И опять Пожарский 5 (СИ) - Шопперт Андрей Готлибович - Страница 20

Пётр слез с вагончика и обняв Марию, потянул её к возку. Тяжело рассказывать жёнам и матерям, что их сын с этой войны не вернётся. За долгую свою жизнь генерал-лейтенант Афанасьев много раз рассказывал родственникам погибших, как погиб их муж или отец или сын, но так и не привык. И сейчас комок в горле стоял. И ведь не последняя война. Ещё ведь Белоруссию с Украиной домой возвращать, ещё с татарами разбираться крымскими. Ещё торгуты-калмыки по степи шастают. Ещё временные союзники османы зубы покажут. Да и тридцатилетняя война не кончилась. Скорее только началась. Теперь, надо понимать место Швеции займёт Дания. В прошлой истории Валленштейн им серьёзно навалял. А теперь как получится? 

Событие двадцать седьмое

Клаус Краузе приехал в Вершилово только позавчера, за день до возвращения князя Пожарского. Это было его второе путешествие через половину Европы и половину России. Когда больше года назад ему пришло письмо от младшего непутёвого братца из той самой Пурецкой волости, то Клаус долго отказывался в это верить. Он не меньше десяти раз прочёл письмо. Как Иоганн мог очутиться в такой дали от дома. Он ещё шестнадцатилетним пацаном ушёл из дома на север, в Дрезден, чтобы стать там военным. За все эти десять лет Иоганн только раз и был дома, случилось это уже после смерти отца. Брат хотел жениться и осесть в Аннаберг-Буххольце, но тут началась очередная война. В Праге поднялось восстание против власти императора, и Иоганн примкнул к идущим через их городок на Прагу войскам.

Больше Клаус брата не видел, а потом пришло это письмо. Что письмо на самом деле из Пурецкой волости красноречиво свидетельствовала бумага. Купить такую белую, гладкую и тонкую бумагу мог позволить себе не бедный человек где-нибудь в Вене. В Дрездене точно не купишь. Брат писал, что он сейчас в этой "волости", про которую рассказывают всяческие сказки, живёт, и работает химиком. И вот хозяин этой волости, князь Пожарский, приглашает всю семью Краузе перебраться в Вершилово, это главный город в этой волости. Там им всем дадут по большому дому с двумя печами, что топятся по белому, совершенно бесплатно. Правда для этого надо привезти с собой как можно больше камней, которые называются ложным серебром или "кобольдом" и ложную медную руду, что горняки прозывают "купферникель". В дальнейшем нужно будет ездить в Саксонию, и привозить отсюда и дальше эти же самые руды. Иоганн писал, что в рудах нет ни меди, ни серебра, там другие металлы, которые нужны князю Пожарскому, но лучше Клаусу не говорить никому, зачем ему эта руда, а собрать её по отвалам незаметно. Ведь если узнают, что кому-то она нужна, то на неё сразу цены поднимутся.

Клаус с двумя взрослыми уже сыновьями Людвигом и Матиасом Лукашем и племянником, сыном их старшей сестры Марии Гертруды, Филиппом, за столом с сиротливой запечённой рыбой и небольшим кувшином подогретого пива весь вечер обсуждали, стоит ли бросать здесь всё и довериться непутёвому братцу. Скорее всего, не решились бы горняки, но война, прокатившаяся по Саксонии, практически оставила шахтёров без работы. Нет, Дрезден не был захвачен католиками, но вот чума, следовавшая за войсками, унесла больше половины жителей. А потом ещё и несколько голодных лет. Здесь, южнее, в глуши, в горах, было чуть легче, только вот цены на руду упали. Мастера, что плавили медь, кто умер, а кто просто разорился. Последние пару лет Клаус, чтобы прокормить семью откопал обе припрятанные на чёрный день захоронки. Настал чёрный день. Теперь же и эти деньги кончились. И решили горняки поверить Иоганну.

Была одна закавыка в письме. В Праге нужно было зайти в какой-то банк "Взаимопомощь" и рассказать, кто они такие и куда едут. Там им должны дать денег и помочь с переездом. Конечно, через Дрезден дорога до Варшавы короче, но без денег далеко не уедешь. К Клаусу примкнул и племянник Филипп со всей семьёй и ещё один родственник Ральф Краузе - младший брат отца. Продали они за бесценок свои халупы, набрали из отвалов по вечерам, чтобы не привлекать внимание, ложной руды. Кобольда получилась телега, а купферникеля чуть больше, почти две телеги. Выехали в Прагу на семи телегах. Всего набралось восемнадцать человек, вместе со стариками и детьми малыми.

Дорога была долгой. Почти полгода добирались до этой самой Пурецкой волости. Просто счастье, что братец не обманул и в банке им на самом деле выдали денег, помогли купить лошадей поздоровше и объяснили, как лучше добираться. Так и поехали, из Праги на Вроцлав, потом Лодзь, Варшава, Белосток, Гродно, Минск, Смоленск, Москва, Владимир, Нижний Новгород. Долгая дорога. Приятные неожиданности начались после того, как миновали Смоленск. Дороги словно подменили. Ровные, широкие, без ям, ухабов, колеи, засыпанные мелким дроблёным камнем. И через каждые двадцать километров ихних постоялый двор с хорошей конюшней и недорогой и очень вкусной едой. Никто из семейства Краузе ничего подобного и не пробовал в жизни.

В само Вершилово переселенцев не пустили, а к ним не допустили Иоганна, пока они не прожарили все свои вещи в русской бане и сами там едва не померли. Потом пришёл доктор, всех очень внимательно осмотрел, и всё искал, не осталось ли на немцах вшей да блох. Врач был магометанин, а для осмотра женщин, ведь и срамные места проверяли, с ним была дочь его, тоже врач. На самом деле Вершилово город чудес. И только на третий день к ним допустили непутёвого братца. Иоганн пришёл не один, а с целой оравой профессоров. Они долго осматривали привезённые Клаусом камни. И опять странности. Химики эти были со всей Европы: и из Франции, и с Нижних Земель, и имперцы. Видно, остались учёные довольны, они похлопали Клауса по плечу и забрали телеги с рудами.

Потом было новоселье. Всем женатым выдали по дому. Целых пять домов. Да каких домов, не наврал Иоганн, две печи сложенные из кирпича и побеленные, стёкла настоящие в окнах. Плюс конюшня и коровник, ну и страшная русская баня, тоже с печью. Клаус зауважал младшего брата. И сам вон пробился в люди и про родственников не забыл. Молодец. Так и должен Краузе поступать.

Всех родичей пока пристроили на работу к металлургам местным, а вот с Клаусом поступили по-другому. Вызвал его главный строитель и металлург в Вершилово Зотов и предложил вновь съездить за теми же камнями.

- Так дорога половину года занимает в один конец, это я семьи год не увижу, - расстроился Клаус.

- Мы дадим тебе в провожатые наших пареньков и кроме того лошадей нормальных, это не ваши клячи, они и по полста километров могут за день одолеть, - принялся уговаривать русский.

- А мне, что с того? - насупился шахтёр, понимая, что не отвертеться от поездки.

- За тонну руды тебе выплатят по двести рублей, привезёшь две тонны, получишь четыреста рублей, ну и кони тебе останутся, - хитро прищурился Зотов.

- Когда выезжать? - оценил сумму горняк.

- Чем быстрее, тем лучше. До Дрездена, скорее всего, кроме этих трёх парнишек тебя будут сопровождать ещё десяток наших. Потом они отправятся в Золинген, хотим оттуда мастеров по изготовлению холодного оружия переманить. Как думаешь, поедут?

- Чего ж, не поехать. Вершилово! Только там война, поди, идёт.

- Ну, нам только в одну сторону, там ребята с переселенцами отправятся в Антверпен и потом морем до Риги.

- А с семьёй моей что будет? - спохватился Клаус.

- Дети в школу пойдут, взрослые тоже, только вечернюю. И по десять рублей выплачивать будем ежемесячно, пока не вернётесь.

- А если не вернёмся? - вздохнул шахтёр.

- Тогда, пока младшие не начнут сами зарабатывать, платить будем.

Второй раз легче было. И дорога знакомая и денег больше и кони на самом деле другие. Парнишки попались интересные. Было ребятам по семнадцать годков, и знали они не только немецкий, но и польский и голландский и латынь. А ещё они могли за себя постоять. В Лодзи на постоялом дворе к ним прицепились пьяные шляхтичи с требованием продать им коней. Вернее, поменяться конями, ну и паны чуть доплатят. И ни какие уговоры на поляков не действовали. В конце концов, дошло до сабельной схватки. Трое его попутчиков легко уложили шляхтичей, хоть тех было в два раза больше. Только этим не закончилось. Один из поляков успел удрать и через час, когда русские уже запрягали коней, собираясь двинуться дальше, в ворота постоялого двора ворвалось десятка полтора поляков с саблями наперевес. Через пятнадцать минут Клаус вместе с парнишкам покидал постоялый двор. А во дворе горой были уложены двадцать раздетых поляков. Русские с них даже кресты сорвали. Оружие забрали с собой. Трое совсем молодых пацанов застрелили и зарубили четырнадцать шляхтичей, пока Краузе успел прочитать только один раз "Отче наш". А если бы тот десяток, что отделился от них днём раньше, был с ними? Русские бы весь Лодзь перебили?