Гимназистка (СИ) - Вонсович Бронислава Антоновна - Страница 67

— Вам нужно выучить плетение против ментального внушения, — неожиданно сказал Звягинцев, стоило только уйти Рысьиным.

— Вы так уверены, что ваша нанимательница подтолкнёт меня к нужному решению?

— Фаина Алексеевна? Несомненно, но не магией. Знаете ли, Елизавета Дмитриевна, она умеет убеждать.

— Тогда вы сейчас о…

— О Волкове, разумеется, — пояснил Владимир Викентьевич. — Очень разносторонний молодой человек.

Одобрения в словах целителя не было. Видимо, это не такая разносторонность, которой восхищаются. Опять появилось подозрение, что именно Волков был причиной того, что я побежала в квартиру Седых, никому ничего не сказав. Интересно, что сделал бы бравый штабс-капитан, найди я то, к чему стремилась? Просто отобрал бы? Попытался бы купить, используя навыки ментальной магии? Или решил бы, что дешевле и надёжнее взять нужное с трупа?

— А вы меня ничему не учите, — с обидой напомнила я.

— Елизавета Дмитриевна, вам бы совладать для начала с потоком магии, который вы через себя пропускаете, — недовольно ответил Владимир Викентьевич. — Для вас сейчас наиглавнейшее дело — контроль. Контроль своей магии. Контроль своего Зверя. Контроль своего поведения, чтобы не выдать ни себя, ни меня. А вы ведёте себя иной раз так, что я начинаю сомневаться, действительно ли притянулась другая душа, а не вернулась Лизанькина.

— Вы её любили? — зачем-то спросила я.

— До трагедии вы были милой девочкой, непосредственной, но несколько… наивной, — уклончиво ответил Владимир Викентьевич.

Пауза перед «наивной» намекала, что целитель хотел использовать другое слово. Глупенькой. Доверчивой. Счастливой в своём незнании людей. А её убили. Жестоко, не дав даже шанса вернуться. Велес говорил, что душа ушла на перерождение. Пусть её новая жизнь сложится лучше, чем старая, и бедная девочка получит то счастье, которое недополучила в этой жизни. Может, тогда я перестану чувствовать себя виноватой в том, что хоть невольно, но забрала принадлежащую ей жизнь.

— А Ольга Станиславовна? Рысьина говорила о ней неприятные вещи.

— Ваша мама, Елизавета Дмитриевна, была очень красивой женщиной, — уклончиво ответил Владимир Викентьевич, — но для вашего батюшки было бы лучше никогда с ней не встречаться. И жив был бы, и проблем столько на клан не навлёк бы. Пусть простят меня боги, но она была не только редкой красавицей, но и редкостной дурой.

Мне показалось, что в глазах обычно спокойного Владимира Викентьевича вспыхнул злой огонёк. Вспыхнул и погас. Связано ли это с клятвой, данной отцу Ольги Станиславовны, или сейчас целителю вспомнилось нечто весьма неприятное?

— То есть Рысьиным со всех сторон было удобно, что она умерла? — прямо спросила я.

— Рысьины к её смерти не имеют отношения, — ответил Владимир Викентьевич.

— Как тогда получилось, что меня успели к вам доставить? Заклинание, насколько я понимаю, было смертельным и практически мгновенного действия.

— Не совсем мгновенного, — оживлённо возразил целитель, сев на любимого конька. — Я бы сравнил это с тем, как распускают вязание: связи души и тела обрываются по одному и…

— Владимир Викентьевич, — невежливо перебила я. — Я сейчас не про это. Если там не присутствовали Рысьины, то как они успели попасть в квартиру и доставить меня к вам, пока связи окончательно не разорвались?

Восхищённое лицо Владимира Викентьевича словно говорило: «Правильный вопрос», но ответил он совсем не то, что я ожидала услышать:

— У Ольги Станиславовны был сигнальный артефакт, с помощью которого можно было вызвать бойцов клана, — ответил целитель. — Елизавета Дмитриевна, Рысьины вашу маму не убивали и не планировали этой смерти. Более того, она им невыгодна, потому что сейчас шансы вернуть артефакт резко устремились к нулю.

Мне показалось, что, задай я вопрос по-другому, получила бы более полный ответ, позволивший бы встроить несколько кусков мозаики не в мою прошлую жизнь, но в прошлую жизнь Лизы, ставшую моей. Я чувствовала что-то не то в ответе, но чувства чувствами, а предположений, что можно было бы уточнить, не было ни одного.

— Рысьины думают, что получили нового оборотня и сильного мага, — всё же попыталась я ткнуться наугад.

— Боги мои, Елизавета Дмитриевна, да сколько там у вас этой силы? — усмехнулся Звягинцев. — Вы переоцениваете свою значимость. Поверьте мне, Рысьины не глядя обменяли бы вас на потерянный артефакт. Только вот не предложит никто. Даже Волков хочет получить не вас, а артефакт или доступ к нему, если вы не поняли.

— Разумеется, поняла, — оскорбилась я. — Я лишь высказала предположение, что нападение было совершено, чтобы получить управляемую меня и убрать мою маму.

— Елизавета Дмитриевна, я вас еле вытащил, — уже с раздражением сказал Владимир Викентьевич. — Там речь шла даже не о секундах, а о долях секунды. Фаина Алексеевна никогда не стала бы планировать столь маловероятное событие. В то, что в вас проснутся спящие возможности, никто не верил. Даже ваш дедушка. А теперь давайте займёмся делом, если вы не хотите уйти к Волковым вместе со своими тайнами.

К Волковым уходить я не хотела, как и оставаться у Рысьиных, так почему бы и не поучиться ментальной защите? Оставалось только удивляться, почему её не дали раньше. Не считали необходимым, пока в городе не было того, кто владеет этим разделом магии? Или хотели беспрепятственно влиять на меня сами? И почему Рысьины так уверены, что Волков будет что-то из этого арсенала использовать, это же наверняка запрещённая магия?

Но вопросы я оставила при себе: чем дольше мы сейчас будем говорить, тем меньше времени останется на отработку. Спросить можно и потом, а вот вытащить что-то дополнительное по защите вряд ли представится возможность в ближайшее время. Так что следующие полчаса были посвящены изучению и отработке. И опять изучению и отработке. Владимир Викентьевич не удовлетворился одним типом защиты, почти сразу предложил второй, а затем комбинацию этих методов. В комбинации использовался тот же тип связки, что и у Волкова на пологе. При этом присоединяемое плетение также было едва заметным и тонким. Но, по словам Владимира Викентьевича, на эффективность это никак не влияло. Правда, я не стала сообщать, что вижу разницу плетений, просто уточнила, какое действие оказывает связка на результат.

— Вы очень быстро усваиваете новое, — внезапно сказал Владимир Викентьевич. — Поразительно.

Похвала была приятна, и всё же я полностью не могла отнести её на свой счёт.

— Константин Филиппович показал плетение, способствующее запоминанию.

— Запомнить — это одно, а использовать, да ещё и не механически, а с фантазией — совсем другое, — возразил целитель. — Вы, Елизавета Дмитриевна, именно понимаете, что как и когда использовать, а не просто помните нужное. Для мага это очень ценное качество. Нет, не зря Фаина Алексеевна…

Он замолчал, прервавшись на полуслове, но настолько интересном полуслове, что я не выдержала:

— Что Фаина Алексеевна не зря?

— Не зря не хочет отдавать вас в другой клан, — ответил целитель. — Думаю, её устроит вариант, приведи вы кого-нибудь посильнее к Рысьиным.

— Неужели? Мне кажется, она была бы счастлива, если бы никогда меня больше не видела.

— Вы не правы, Елизавета Дмитриевна, — с укором сказал Владимир Викентьевич. — Фаина Алексеевна держится сейчас от вас подальше, поскольку опасается, что вы на неё сорвётесь, а она, дав вам отпор, покалечит. Знаете ли, травмы, нанесённые оборотнями, очень плохо исцеляются. Именно поэтому столь редки дуэли в звериной ипостаси.

— Но они есть? — удивилась я.

— Конечно.

— И даже между представителями разных кланов?

— Да. Но для таких дуэлей должна быть веская причина, а не просто желание одной из сторон показать превосходство.

— Да уж, — пробурчала я, — особенно если одна из сторон — Волков, а другая — Зайцев.

— И волки, и зайцы бывают разные, — заметил Владимир Викентьевич. — Иногда сила духа может сыграть решающую роль. — Он усмехнулся. — Сила духа и суровые когти на задних заячьих лапах, разрывающие в клочья мягкие ткани неосторожно приблизившегося хищника. Зайцы не так уж и безобидны, Елизавета Дмитриевна.