Алекс и Алекс 5 (СИ) - Афанасьев Семён - Страница 54

— Точно. Про Хаас я почему-то не подумал…

_________

Там же. Через час.

— Ну видишь, я же говорил, — Моше просто лучится позитивом и оптимизмом. — Теперь только один вопрос остался…

— Счета же Анна откроет. Ты дашь ей доверенность, а она заодно инвестицию от налогов освободит. Или я что-то не так в вашем разговоре понял?

— Да я не об этом, — досадливо кривится он. — Принципиальный вопрос: ставим мега-цель, вдвоём? Или так, по-быстрому поиграемся?.. Уточняю исключительно затем, чтоб понимать, как самому относиться, — предвосхищает он рвущийся у меня наружу вопрос. — Если завязываемся всерьёз, я тут буду залипать надолго. И ближайшие пару лет от вас никуда не денусь. А если ты, как обычно, планируешь потом на что-то переключиться, то лучше сразу меня предупреди? Я не буду грандиозных ожиданий плодить, и просто домой через квартал вернусь.

— Как-то круто всё в меня одного упирается, — задумываюсь. — Вроде, я ж не такая большая персона, чтоб из-за меня твой план так радикально корректировался?

— Не скажи, — не спешит соглашаться он. — В вашей юрисдикции прозрачный бизнес будет делать или иностранец-дебил, до невозможности наивный и оторванный от реальности, или … Скажем, я с теми же Хаасами напрямую не сойдусь без тебя. Оформлять на себя всё законно — не вариант, пока я у себя там числюсь, — он неопределённо кивает в сторону монитора. — А кому-то ещё я настолько просто не доверяю, как тебе.

— А Чоу? — мне неожиданно приходит в голову мысль.

— Не в этом вопросе, — снова качает головой Моше. — Она, кстати, в моём же положении. Она может только юридическим лицом посоучаствовать. А мне это не интересно — у китайцев потом свои потоки денег и клиентов ловить… они со мной год поработают — а потом пятнадцать контор знаешь с какими бюджетами откроют? Причём, будет это исключительно мелкий, по их меркам, бизнес. С восьмидесятипроцентной дотацией от их развесёлого государства.

— Слушай, а что, тут буквально такой рынок, что есть из-за чего подобным образом огород городить?

— Триста тысяч отправлений в самый первый год, от пяти до двадцати пяти монет за отправление. Это стартовая ёмкость рынка, причём только в агломерации. Для меня деньги, для тебя деньги. Для китайцев — шелуха от кукурузы. Пока что. НО, — он тянется за второй булочкой. — Опыт на других рынках говорит: как только компания твёрдо проработает год, полтора, рынок начинает расти чуть не по экспоненте.

— За счёт чего?

— Формирование культуры потребления услуги, — он пожимает плечами. — Просто пока оно немного где есть, соответственно, у непричастных информации мало.

— Невовремя. — Говорю честно, чтоб не тянуть резину.

— Ты обещал.

— Я смогу точно ответить недели через три?

— Откуда такой срок? — моментально впивается в меня взглядом израильтянин. — Почему не две недели, или не одна? Не давлю, — он предостерегающе поднимает руки. — Просто хочу понять твою логику, чтоб видеть перспективу.

— Во-первых, надо понять, когда Жойс встанет на ноги; и что для этого понадобится. Чоу обещала точный прогноз суток через пять, не раньше…

— А что там может быть?! — Фельзенштейн искренне не понимает.

— Как вариант, смена климата на период реабилитации. — Теперь пожимаю плечами уже я. — Могут сказать, что наша середина материка ни разу не годится. И что надо ехать к морю. Как самый простой вариант.

— А-а-а…

— Во-вторых, Турнир. Знаешь, я тоже думаю, что там всё будет нормально. Но мне уже стали в личку с анонимных акков намёки и обещания слать, так что грамотнее будет всё же там отвыступать сперва. Потом с тобой договариваться окончательно

— Что за угрозы? — моментально просекает суть Моше. — Чем грозят, чего хотят? К своей безопасности федеральной не хочешь постучаться?..

_________

Регистрация на турнир, как оказалось, традиционно разбивается на несколько этапов.

Первый из них проходил вообще из Корпуса. За него формально отвечал мой куратор; и я до последнего момента искренне считал, что это всё чистая формальность и есть.

Оказалось, что это было не совсем так. Точнее, даже совсем не так.

Когда я, по просьбе подполковника, в оговоренное время зашёл к нему на кафедру (чтобы поставить оттиск своего большого пальца туда, куда он скажет), Бак до последнего момента выглядел жизнерадостным и даже где-то легкомысленным.

Я по его команде мазнул пальцем по сканеру на его рабочем месте и уже собирался уходить, когда он жестом попросил присесть в углу и на пальцах выбросил, что нужно подождать минуты три, пока что-то там прогрузится.

Через три минуты, как водится, ничего не случилось. Ещё через минуту Бак напрягся, широко раскрыл глаза и удивленно поднял брови на затылок.

Беззвучно выматерившись и по инерции пошевелив губами, он принялся ожесточенно барабанить по клавиатуре, словно кому-то что-то доказывая в письменном чате.

Мне отчего-то при виде его изменившегося настроения стало весело. Не уловив остроты момента, я позволил себе вполголоса шутку на тему рыбы, которая никак не желает ловиться.

Подполковник в ответ покраснел, взорвался руганью и сказал сидеть на этом стуле, не вставая и не раскрывая рта.

А сам куда-то быстро убежал.

Вернулся он через целых полчаса; правда, уже с каким-то полковником под руку. В его спутнике я запоздало вспомнил то ли начальника штаба, то ли кого-то в этом духе.

Полковник уверенно и вальяжно похлопал Бака в районе плеча, после чего уселся на его место и принялся было общаться по тому же каналу, что и куратор.

За следующие тридцать секунд уже лицо полковника сменилось на озадаченное и от былой вальяжности не осталось и следа. Дальше он выдал примерно ту же тираду, что и Бак; только чуть другими словами.

А потом они оба впились взглядами в меня, безальтернативно требуя вызвать сюда Хаас.

Хотелось, конечно, спросить их: а почему они не могут позвонит ей сами? Тем более, обладая всей полнотой необходимой власти.

Я уже даже начал открывать для этого рот — но по предостерегающим гримасам Бака понял, что дискуссия сейчас будет не лучшим вариантом.

Анна тут же ответила на вызов; добросовестно бросила всё, чем занималась и примчалась в течение десять минут. После чего моментально была усажена военными за личный терминал подполковника.

В отличие от офицеров, она общалась в том чате как бы не полчаса. Затем Хаас извлекла личный комм и на родном языке ещё минут пять на повышенных тонах о чем-то переговаривалась с отцом.

В итоге, консорциум из двух старших офицеров и одной маленькой блондинки-учащейся заявил мне (ещё через час): в моём пребывании на кафедре срочной необходимости нет. Следовательно, я могу не протирать здесь штаны и не висеть над душой у занятых людей, которые сейчас решают мои проблемы.

Благоразумно удержавшись от замечаний на тему того, что у меня как раз проблем нет, я коротко кивнул им и пошел к себе и Жойс в медсектор. Напутствуемый в спину окриком Бака быть всё время на связи — и явится сюда в течение минуты, по его первому требованию.

Анна, во время этого офицерского пассажа расположившись методически грамотно за спиной моего куратора, только наморщила лоб и отрицательно провела ладонью перед собой. После чего показала мне жестами, что я могу спокойно идти спать до утра.

Сама она, кстати, появилась на связи, из моего номера, буквально через час и сообщила, что всё улажено:

— Из-за нашего Меморандума есть ряд вопросов, вообще по всем без исключения федеральным мероприятиям, с нашими участниками. Было даже процедурное разъяснение; но кто-то в Министерстве не уведомил твоего куратора, — зевая, сообщила Хаас.

— А ты буквально можешь решать и такие проблемы в одно касание? — я в очередной раз поразился возможностям маленькой блондинки.

— Пришлось. И не я, а папа. Скажем, когда они просят меня, уже я могу напрячь своего отца, — посмеялась она. — Все же хитрые! Получается, заявление делается от имени Муниципалитета, а твой куратор ничего моей семье не должен, потому что, формально, с просьбой к отцу обращался не он.