Гимназистка (СИ) - Вонсович Бронислава Антоновна - Страница 54

— Квартира! У меня квартира! — счастливо выкрикнул Петя.

— Квартира хорошо, а дом — лучше, — послышался насмешливый голос.

В дверях стоял светловолосый офицер, довольно щурясь и сияя начищенными сапогами и золотом эполет. Настолько умопомрачительно сияя, что я краем уха уловила восторженный вздох кого-то из девочек. Хотя почему кого-то? Наверняка Яцкевич, вряд ли Строгова будет мечтательно вздыхать, она человек действия. А Оленька скорее восторженно заахала бы, чем завздыхала.

— Саша приехал! — завопил Петя, бросился к офицеру и повис у него на шее. — Будешь с нами играть в лото?

Оленька подошла более степенно и ограничилась поцелуем в щёку, очень похожим на сестринский. Близкий родственник?

— Петя, какое лото? Мы почти закончили игру, — заметила Строгова, — и собирались танцевать. Александр, как вы относитесь к танцам?

И правильно, чего тянуть. Уверена, останься у Строговой пригласительный билет, прямо сейчас нашёл бы владельца. Хотя кто её знает, может у неё есть стратегический запас на такой счастливый случай? Место в бальной карте уж точно найдётся.

— Хорошо отношусь, — оправдал её ожидания Александр. — Вот только с тётушкой переговорю и с удовольствием к вам присоединюсь.

— Фу, танцы, — скривился Петя. — Терпеть их не могу.

— Потому что у тебя плохо получается, — фыркнула Оленька. — Ты постоянно пропускаешь занятия, не зря на тебя учитель жалуется.

— Да кому они нужны, эти ваши танцы? — пренебрежительно бросил Петя. — Какая от них польза? Ерунда ненужная. Правда, Саша?

Он требовательно ухватился за рукав кителя, но нужной поддержки не нашёл.

— Запомни, Пётр, Волковы во всём должны быть лучшими, — сурово сказал Александр. — Не позорь нашу фамилию.

Глава 27

Волков ушёл, но его дух зримо витал в гостиной. Пожалуй, игра потеряла свою прелесть для всей компании, даже Тамара не столь азартно называла цифры на вытаскиваемых бочонках. Но она хоть не косилась постоянно на дверь, в отличие от Пети и Строговой, которые явно ждали, когда же гость вернётся. Первой не выдержала Строгова, радеющая не иначе как за близящийся Благотворительный бал. Она отодвинула незаполненную карточку и спросила:

— Оля, этот твой родственник, он к вам надолго?

— Откуда ж мне знать? — удивилась Оленька. — Вы слышали столько же, сколько и я.

— Саша надолго не приезжает, — авторитетно заметил Петя. — Обычно день-два — не больше.

— Нужно чтобы он задержался до Благотворительного бала, — заявила Строгова. — У меня как раз остались билеты.

— Ты же всё раздала? — удивилась Тамара.

— Я сегодня ещё взяла пару. На всякий случай. Прямо как чувствовала, что понадобится.

— Понадобится? — охнула Тамара. — Мы и те десять раздали только потому, что Лиза согласилась танцевать мазурку. А что бы мы делали, не встреться нам тот поручик?

— Как что? — удивилась Строгова. — Мы же собирались в Офицерское собрание.

— Мы собирались? — убито переспросила Тамара. — Когда это мы собирались?

— Как это когда? — возмутилась Строгова. — Как раз перед тем, как к нам подошла Лиза и помогла с билетами. Вот я и подумала, что если всё так удачно получилось, мы с тобой сможем пристроить ещё.

Как Тамара посмотрела на подругу! Никогда бы не подумала, что глаза тихой и скромной одноклассницы умеют метать молнии, да ещё такие огромные. Руки Тамары сомкнулись на горловине мешочка, словно она представляла там чьё-то горло. И это было отнюдь не горло офицера, который отказывается от чести посетить наш Благотворительный вечер.

— Тамара, — грозно пророкотала Строгова, — это не моя прихоть. Если мы можем это сделать, значит, должны.

Но наверное, подруга пугала Тамару куда меньше визита в столь страшное место, как Офицерское собрание.

— Мы не можем, — неожиданно твёрдо возразила она. — Всё, что могли, мы уже сделали. Во всяком случае, я.

— Вы здесь ругайтесь, — небрежно бросил Петя. — А я пока ненадолго отлучусь.

Он столь ловко выскользнул из гостиной, словно был не Волков, а Ужов. Или Ужеев? Не знаю, как правильно, в любом случае, он сделал это настолько ловко, что Оленька опомнилась, только когда брата уже не было рядом.

— Я сейчас. — Она подхватилась, явно полная подозрений по отношению к брату, и продолжала на бегу: — Прослежу, чтобы…

Окончание было совсем неразборчивым, поэтому мы так и не узнали, собиралась ли она проследить, чтобы брат не подслушивал или не подслушивал без неё. Впрочем, оставшимся было не до столь сложных философских вопросов.

— Тамара, ты не представляешь, сколько в каждом человеке скрыто внутренних сил, — оптимистично сказала Строгова.

Какие внутренние силы нашла в себе Яцкевич, чтобы согласиться или отказать, я так и не узнала, поскольку почувствовала что-то странное, словно по коже пробежала толпа мурашек, громко топая и приподнимая каждый волосок. Это было пугающе и одновременно притягательно. Меня с неимоверной силой потянуло к источнику раздражения, в котором было что-то очень знакомое. Магия! Это точно сработало какое-то известное мне плетение.

Оказалось, магию я вижу даже через стены, разве что чуть более бледно и размыто, но всё же узнаваемо. Я столкнулась с тем самым плетением, которое активировал Юрий, когда не хотел, чтобы наш разговор подслушали. Интересно, кто из Волковых не хочет посвящать в тонкости семейных интриг Петю? А защиту поставили явно от него, раньше же не включали. Или разговор пошёл о чём-то очень секретном. Очень-очень секретном… Возможно, касающегося как раз подслушанного Петей разговора.

Перед глазами сама собой появилась картина вскрывания защитной сферы Владимиром Викентьевичем, и руки сразу зачесались опробовать. Конечно, дружественная семья — не место для подобных экспериментов, но удержать свою натуру, требующую немедленного удовлетворения исследовательского интереса, я никак не могла. Возможно, не брось Петя намёка о разговоре между Николаем и Оленькой, мне бы и в голову не пришло подслушивать беседу Волковых. Моральными терзаниями я мучилась недолго: если там обсуждается что-то, касающееся меня, я должна это знать, если то, о чём говорят Волковы, не имеет ко мне никакого отношения, я постараюсь забыть всё, что слышала. И уж точно никому постороннему не расскажу.

Но я-то не расскажу, а не услышат ли они сами? Заклинание я никогда не использовала и не знаю, буду ли слышать разговор только я или все окружающие. Я покосилась на увлечённо спорящих одноклассниц. Вот им точно не стоит знать чужие тайны. Особенно Строговой. Но ведь вряд ли Владимир Викентьевич использовал плетение, только когда никого рядом не было, а значит, дальше меня разговор не уйдёт. Кроме того, если что-то пойдёт не так, плетение можно сразу же развеять.

Я решилась, опустила руки на колени и под защитой скатерти начала выплетать щупы. Конечно, чем расстояние больше, тем они хуже управляются, но кто бы мне разрешил постоять рядом с местом, где идёт разговор? Хоть не с первого раза, но получилось создать в куполе дырку. И тут возникла новая проблема. Щупов было два, руки у меня — тоже. Для того чтобы создать ещё одно плетение, требовались свободные пальцы, которых у меня не было. Я чуть было не отчаялась, а потом вспомнила, что у Владимира Викентьевича рук тоже две, а он как-то справился, значит, смогу и я.

Щупы сейчас требовалось всего лишь удерживать на месте, поэтому все управляющие части я перенесла на мизинцы, а освободившимися пальцами начала выплетать новое плетение, надеясь, что запомнила в точности и услышу беседу Волковых, а не передам им спор из гостиной.

Плетение проникло в дырку, словно она создавалась именно для него. Хотя почему словно? Для него и создавалось. Это случилось столь неожиданно, что какое-то время я не могла поверить, что всё получилось и что лишних шумов в гостиной не появилось. Во всяком случае Тамара, уже изрядно покрасневшая, обращала внимание только на Анну. Да и та явно не слышала никого, кроме подруги.