Дракон и Джинн - Диксон Гордон Руперт - Страница 4

Наяда соскользнула с его колена и прошептала что-то невнятное.

– Конечно, – сказал Каролинус.

Она повернулась и направилась к двери. Джим посторонился, чтобы пропустить ее. Наяда шла, опустив глаза, и, только поравнявшись с Джимом, на мгновение подняла их и опять что-то прошептала.

– Отнюдь, – сказал Джим. Он не понял ее, как, возможно, немногим ранее и Каролинус, но решил, что найденное им слово вполне сойдет за ответ. Наяда вышла из комнаты, и дверь закрылась.

– Ну что ж, мой мальчик, – весело проговорил Каролинус, – рад видеть тебя, тем более в облике человека. Домик у меня маленький, ты же видишь.

Домик действительно был невелик. Мало того, он был до самой крыши забит книгами и всевозможными мыслимыми и немыслимыми предметами, часть которых, несомненно, имела отношение к оккультным наукам. Больше всего домик походил на склад. Но с тех пор как Каролинус научился находить среди царящего вокруг хаоса нужную ему вещь, он уже не вспоминал о порядке в своем жилище.

– Я давно собирался повидать тебя, еще когда вернулся от графа, – сказал Джим. – А сейчас оказался рядом и решил зайти. Я не помешал?

– Нисколько, нисколько, – сказал Каролинус. – Мы с Лаллиной можем поболтать в любое время. С тобой мы встречаемся гораздо реже.

Воспользуйся Джим последними словами Каролинуса, он мог бы ответить, что неоднократно пытался с ним встретиться, но не мог найти его. Но Джим промолчал.

– Ну да ладно. Сейчас-то ты здесь, – весело продолжил Каролинус. – Я вижу, ты в добром здравии и отличном расположении духа. Готов к следующему приключению?

Глава 3

– К следующему приключению! – воскликнул Джим, чувствуя, как у него похолодело внутри. – Конечно, нет. Я решил долго не пускаться в рискованные предприятия. Мы с Энджи хотим несколько лет пожить обычной жизнью. – Он подозрительно посмотрел на Каролинуса:

– Уж не припас ли ты для меня сюрприз в рукаве?

– Я? Что ты, Джеймс! – ответил Каролинус. – После недавнего дела у графа я и не собирался ничего поручать тебе, по крайней мере так скоро. У меня и в мыслях такого нет. Если ты и встрянешь во что-нибудь, то исключительно по своей воле.

– Прошу прощения, – сказал Джим. – Те двенадцать дней выбили меня из колеи. Ты не возражаешь, если я присяду?

– Присядешь? Ну разумеется! Если только найдешь стул. Где-то они у меня были. – Каролинус близоруко огляделся. – Да должны же они быть. Посмотри под теми книгами в углу.

– Еще раз прошу прощения, – сказал Джим, освободив стул и усевшись, – но Энджи считает, что я уделяю ей мало времени. Она, пожалуй, права.

– Безусловно, – согласился Каролинус. – Удобный стул?

– Как сказать... – начал Джим. – По правде говоря, нет.

– Ну так будет удобным! – вскричал Каролинус страшным голосом.

Джим сразу почувствовал разницу. Теперь это был, пожалуй, самый удобный стул, на котором Джиму доводилось сидеть, хотя ножки смотрели в разные стороны, спинка была отвесной и жесткой, а подлокотников и подушечки для головы не было и в помине.

– По правде говоря, Каролинус, я пришел сказать тебе, что был понапрасну подозрителен и несдержан в те двенадцать дней. Но я привык, что при необходимости ты всегда рядом, а случилось так, что ты не дал мне ни единой возможности посоветоваться с тобой.

– Боже мой! – воскликнул Каролинус.

– Ну да ладно, – продолжил Джим. – Теперь я понимаю, ты специально предоставил меня самому себе. Лучше и не придумаешь, чтобы обрести самостоятельность. Но мне бы хотелось, чтобы все осталось как прежде, когда при желании я мог найти тебя и посоветоваться в случае необходимости.

– Так уж и обязательно советоваться со мной, Джим, – проворчал Каролинус. – Пойми, к прошлому возврата нет. Ты уже опробовал свои силы и должен и дальше действовать самостоятельно.

– Самостоятельно? – воскликнул Джим. Еще пару лет назад слова Каролинуса прозвучали бы для него обескураживающе. Теперь же, когда у него за плечами был некоторый опыт и он приблизительно познал как возможности, так и предел возможностей магии, эти слова всего лишь встревожили его.

– Но на какую помощь я все-таки могу рассчитывать?

– Ты можешь задавать вопросы, – сказал Каролинус. – А я буду на них отвечать – в пределах допустимого. Абсолютно полного ответа на что-либо просто не существует. Ты поймешь это сам, Джим, когда станешь магом по крайней мере ранга А и будешь иметь дело с менее искусными магами или, может быть, даже со своими учениками.

– Я верю тебе, – сказал Джим, который так же желал иметь учеников, как по собственной воле взойти на костер.

– Всегда помни, – продолжал Каролинус, – не имеет смысла одаривать кого-то знаниями, пока он не готов воспринять их. Но если ты подождешь, когда тебе зададут вопрос, произойдут две вещи, которые и должны произойти в этом случае. Во-первых, спрашивающий окажется готовым услышать то, что ты ему скажешь. А во-вторых, он оценит значимость твоих слов. В противном случае с тобой начнут спорить, выказывая полное невежество, или даже станут противиться твоим наставлениям и советам, пока в них не возникнет настоятельная нужда.

– Я поступал так же? – спросил Джим.

– Честно говоря, нет, – сказал Каролинус. – Но ты не совсем обычный ученик. Твои трудности – в другом, и одной из них я не в силах помочь. Я имею в виду твое мышление. Я бы сказал, оно... механическое.

– Ты считаешь, что я нахожусь под влиянием двадцатого века?

– Да, – сказал Каролинус. – Именно так.

– Вот уж не знаю, что с этим поделать.

– Это твоя забота. Весь парадокс в том, что корни твоей необычайной способности отыскивать нужные решения находятся за пределами тех границ, в которых практикуют ученые маги. С моей стороны было бы неразумно ломать твои привычки и менять твой образ мыслей. Такая попытка только загубила бы твои дарования. И потому ты должен действовать куда более самостоятельно, чем рядовой ученик.

– Будет прекрасно, если я добьюсь чего-то самостоятельно, – сказал Джим. – Но если ты предоставляешь мне такую возможность, а мне вдруг понадобится помощь, могу ли я обратиться к тебе, чтобы получить ответ на какой-то вопрос или какие-то нужные мне сведения?

– Не обязательно все, чего ты попросишь, – сказал Каролинус. – У меня гораздо больше знаний, чем ты думаешь. Многие из них ты не сможешь использовать, даже если и разберешься в их сути. Но я всегда передам тебе те знания, которыми, как я сочту, ты сумеешь воспользоваться.

– Но если я, как пришелец из другого века, стану решать какую-то проблему путем, который ты не практикуешь и не можешь практиковать, ты не сможешь определить, какие знания я не смогу использовать или понять.

– Это возможно, хотя и маловероятно, – сказал Каролинус. – Но кто-то из нас двоих должен решать, какими знаниями тебе пользоваться. Это мои знания. И я один из всего лишь трех магов ранга ААА+ в мире, а ты пока только маг ранга С и мой ученик, так что решать буду я.

– Другими словами, – резюмировал Джим, – у меня нет выбора. Насколько я понял, ты твердо стоишь на том, чтобы делиться со мной лишь теми знаниями, которые сочтешь для меня нужными.

– Ты все схватываешь на лету, Джим, – сказал Каролинус. – Я обратил на это внимание еще при нашей первой встрече.

– Но в пределах тех границ, о которых ты говорил, ты не откажешь мне в помощи?

– Конечно, нет, – ответил Каролинус. – Запомни, Джим, я на тебя очень рассчитываю, иначе не стал бы выделять тебя среди своих учеников. Я буду радоваться твоим успехам и переживать за тебя в трудную минуту. Надеюсь, что и ты доверяешь мне.

– В полной мере. Я никогда не сомневался в твоем расположении ко мне, – заверил мага Джим. Он опасался, что Каролинус скоропалительно сделает неверный вывод исходя из реалий своего четырнадцатого века. Джим и сам грешил этим. Какое-то время на праздновании Рождества у графа он даже подумывал, не использует ли его Каролинус в собственных целях. Но оказалось, что это не так. – Конечно, я доверяю тебе, Каролинус. И Энджи тоже.