайне от Владимира Викентьевича?

Эта дорожка, хоть и прекрасно вычищенная, была совершенно пустынна. Преследователь не торопился нас догонять. То ли резко потерял к нам интерес, то ли отслеживал не визуально. Последнее тревожило, поскольку наверняка с помощью магии тоже можно как-то определять, где есть интересующая тебя персона. И если всё обстоит так, то является ли полог Волкова достаточной защитой от подобного интереса?

— Эх, Лиза, — вздохнул Юрий, — играешь ты моими чувствами.

На дорожке никто не появлялся, но и посторонней магии я не ощущала. Хотелось определённости, но отнюдь не в отношениях с Юрием, поэтому я лишь невнятно хмыкнула на его слова.

— Фаина Алексеевна слишком много о себе возомнила, — неожиданно жёстко продолжил он. — И если бы просто возомнила, но она совершила ряд поступков, поставивших клан в весьма непростое положение. Лучшим выходом была бы смена главы.

— Как я понимаю, на её место метит Александр Николаевич, — насмешливо уточнила я.

— Лиза, ты совершенно напрасно иронизируешь. Из моего отца был бы прекрасный глава клана. Уж во всяком случае в долги к Волковым он бы не влез, — оскорбился Юрий.

— Предположим, — решила я не обострять разговор. — Но что вы хотите от меня? Вряд ли у меня есть даже право голоса в клане. Или есть, но я об этом не знаю?

— Разумеется, нет, — разбил Юрий мои надежды, презрительно фыркнув. — Кто же даст право голоса несовершеннолетней девочке, к тому же получившей возможность оборота совсем недавно?

— Тогда как я могу повлиять на выборы главы клана? — игнорируя его оскорбительный тон, спросила я.

— Отдать артефакт нам.

Артефакт, опять этот проклятый артефакт, о котором я ничего не знаю и мне не торопятся сообщать хоть что-то! Можно подумать, я на нём сижу и только и думаю, куда бы пристроить с большей выгодой. Правда, желание отделаться есть, но для начала его хотя бы найти надо.

— Лиза, не говори сразу нет. Я понимаю, ты думаешь, что обладание столь значимой вещью придаст тебе статуса. Но это не так. Пока ты им владеешь, ты постоянно находишься в опасности. А я не всегда могу тебя защитить. Я стараюсь, присматриваю за тобой, но у меня есть обязанности, которыми я не могу пренебречь. Отдав нам артефакт, ты избавишься от источника опасности и заслужишь нашу вечную признательность. Признательность будущего главы клана и его сына.