Всё, что нужно мне (СИ) - Резник Юлия - Страница 17

Да! Я знал. Как знал и то, что этого всего можно было бы избежать, если бы только… Господи! Больше всего меня убивало это чертово «если бы»…

- Позвони и скажи ему, что он свободен.

- Ни за что! Игорь хороший человек и не заслуживает такого обращения.

- А я? Я заслуживаю? Может быть, тебе нравится заставлять меня ревновать?

- Ты спятил! Я… пожалуй, поеду домой. Поговорим, когда ты остынешь.

- Нет! Нет, черт… Не уходи. Только не так.

- Ты меня пугаешь, твою мать! Неужели ты не видишь?!

- Что? Н-е-ет. Я никогда тебя не обижу, слышишь? Никогда… Я просто… дерьмо. Я просто хочу быть уверен…

- В чем?

- В нас. В наших отношениях… - прошептал я, сам себя возненавидев за просительные нотки, тайком прокравшиеся в голос. Ревность клокотала внутри. Бесилась… Все мои силы уходили на ее обуздание. Это было так трудно. Так мучительно больно понимать, что у нее была другая жизнь. Жизнь, в которой мне не было места. А еще очень страшно. Что она выберет эту жизнь снова. Её… но не меня.

- Ты никогда не простишь, что я тогда…

- Тш-ш-ш! Неправда. Это не имеет значения. Все в прошлом.

Я потянулся, задрал футболку. Скользнул руками вверх по бедрам, делая то, что, я знал – ей точно понравится. Даже понимая, что это неправильно. И что нам однажды один черт придется поговорить, как двум взрослым людям. Отдавая себе отчет, что одним только сексом ничего не решить… Каким бы хорошим он ни был. Но прямо сейчас злость подогрела похоть. Я толкнул Соню на шаткую тумбочку, шагнул между ног. Одной рукой сдернул штаны, другой раскатал презерватив. Она смотрела вниз, как зачарованная…

- Я принимаю таблетки.

Смысл слов доходил с трудом. В голову ударило желание взять ее так… кожа к коже. Но я все еще боялся. Несмотря на справки, утверждающие, что я здоров. Я все еще боялся ее запачкать. Она же ни черта не знала… Не догадывалась даже… Никто не догадывался, что мне пришлось пережить. Страшно злясь, я с силой в неё погрузился. Соня вскрикнула. Широко распахнула глаза. Но я не давал ей спуску. Я наказывал то ли себя, то ли её… Или, может, нас обоих сразу. А когда кончил, расплакался, как последний дебил. И отвернулся, чтобы она, не дай бог, этого не увидела.

- Я все же поеду, - сказала Соня, выйдя из ванной. Я все так же стоял, привалившись к стене и сжав кулаки. И прокручивал в голове то, что произошло между нами, не в силах в это до конца поверить… Я действительно это сделал? А Соня позволила… Может быть, она не зря меня боялась? Я и сам себя боялся теперь… Какого черта со мной творилось?!

- Соня…

- Давай не сейчас, хорошо?

- Я все испортил?

- Нет! Не знаю… мне нужно все осмыслить.

Дверь за ней закрылась. Я привалился лбом к косяку. Не то чтобы до этого я не понимал, как много во мне скопилось ярости. Скорее я не догадывался, что она может выплеснуться вот так… На самого близкого человека. В самой неподходящей для этого ситуации. Я думал, что все под контролем. Но… нет, черт возьми!

К тому же все усложнялось тем, что чертов код мне не поддавался. А значит, я был на крючке. Меня в любой момент могли вернуть обратно на зону.

- Ни за что! – пообещал я, глядя на себя в зеркало. – Ни за что.

И как раз в этот момент в дверь позвонили. Я заглянул в глазок. Чертыхнулся.

- Разве прямо сейчас вы не должны похмеляться дома? Или что? Сотрудники Интерпола не пьют?

- И тебя с Новым годом, Саша. Слышал, что праздник у тебя удался.

Я знал, что нахожусь под наблюдением. Но даже не думал, что камеры могут быть натыканы и в квартире. Замер. Ярость, которую я испытывал до этого, не шла ни в какое сравнение с той, что волной поднялась во мне прямо сейчас, когда я решил, что за нами с Соней следили. Видели, как я ее… Как она меня…

- Какого черта это означает? Вы установили камеры? Здесь?

Я дико осмотрелся. Сергей Николаевич вздернул брови:

- Я вроде такого не говорил.

Понять бы, в какие игры он играет!

- Правда? Значит, я что-то неправильно понял.

Тот лишь пожал плечами. И вдруг совершенно неожиданно предложил:

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

- Может, чайку?

«А может, ты, наконец, скажешь, какого черта происходит?!» – хотелось заорать мне, но я сдержался. Хитрый лис что-то задумал. Это было очевидно. А значит, мне ничего не оставалось, кроме как ему подыграть. Если, конечно, я хотел узнать правду.

Пожав плечами, я поплелся в кухню. Сергей Николаевич последовал за мной.

- Значит, София Гейман.

Руки замерли, занесенные над заварником.

- А вам не все равно?

- Кому это – нам?

- Интерполу.

- Интерполу, наверное, все равно, Саша. Если ты, конечно, не решил с ней поделиться подробностями порученного дела.

- Такое мне даже в голову не приходило.

- Вот и хорошо.

Он снова замолчал. Я поставил на стол чашки. Пододвинул сахарницу. Хрен его знает, что меня так напрягало в присутствии этого человека за моим столом. Да и вообще. В его визитах.

- Может, вы все-таки вы перестанете ходить вокруг да около? – не выдержал я.

- Что тебе известно о ее жизни?

- В каком смысле? Какое до этого дело Интерполу?

- Интерполу – никакого, - вновь улыбнулся Сергей Николаевич. - Так, что тебе известно?

- Знаете что? Вас это не касается! Уговор – есть уговор. Я все сделаю. Но моя личная жизнь – только моя. Это понятно?

- Ты знаешь, с кем она встречалась, пока ты сидел?

- Мне… до… этого… нет… дела, – просипел я.

- С Игорем Самойловым.

- Ч-что?

- Кажется, вы дружили?

- Я… Да.

С первого класса. Он… единственный, кто мне помог, когда это все случилось. Его отец занимал не последнюю должность в Министерстве внутренних дел. Если бы не их помощь, мой срок мог бы быть гораздо-гораздо большим. Вот только… Я застыл от пришедшей в голову мысли. Это через него я посылал свои письма Соне. Так какого хрена?!

Глава 12

София

То, что между нами происходило, было неправильно. Умом я понимала, что так не должно быть. Любовь – это легкость. Любовь – это крылья. Любовь – это бесконечный полет. И порой мне на самом деле казалось, что еще немного, и я взмою ввысь. Но… нет. Балласт прошлого, что мы за собой тащили, был слишком тяжелым. Может быть, неподъемным вовсе. Но я пока не была готова об этом судить наверняка… Да и Алекс нисколько не облегчал мне задачи. Иногда, когда с его лица слетала маска безразличия, я видела парня, который стал моей первой любовью. Этот парень был мне таким знакомым и родным, что все внутри трепетало, сжималось и переворачивалось от чувства сумасшедшего восторга – быть с ним рядом. Я будто снова возвращалась в те дни. Дни беззаботной юности, когда мы верили, что впереди у нас «долго и счастливо». Когда мы любили друг друга. Когда наши души были обнажены, а сердца открыты. Но потом случалось что-то… совсем незначительное, и он менялся. На глазах превращаясь в чужака. Смертельно опасного. Глубоко травмированного.

Вот хотя бы этот чертов звонок… И его ревность. И все, что последовало за ним. Я смотрела в его глаза и… боялась. Не понимая, на кого направлена его ярость. И чем она для меня обернется. Но в то же время испытывая стыдное, неправильное удовольствие от того, что он ревнует меня… так. Что он меня хочет… так.

Так, что не может себя контролировать.

У меня до сих пор немного тянуло внутри от его яростной страсти. И дело ведь даже не в том, что мне не понравилось. Это было… совсем не так, как обычно. Что-то совершенно новое, но не менее прекрасное. Если бы не его взгляд… Беззащитный, абсолютно больной и отчаянный. Он будто искал во мне что-то… И не находил.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

- Спрячь засос, если не хочешь отчитываться перед отцом о том, где тебя носило ночью на самом деле.

Я удивленно уставилась на бабку и подтянула воротник на водолазке повыше. К счастью, отец разговаривал с кем-то по телефону на другом конце огромной комнаты и ничего не заметил. А вот Лилька, которая накладывала детям поесть, понимающе улыбнулась.