Зеленые холмы Африки. Проблеск истины - Хемингуэй Эрнест - Страница 12

Жена спала. Приятно смотреть на нее спящую – она спит спокойно, свернувшись клубком, как зверек, – ничего общего с мертвецки спящим Карлом. Старик тоже спал спокойно, но было видно, что его душе тесно в теле. Оно уже не было ему впору. С возрастом оно изменилось, утратило четкость линий, здесь прибавилось, тут убавилось, но в душе он оставался молодым, стройным, высоким и крепким, как в те дни, когда на равнине близ Вами преследовал львов и мешков под глазами еще не было. Спящим я видел его таким, каким Мама видела всегда. М’Кола и во сне оставался просто пожилым человеком – без собственной истории и загадки. Друпи не спал. Сидя на корточках, он всматривался в даль.

Носильщиков мы увидели издалека. Сначала над высокой травой показались ящики, а уж потом их головы. На какое-то время, спускаясь в овраг, туземцы исчезли, оставив сверкать на солнце только кончик копья, но вскоре опять появились, и я смотрел, как они, гуськом поднимаясь на взгорье, направляются в нашу сторону. Они взяли немного влево, и Друпи помахал им рукой. Когда туземцы стали разбивать лагерь, Старик предупредил их, что шуметь нельзя, и мы, удобно расположившись под тентом, беседовали в ожидании обеда. Вечером вышли на охоту, но никого не встретили. Утром снова отправились на разведку, но вернулись опять ни с чем. Вечером произошло то же самое. Прогулки были приятные, но без всякого результата. Дул сильный восточный ветер, короткие гряды холмов подходили к самому лесу, и, если б мы перевалили через них, животные сразу учуяли бы наш запах. Вечером солнце било в глаза, не позволяя ничего толком рассмотреть, а когда оно садилось на западе за холмы, густая тень окутывала место, где носороги обычно выходили из леса, так что западная часть была недоступна для охоты, а в других местах ничего не попадалось. Посланные к Карлу носильщики вернулись с мясом. Они принесли пропыленные окорока антилоп, солнце высушило мясо, и носильщики, сидя на корточках вокруг огня, радостно жарили его на палочках. Старик недоумевал: куда подевались все носороги? С каждым днем их следы встречались нам все реже, и мы задавались вопросом, не в полнолунии ли загвоздка? Не выходят ли они в это время из леса по ночам и ночью же возвращаются, а может, они все же учуяли нас или услышали шум и из-за своей пугливости прячутся в глубине леса? Или что-то еще? Выдвигал теории обычно я, а Старик остроумно критиковал их, хотя некоторые выслушивал из вежливости или даже с интересом – вроде предположения о связи поведения животных с полнолунием.

Спать мы легли рано, ночью прошел дождь – даже не дождь, а короткий ливень с гор. Встав до рассвета, мы взобрались на крутой, поросший травой гребень горы, откуда хорошо виднелись наш лагерь, долина ручья, противоположный высокий берег, а также близлежащие холмы и край леса. Когда над нами пролетела гусиная стайка, еще не совсем рассвело, и даже в бинокль край леса был плохо виден. На вершинах трех холмов сидели наши дозорные, и мы ждали рассвета, чтобы в случае чего увидеть их сигналы.

Вдруг раздался голос Старика: «А ну-ка взгляните на этого мерзавца!» – и он крикнул, чтобы М’Кола принес ружья. Тот мигом скатился с холма, и тут все мы увидели, как прямо напротив нас по дальней стороне ручья торопливо бежит носорог. На наших глазах он ускорил бег и, срезав угол, повернул к воде. Носорог был бурого цвета, с четко вырисовавшимся большим рогом, его быстрые целенаправленные движения никак не увязывались с его несомненной тяжеловесностью. От возбуждения меня охватила дрожь.

– Он перейдет ручей, – сказал Старик. – Вполне доступная мишень.

М’Кола передал мне «спрингфилд». Я открыл винтовку, желая убедиться, что она заряжена. Сейчас носорога не было видно, но о его присутствии говорило колыхание высокой травы.

– Сколько до него?

– Метров триста.

– Я уложу этого мерзавца.

Пристально всматриваясь в шевелящуюся траву, я сознательно сбрасывал внутреннее напряжение, перекрывая, словно клапаном, нервозность, дабы обрести бесстрастное состояние, необходимое при стрельбе.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Но вот носорог вновь показался – он ступил в неглубокий ручей с каменистым дном. Понимая, что моя позиция идеальна для выстрела и нужно только упредить движение носорога, я прицелился, затем взял чуть вперед и выстрелил. Я слышал удар пули и видел, как носорог содрогнулся. Шумно фыркая, он рванулся вперед, расплескивая воду. Я выстрелил еще раз, подняв позади него фонтанчик воды, а потом еще, когда он скрылся в траве, – и, похоже, опять промазал.

– Пига, – сказал М’Кола. – Пига!

Друпи был с ним согласен.

– Вы попали в него? – спросил Старик.

– Это точно, – ответил я. – И думаю, ему конец.

Друпи побежал к носорогу, а я перезарядил винтовку и побежал следом. Половина нашего лагеря уже рассыпалась по ближайшим холмам, кричала и размахивала руками. Носорог промчался прямо под лагерем по долине, подступавшей к самому лесу.

Подошли Старик и Мама. Старик нес автомат, а М’Кола – мое ружье.

– Друпи отыщет носорога, – сказал Старик. – М’Кола клянется, что вы в него попали.

– Пига! – убежденно произнес М’Кола.

– Он пыхтел, как паровоз, – сказала Мама. – Но как он был прекрасен, когда бежал.

– И все-таки домой опоздал, – заметил Старик. – Так вы не сомневаетесь, что ранили его? Ведь он был чертовски далеко.

– Сомневаюсь? Да я уверен, что попал. И рана смертельная.

– Если так, никому об этом не говорите, – посоветовал Старик. – Вам никто не поверит. Только взгляните. Друпи напал на кровавый след.

Друпи вырвал что-то из высокой травы и поднял вверх. Затем, согнувшись, пошел по кровавому следу.

– Пига! – повторял М’Кола. – М’узури!

– Поднимемся наверх, оттуда будет видно, если он собьется с пути, – сказал Старик. – Только взгляните на Друпи.

Друпи стащил с головы феску и держал ее в руке.

– Вот все, что ему нужно для защиты, – сказал Старик. – Мы берем с собой пару надежных винтовок, а Друпи идет на носорога с головным убором.

Мы увидели, как Друпи и сопровождавший его туземец остановились. Друпи поднял руку.

– Они его услышали, – сказал Старик. – Ускорим шаг.

Мы стали спускаться. Друпи пошел нам навстречу и что-то сказал Старику.

– Носорог здесь, – шепнул мне Старик. – Они услышали волоклюев. Один из туземцев говорит, что слышал и «фаро». Давайте приблизимся с подветренной стороны. Вы ступайте с Друпи вперед. А Мемсаиб пусть идет за мной. Возьмите мою двустволку. Вот так. Хорошо.

Носорог лежал где-то за кустами, в высокой траве. Подойдя, мы услышали звук, похожий на глухой, протяжный стон. Друпи оглянулся на меня с улыбкой. Звук повторился, в конце его носорог словно вздохнул, захлебываясь кровью. Друпи засмеялся. «Фаро», – прошептал он и положил себе под щеку ладонь, как будто укладывался спать. Из кустов вспорхнула стайка волоклюев и улетела. Теперь мы точно знали, где лежит носорог, и, медленно раздвинув траву, увидели его. Он лежал на боку мертвый.

– Стоит выстрелить еще раз – чтоб уж наверняка, – посоветовал Старик.

М’Кола передал мне «спрингфилд». Я заметил, что затвор взведен, бросил на М’Колу убийственный взгляд, стал на колено и выстрелил носорогу в шею. Зверь не пошевелился. Друпи пожал мне руку, за ним подошел и М’Кола.

– Представьте, у него был взведенный курок, – сказал я Старику. Меня приводила в ярость мысль об опасности за моей спиной.

М’Кола никак не реагировал на мои слова. Со счастливым видом он поглаживал рог убитого зверя, измерял его расставленными пальцами, искал место, куда вошла пуля.

– Отверстие на другом боку, – подсказал я.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

– Видели бы вы, как он оберегал Маму, – сказал Старик. – Потому и курок взвел.

– Разве он умеет стрелять?

– Нет, но все же выстрелил бы, – ответил Старик.

– Зад бы мне продырявил, – проворчал я. – Вот чертов романтик!

Когда все сошлись у туши, мы общими усилиями повернули носорога так, что казалось, он стоит на коленях, и примяли вокруг траву, чтобы сделать несколько снимков. Пуля попала в спину, чуть ниже легких.