Пришествие Зверя. Том 3 - Аннандейл Дэвид - Страница 81

— Но как?

— Мы все знаем, сколь тяжела была для Дорна утрата собственного легиона. Горе его никогда не оставляло. Представьте, как он себя чувствовал бы, если бы оказался с нами в сей день. Представьте себе, что бы он делал сейчас, если бы мог прийти на этот Пир, что он сказал бы нам... Конечно, гибель Имперских Кулаков не забудется, их подвиг будут чтить присутствующие здесь ордены. Но все наши братства когда-то были Имперскими Кулаками — и могут стать ими снова.

Он позволил этой идее запасть им в душу. Боль и испытания битвами на арене наделили Тейна ясностью мысли и толикой мудрости примарха. Он дал возможность рядовым братьям и их повелителям на мгновение осознать грандиозность и значимость того, что он предлагал.

— Империум не готов потерять орден Адептус Астартес из Первого основания, — сказал Тейн, — тем более «Защитников Терры». Не сейчас. Только не когда Галактика рушится вокруг нас, а чужаки творят апокалипсис, который все еще грозит нам всем. Почему люди Империума должны узнать об утрате ордена? Почему они должны испытывать такой страх и такую неуверенность? Мы можем стать их щитом, уберечь их от этих истин и от галактического хищника! Пусть каждый орден-наследник отдаст немного того, что брали в прошлом для создания наших почтенных капитулов — корабли, оружие, боевых братьев и доспехи. И, ради Дорна, да будет броня та выкрашена в желтый цвет.

Тейн оглядел собравшихся. Верпалл и Боэмунд торжественно кивнули. На лицах Евклидиса и Воркогуна застыло суровое одобрение. Куаррион из Багровых Кулаков отважился даже мрачно улыбнуться.

А магистр ордена Иссахар шагнул вперед, чтобы принять Меч-с-Севастуса у серва, принесшего легендарное оружие.

Элегантность меча крылась в его простоте. Сработанное из монолитного куска адамантия, его навершие представляло собой призму, на гарде была выбита цифра VII. Клинок отполировали до зеркального блеска. Иссахар поднял оружие перед собранием космодесантников. На мгновение Тейн увидел в клинке отражение свое разбитого лица; образ ушел, когда повелитель Сдирателей протянул меч ему.

— Ради Дорна? — повторил Иссахар. — Ради Дорна, пусть лучший из нас — победивший на Пиру и брат всем нам — по праву займет место повелителя Имперских Кулаков. Пусть его имя вырежут на костях Рогала Дорна, и пусть ни один из сынов примарха не поведает об этом вне нашего братства.

С глубоким почтением Максимус Тейн принял Меч-с-Севастуса. Для такой чести не было слов, и космодесантник отметил момент так, как сделал бы примарх: с молчаливой торжественностью.

— Что теперь, магистр ордена? — наконец спросил Иссахар; вьюга вокруг них все свирепела.

— Теперь мы все возвращаемся на Терру, — произнес Тейн стальным голосом, — чтобы собраться с силами. Ибо Имперские Кулаки и их преемники отправятся на войну, подобной которой мы никогда еще не видели.

— А как насчет ошибок прошлого, — спросил Иссахар, — и повторения истории?

— Как наше братство объединилось, — промолвил Максимус, — так должно объединиться и человечество. Пошли за своим эпистолярием, мне нужно передать на Терру сообщение. Я должен поговорить с Верховными лордами.

— Разве же они послушают?

— Не думаю, — честно ответил Тейн. — Но только потому, что мы не говорим на языке, каким изъясняются они. Нам потребуются воротилы-политиканы — влиятельные люди с особыми возможностями. Если мы хотим сорвать завесы с косных разумов и полностью раскрыть наш потенциал, придется взяться за молотки и монтировки.

— Кого же имеешь ты в виду? — спросил Иссахар.

Магистр ордена Имперских Кулаков задумался.

— Мы должны связаться с Кубиком, генерал-фабрикатором, — выдал наконец Тейн, — и великим магистром Вангоричем. 

ГЛАВА 4

Первый капитан Церберин стоял на командной палубе боевой баржи «Данталион», наблюдая за разрушениями. Системы Офидий больше не существовало. Раньше она была древним торговым центром крупного коммерческого значения. Ходили слухи, что эта система, основу которой составлял мир-улей Буколика-Мунди и почти сотня вращающихся вокруг него агролун, кормит половину своего сектора.

Однако все это осталось в прошлом. Исчезли флотилии торговых судов и сухогрузов. Пропали контрольные станции, склады и орбитальные стыковочные узлы, что опоясывали толстое брюхо Буколики-Мунди. Не стало самой планеты. Разорванный на части орочьим гравиоружием, мир-улей дрейфовал через систему в виде расширяющегося вихря каменных обломков и миллиардов промерзших трупов.

Пастушьи Луны тоже переживали не лучшие времена — их неустойчивые орбиты нарушились. Часть небесных тел отбросило в пустоту, и работавшие там люди замерзли насмерть вместе со скотом на фермах, тогда как другие планетоиды сгорели в тесных объятиях яростного солнца Офидия.

Вместо мира-улья Церберин созерцал теперь орочью штурмовую луну — монструозную каменную громаду, обшитую ржавой листовой сталью и ощерившуюся жерлами пушек. На ее борту была грубо нарисована охрой сжатая лапа орка, чем-то похожая на стиснутую силовую перчатку, опознавательный знак звездолетов Кулаков Образцовых под началом первого капитана. Вокруг луны, подобно закипающей то и дело газовой атмосфере новорожденного светила, кружился водоворот из космического мусора, откуда то и дело выныривали штурмовые корабли орков. Зеленый смерч мчался сквозь пустоту, через целые армады и системы, очищая имперские субсекторы от остатков жизни.

— Я повторюсь, — прошипел Мендель Реох через свой полушлем, — это очень неблагоразумно.

Будто вторя его словам, «Данталион» содрогнулся от удара обломка планеты, пробившегося сквозь огонь турелей.

— Мнение учтено, апотекарий, — бросил первый капитан с командной палубы.

— Надо предупредить магистра ордена, — высказался Вальрик Лазандер. — Да и на Терру послать сообщение. У этих чудовищ есть слабое место, им и воспользуемся.

Реох обвел рукой стрельчатые экраны, на которых завис вражеский флот и последствия неимоверных разрушений, совершенных им.

— Я не вижу здесь слабостей. Вы всерьез решили провести наш корабль через вот это?

— Конечно нет, — ответил Лазандер, — но мы должны добраться до телепатической матрицы, чтобы связаться с магистром ордена Тейном, а это стоит любого риска.

— Приятно сознавать, что меня окружают безмозглые дураки, которые скорее отдадут жизнь, чем подумают дважды, — раздраженно бросил Мендель.

— Апотекарий... — начал было Церберин.

— Не стоит недооценивать магистра ордена Тейна, — сказал Реох, покосившись на Лазандера, чтобы отчитать и его за компанию. — Возможно, у него уже есть сведения, которыми ты так спешишь поделиться, а даже если и нет, неважно. Кулаки Образцовые все равно не позволят этой угрозе — Зверю — взять верх. Как и Тейн, мы должны собрать силы и навязать оркам бой.

Лазандер отступил в сторону и молча указал ладонью на разоренную систему Офидий и штурмовую луну чужаков.

— Разумеется, я не предлагаю устроить решающую битву здесь, — пожал плечами Реох. — Это стало бы самоубийством.

— Твоя вера в Тейна обоснованна, — произнес Церберин. — Но, подобно процедурам на хирургическом столе, которых не избежать, существуют и протоколы, от которых не уйти, если ты воюешь.

— Протоколы... — скептически повторил Реох.

— Да, — ответил Церберин. — Я знаю, тебе не терпится снова вступить в бой с орками, но это все равно что применять цепной меч там, где требуется лазерный скальпель. Раньше я видел, как ты стратегически мыслишь, выбираешь себе противников и сортируешь раненых по степени тяжести их состояния. Именно этим я сейчас и занимаюсь, апотекарий: придерживаюсь плана, который даст наиболее эффективные результаты. Зная о восприимчивости ксеносов к пси-атакам, люди смогут защитить Терру, объединить Империум и уничтожить Зверя.

— Возможно, но мы что-то не видим тут никакого единства, — возразил Реох.