И опять Пожарский. Тетралогия (СИ) - Шопперт Андрей Готлибович - Страница 79

‑ Эти продавать не будем, ‑ зыркнула на царя мать.

‑ Да я и не собираюсь, матушка. Я их и показывать "гостям" или иноземцам‑то боюсь. Ещё войну устроят.

Теперь настала очередь письма от Петра Дмитриевича.

Великий Государь хочу попросить тебя, ‑ писал после приветствий Пожарский, ‑ Те деньги, что выручил от аукциона, потрать на строительство приюта для беспризорников, что по Москве бедуют. Найми несколько женщин, чтобы они им еду варили и обшивали да обстирывали. Кроме того найми несколько иноземцев, чтобы учили детишек иностранным языкам, английскому, немецкому, голландскому, да французскому. Наши дьяки или подьячие пусть счёту и письму выучат, а назначенные патриархом монаси, которые пограмотнее, слову божию. Ещё стрельцов поопытнее к ним приставь, чтобы воинскому делу учили. Детишек набери в возрасте семи ‑ восьми годков и пусть их до пятнадцати лет обучают. Больше двух десятков не набирай. И будет у тебя, Государь, через семь лет готовые толмачи, которые и здесь на Руси переведут слова иноземцев и отправить их с посольством можно в земли любые. Самое же главное станет на двадцать душ тебе преданных больше и на двадцать татей или побирушек меньше.

Ещё, Государь, сообщи об этом деяние боярам, да князьям и объяви, что кто сделает так же, то ему патриарх знак особый пожалует. Знак этот назови медалью. Одна такая медаль лежит на дне сундучка в коробочке. Может и не дорос я ещё советы Государю, да патриарху давать, только говорят, что так турецкий султан поступает, и самые лучшие воины янычары из таких детишек и вырастают у него. А ведь он, почитай, уже половину мира заграбастал. За сим откланиваюсь. Не гневайся Государь на неразумного.

Медаль была в коробочке. К серебряной пластинке с заколкой на цепочке из трёх звеньях был прицеплен кружок из серебра и на нём выгравировано "за дела угодные господу". С другой стороны был крест с распятым Иисусом.

‑ Не гневайся, Государь, на неразумного, ‑ повторил Филарет последнюю строчку письма, ‑ Правду говорят, что Соломону впору у маркиза нашего учиться. Дай бог ему долгих лет. Строй приют, Миша. А с боярами я ужо поговорю. За такую "медаль" одного приюта на Москве мало, пусть второй в другом, каком городе открывают. Скажу потом, сколько медалей Петруше заказать.

Событие шестнадцатое

Колокол получился. Пётр Дмитриевич Пожарский стоял рядом с мастером колокольным Иваном Самсоновым и уже прикидывал, где брать огромное количество меди и олова. В фильме про Царь‑колокол, стоящий в Москве в Кремле, как экспонат музея под открытым небом, говорилось, что главная причина того, что колокол лопнул при пожаре ‑ это использование при литье бронзы от старых колоколов. Чтобы получить качественный колокол, нужно лить из свежих материалов и чтобы в олове и меди было меньше примесей. Процентное соотношение 80 на 20 Пётр запомнил. Он переговорил об этом с Самсоновым ещё при закладке барака, в котором мастера будут работать, не под открытым небом ведь зимой колокола лить. Решили попробовать сначала на меленьком 26 пудовом "колокольчике".

Пётр свёл Самсонова и иконописцем Иоакимом Прилукиным и резчиком по дереву Сидором Щеглом.

‑ С четырёх сторон колокола должны быть иконы, а по верхнему и по нижнему поясу надпись, слова из какой ни будь молитвы. Нарисуете, позовёте, ‑ дал задание мастерам тогда княжич и переключился на фарфор.

Через несколько дней рисунки были готовы, княжич посмотрел их и утвердил.

‑ Теперь делайте модель из дерева.

‑ Мы же всегда по лекалу льём, ‑ запротестовал Самсонов.

‑ А теперь будете по модели, ‑ обрадовал мастера Пожарский.

Соседом по даче у бывшего генерала Афанасия Ивановича был литейщик, Точнее мастер литейного цеха. Иногда летом, когда дождь работать не давал они с Олегом Петровичем "пробовали" настоечку, которую делала жена соседа, и разговаривали на разные темы. В конце концов, темы всегда съезжали на литьё, в том числе и на литьё колоколов. Вот Пётр и решил применить все накопленные таким образом знания.

‑ Модель должна быть очень гладкая и покрашенная, а буквы и иконы крепиться к ней на деревянных шпеньках и легко сниматься, чтобы они остались, когда будут извлекать модель, в земле.

Пётр объяснил мастерам, что такое опоки, как их сделать из досок и как сделать модель, чтобы её формовать в двух опоках. Понятно, теория теорией, а практика ‑ это практика. Приходилось постоянно изобретать велосипед, вспоминая, задушевные разговоры с соседом. Несколько раз Пожарскому хотелось плюнуть на это и сказать Самсонову, чтобы делал, как привык. Но теперь уже Иоаким Прилукин загорелся. Пришлось напрячь все извилины и княжичу. Модель сделали с пятой попытки. Она получилась небольшая. Если на метры переводить, то чуть меньше полуметра в диаметре и метр в высоту. Сделали опоки, установили модель на плац, засыпали формовочной землёй и утрамбовали. Попробовали расшатать модель и снять опоки. Верхняя снялась легко, было всего два срыва на буквах. Подняли на верёвках нижнюю опоку с половиной модели и тут приличный кусок земли выпал вместе с моделью. Пётр вспомнил, про непонятное слово "шпросы", любимое ругательство соседа. Планки это такие, не дающие земле выпасть и сам дошёл до обратного уклона опоки.

Заформовали повторно. Опять выпал кусок. На этот раз причина оказалось в слишком тугом креплении икон к модели, ослабили шпеньки и заформовали снова. Мастера ругались над дурацкой придумкой ничего в литье не смыслящего боярича. Но теперь уже Петра вело упрямство. С десятого раза или с одиннадцатого, но форма получилось. Изготовили стержень, на этот раз по лекалу. Но Пётр приказал модель тоже делать. Собрали опоки в форму. Генерал опять вспомнил, как сосед рассказывал про "закрытую ледниковую систему", чтобы воздух не попал в отливку и заставил Самсонова это попробовать. Расплавили олово и стали добавлять медь до 80 процентов. Заливали глубокой ночью. Пока металл расплавился. Да ещё Пожарский вспомнил, про "дразнение". Этот смешной термин тоже запомнился из рассказов соседа. Это когда в бронзу берёзовую палку суют. Бронза при этом булькает недовольная тем, что её "дразнят". При этом окисляется оловянная кислота и выгоняется из металла кислород.

Колоколу дали остыть до температуры помещения и вот через два дня после заливки аккуратно вытряхнули из остатков полусгоревших опок и спёкшейся земли.

Самсонов обошёл колокол и низко поклонился княжичу.

‑ Прости, Пётр Дмитриевич, неразумного. Не верил я в твои придумки. Даже когда заливал, не верил. Теперь ведь, что, получается? Нет этому колоколу равных на Руси. Все гладкие льют. А тут красота такая. Заказов можно на годы вперёд набрать.

‑ Это мы с маленьким колоколом справились. В игрушки, можно сказать, играли. Теперь нужно пятидесятипудовый отливать, ‑ остудил мастера Пожарский.

‑ Что ж, завтра и начнём, ‑ перекрестился Самсонов.

‑ Так иконы и буквицы вдвое больше будут? ‑ спросил Сидор Щегол, любовно оглаживая одну из икон, ‑ Не думал я, что моя забава с резьбой птичек вот в такую красоту выльется.

‑ Великое дело вы мастера совершили, ‑ троекратно перекрестил всех отец Матвей, пришедший посмотреть на рождение нового колокола, ‑ Господь ведь с небес красоту эту увидит и не забудет о тех, кто сотворил сие. Молебен сегодня отслужу о здравии вашем и благословляю на дальнейшие свершения.

Событие семнадцатое

Никанор Михайлович Шульгин, а теперь дворянин Никита Михайлович Шульга ехал из своей новой вотчины в глубокой задумчивости. Получалось, что жил он все свои немалые уже годы неправильно. Происходил он из рядовых детей боярских Луховского уезда Костромской губернии. И дослужившись до первого дьяка в Казани, считал, что достиг потолка своих возможностей. В смутное время ему удалось даже и воеводой стать. Только вот поставил не на того. Нужно было держаться вновь избранного царя Михаила Романова. Только цари и избранные и самозваные менялись с такой скоростью, что, поди, разберись. Кто ж знал, что Михаил Фёдорович усидит на троне.