Чудеса на седьмом этаже (СИ) - Гриин Эппле - Страница 45

— Ты… — хрипло, — очень красивая.

— Знаю, — самоуверенно тряхнула волосами Каро и принялась расстегивать болты на его джинсах. Вася растерянно наблюдал за ее движениями, затем судорожно сдернул с себя футболку.

Каро оценивающе окинула его взглядом: обычное тело, никаких выдающихся рельефов и косой сажени в плечах. Трогательно приподнятые плечи, острые ключицы, розовые ореолы сосков, безволосая грудь, впалый живот, выступающие тазобедренные косточки, темная дорожка волос, убегающая под ремень. Не тощий, но слишком много еще юношеского. А молочная кожа на ощупь — так и есть: приятная, нежная. И родинки… Много родинок. И пахнет… Нет, не парфюмом и стиральным порошком, а чем-то знакомым, словно Каро уже встречала этот аромат раньше — едва уловимый, терпкий, раздражающий рецепторы, заставляющий жадно его вдыхать. И тут она впервые сама растерялась, поймав себя на том, что обнимает мальчика, пряча лицо у основания его шеи, просто обнимает, вдыхая этот запах, касаясь губами, впитывая его в себя.

И застыть бы, застрять в этом мгновении, чтобы не думать ни о чем, не знать никого, кто был до него, чтобы с чистого листа, как в первый раз… Невинно, неопытно.

Вася услышал ее, подхватил за подбородок, коснулся ласково губ… Одной рукой раздвинул дверки душевой, нащупал кран и включил воду — прохладную и почему-то распаляющую еще больше.

Под больно бьющими струями Вася исследовал руками ее тело — вычерчивал узоры пальцами и жадно смотрел, смотрел, смотрел, что-то запоминая, выискивая. Каро подставлялась, выгибалась и не понимала, почему-то так хорошо от простой ласки.

Не хотелось вести — хотелось отдаться. Не играя, не соблазняя, не изводя притворными прелюдиями. А еще больше желалось доставить ему пронзительное удовольствие, чтобы увидеть, как исказится судорогой его лицо, как затрепещут густые ресницы, как вздрогнет тело.

— Мальчик… Мой мальчик, — бормотала Каро, опьяненная Васиной отзывчивостью: стоило только вобрать губами напряженную плоть, как Вася вжался в стенку кабинки, царапая ее беспомощно ногтями, пару раз толкнулся вперед и удивленно разрядился, испуганно глядя на Каро.

— Прости… — занервничал Вася. — Я просто… Это так…

— Молчи, — она прижалась к его губам, целуя глубоко, настойчиво. Про себя улыбаясь. Мальчик горяч, свеж. Ему не нужен перерыв, не нужна дополнительная стимуляция. Не прошло и пару секунд, а он вновь горит, заведясь от простого поцелуя, от ощущения собственного же вкуса на своих губах.

— Пойдем, — Каро увлекла его за собой.

Наспех вытерла Васю махровым полотенцем и босыми мокрыми ступнями проследовала в спальню. С ее волос капало, по телу сбегали струйки воды. Вася пару секунд наблюдал за ее вальяжной проходкой… И вдруг сорвался, догнал, неожиданно впился в шею зубами, что-то пошлое прорычал на ухо и повалил нетерпеливо на кровать. Как будто сам для себя снял барьеры, как будто забыл, что гость, а не хозяин, как будто перешагнул через свой возраст и снова решил, что мужчина.

Капельки воды сменились капельками пота, зрачки расширились от удивленного восторга, сладкого наслаждения… Вася был неутомим, торопясь опробовать все и сразу. Вдавливал в кровать, переворачивал на живот, налегая сверху, приваливался сбоку… И целовал — почти грубо, кусаясь, норовя оставить метки. Каро плавилась в его руках, чувствуя себя растекающейся ртутью, гибкой ивой.

Вася захлебывался словами, убеждая, что у него никого и никогда… Что она — это навсегда, что он сейчас сойдет с ума, что не отпустит и не отдаст. И Каро ему верила. Верила в то, что и у нее до него ни с кем и никогда… И еще хотела верить, что, может, и правда навсегда? Что с ним вечно будет семнадцать.

И проваливаясь в сон в его искренних объятиях, утомленная и расслабленная, с безысходной горечью в одной-единственной мысли признала… Все-таки влюбилась.

Зачем? За что?

Бестолково это и не нужно. Разве удержишь такого мальчика? Разве хватит ее поздней беспощадной любви, чтобы уберечься от неизбежного расставания? Ведь это он сейчас кипит, а когда отгорит, когда вспомнит, что молод и все его увлечения еще впереди? Что будет делать она?

Зачем? За что?

Под утро Каро проснулась оттого, что под боком было нестерпимо жарко. Открыла один глаз и наткнулась на по-хозяйски пристроенную на ее груди ладонь. Вася дышал в шею, уютно зарывшись в нее носом. Но не мешал… Грел. И хотелось продлить это мгновение: вжиматься в него телом, чувствовать чистое дыхание, смотреть на трепещущие во сне густые темные ресницы.

Каро чертыхнулась… Твою ж, вот влипла! Она осторожно высвободилась из Васиных объятий и выскользнула из кровати.

— Мм-м-м… — недовольно замычал Вася и потянулся вслед за ней. Проснулся. — Ты куда? — испуганно спросил он.

— Пописать! — отозвалась Каро. — И это… Мне за дочерью скоро надо ехать, так что… — возвращать с небес на землю — так резко. Рубить — так с плеча. Пока не одолела снова слабость.

— За дочерью? — непонимающе переспросил Вася, садясь в постели. Его взъерошенные волосы стояли торчком, лицо заспанное.

— Да, Вася, да! Мне далеко не двадцать пять. А тридцать один и не в следующем году будет, а сейчас. И у меня есть шестилетняя дочь, которой не стоит видеть в постели мамы маленьких мальчиков, — Каро резко отдернула одеяло, приглашая покинуть не только кровать, но и квартиру.

— И муж есть? — упавшим голосом уточнил Вася, не обращая внимания на говорящий жест. Взгляд — снова растерянно-несчастный, и в сочетании с бесстыдной, возбуждающей наготой — просто убойный.

— Хм… Нет, мужа нет, — фыркнула презрительно Каро, отвернувшись — лишь бы сейчас не поддаться, не повестись повторно. — Так что, давай, вставай. Позавтракаем, так уж и быть, и свободен! — равнодушно. Но ведь дала слабину — к чему завтрак? А к тому, что до дрожи в пальцах хотелось полюбоваться напоследок мальчиком в лучах утреннего солнца за столом кухни. Как будто он принадлежит ей, как будто возможна такая гармония.

— А… А с тобой можно? За дочерью? — ошарашил внезапным вопросом Вася, нехотя выбираясь из теплой постели.

— Это еще зачем? — удивилась Каро.

— Познакомиться, — с честными, ясными глазами цвета июльского неба.

— Ты спятил? — Каро напряглась, внимательно в него вглядываясь. — Или… Ты что там вообще себе придумал?

— Я люблю тебя, — выдохнул Вася, потянулся к ней, обнял за талию и уткнулся лбом в живот.

— Вася, ты фантазер, — Каро попыталась отодвинуть от себя чудовище, но оно сопротивлялось, крепче сжимая ладони, жарко дышало в пупок и, кажется, требовало продолжения страстной ночи. Причем, доказательство уже упиралось ей в коленку. Молодость, да. — Послушай, — она схватила его за вихрь на затылке и силой дернула вверх — от замутненного желанием взгляда кипятком ошпарило. Предательским спазмом скрутило низ живота. — Мы… — облизала пересохшие губы, — мы всего лишь славно трахнулись. Причем тут любовь?

— Мы не… Мы не трахнулись, — прошептал Вася. — Я же честно… Влюбился.

— Вася, — Каро сглотнула, — ты в своем уме? — а губы уже оставляли россыпь поцелуев на его лбу, счастливо зажмуренных веках.

— Да. Или нет, — мальчик вдруг снова проявил себя мужчиной и ловко повалил ее на кровать, лег сверху и… Выгнать успеет, ага. Потом.

— Хочешь, я тебе кофе сварю? Я умею, — Вася в одной футболке и трусах, по-прежнему взъерошенный, но свеже умытый и бодрый ходил за ней хвостиком по кухне, неловко пытаясь помочь.

— Свари, — махнула рукой Каро, усаживаясь за стол. И пока молча завтракали, мучительно решала, что делать с внезапным Ромео. Вот сидит напротив нее мальчик Вася и признается в любви. Но ночные страхи туманили мозг, пробегаясь дрожью по телу. Лучше сейчас оборвать, закончить. Лучше одной.

И снова хочется выставить его вон, но почему-то рот не открывается и слова застревают на полпути, глядя на эту святую простоту, уминающую третий бутерброд с колбасой.

— И все-таки ты сейчас пойдешь домой, — решила наконец Каро. — Если хочешь… Можем встретиться в следующую пятницу.