Чудеса на седьмом этаже (СИ) - Гриин Эппле - Страница 17

«С авторскими эмоциями», — как говорит Ярик. Лентяй!

— Он приехал к ней, да? — с надеждой спрашивает Яр.

— Думаю, даже не к ней, а за ней, — поясняю.

— Эх… — он подпирает щеку рукой. — Ну что? Будем ждать новостей?

Хмыкаю, качая головой. Вот ведь романтик!

Через два дня Ярослав врывается ко мне поздно вечером с выпученными глазами и орет с порога:

— Аня! Таня уволилась!

— Чего? — вообще не понимаю, о чем он.

— Ну, Таня. Секретарша папина. Она уволилась с работы. Вчера!

— И что? — но вообще любопытно, что произошло.

— Она уезжает. Правда, не в Питер, а в Москву. Со своим тем парнем. Аня, он приехал за ней!!!

Я медленно опускаюсь на банкетку в коридоре и растерянно хлопаю глазами. Яр опускается возле меня на корточки и спрашивает:

— Это волшебство?

6. Незолотое молчание и гештальты прошлого

У нас с Яриком шопинг. Ага, докатилась совсем: все подружки по домам с мужьями и детьми время проводят, незамужние — в активном поиске, а я… А моя компания — непристроенное детище семнадцати лет от роду, которое таскается со мной повсюду.

После женских бутиков, где Ярослав пытался проявить познания в высокой моде, за что едва не получил от меня по тыковке, мы пообедали в пиццерии (!) и теперь стоим в сетевом магазине косметики и парфюмерии — выбираем мне духи. Ладно, я и сама знаю, как все запущено.

— Может, вот эти? — Яр с деловым видом сует мне под нос литровый бутылек, воняющий ацетоном.

— Это жидкость для снятия лака. Будь добр, поставь на место, — я уже почти не реагирую. До этого меня периодически пробивало на хохот.

— Да? — мой приятель озадаченно дергает себя за челку, принюхивается, морщится и ставит флакон на полку. — Ты права, пхнет не очень.

Качаю головой, пряча улыбку. Если честно, я не устаю умиляться Ярику, и иногда мне и правда хочется, чтобы эта дитятка долговязая в объемном свитшоте с изображением Барта Симпсона и узких штанишках кирпичного цвета была моим настоящим сыном. Вздыхаю. Вспоминаю подругу, у которой подрастает отпрыск — ему сейчас десять лет, сама она в разводе, но сын уже за любой кипиш, кроме голодовки, и они вместе отлично проводят время. Я ей немного завидую… Как же хочется свою ляльку! Дочку или сына — неважно, но это будет часть меня, и, наверное, мое самое главное достижение.

— Ой, смотри! — Яр внезапно дергает меня за руку и тянет вниз, указывая на ряд бутыльков. Мы присаживаемся на корточки, и я с недоумением смотрю на разнообразный выбор дешевого мужского одеколона.

— Может, это? — мой спутник как-то странно жмется ко мне, нагибаясь все ниже и ниже, почти уткнувшись носом в мои колени. Протягивает первый попавшийся флакон с резким, удушливым запахом — таким обычно любят мужики пот маскировать или перегар.

— Думаешь, мне это подойдет? — спрашиваю не без сарказма.

— Ну… Может, тогда этот? — бормочет Ярик, пригибаясь еще ниже.

— Тебе, случаем, не плохо? — уточняю и пытаюсь встать, утянув его за собой.

— Нет! — резко отвечает мой приятель и крепко удерживает меня за руку, с наигранной увлеченностью рассматривая духи. — Вот вроде ничего.

Я смотрю на него с недоумением и бросаю случайный взгляд в сторону… И тут несколько неадекватное поведение Яра получает вполне понятное объяснение: чуть поодаль от нас стоит Агата — я первым делом замечаю ее жеребячьи острые коленки в ярко-розовых колготках. Причем девушка пристально и выжидающе разглядывает Ярика. Нерешительно переминается с ноги на ноги, словно раздумывая, что делать: дождаться, пока Яр прекратит ползать по полу и поздоровается, или уже не ждать. Потому что это чучело гороховое приветствовать Агату точно не собирается. Он уже носом зарылся в мои колени, при этом отчаянно покраснев.

— Ты идиот или как? — интересуюсь.

— Это еще почему? — бурчит Ярик.

— Встань и поздоровайся. Девушка ждет, — шиплю на него.

— Нет, — упрямо мотает головой Яр. — С какой это радости?

— А! То есть, молча вздыхать и пялиться на нее тайком лучше? — спрашиваю шепотом.

— Вот еще! — фыркает он возмущенно. — Не пялюсь я на нее! Мне вообще по фигу, — и передергивает плечами.

— Тогда тем более встань и поздоровайся, — настаиваю.

— Нет, — сопротивляется Ярик и становится уже не красным, а пунцовым от смущения.

Кошусь на Агату… Девушка чуть хмурится, поджимает губы и выходит стремительно из магазина. И на ее лице легко читается разочарование. Опа! А девица-то сама неровно дышит к моему приятелю. Хотя это понятно, думаю с гордостью, Ярик-то у меня — парень видный, симпатичный… Так. Стоп! У кого это у меня? Эх.

— Она ушла, — говорю, дергая Яра за собой. — Придурок ты! Упустил шанс наладить общение. Она явно не просто так минут пять за нами на месте топталась!

— Не хочу я ничего с ней налаживать, — Ярик отворачивается от меня, насупившись.

— Охохо, — качаю головой. — Трус ты.

Яр сердито сопит, но ничего не отвечает. Мы медленно покидаем парфюмерно-косметическую лавочку, так мне ничего не выбрав.

— Знаешь, что? — беру Ярика под локоть. — Напишу я тебе, пожалуй, один рассказ.

— Какой? — он сосредоточенно смотрит прямо перед собой.

— Не про соседей. И трудно даже сказать, какой у этой истории конец: счастливый или банальный.

— И о чем он будет?

Я задумываюсь, погружаясь на мгновения в воспоминания прошлого. Своего прошлого.

— О невысказанном. Об упущенном. О том, что молчание — не всегда золото.

Анины истории

Невысказанное

«— Илюш! — парень лет двадцати пяти вздрогнул и обернулся.

Лия.

Илья как обычно при звуке ее голоса почувствовал легкое волнение в сердце.

— Привет, дорогой! — девушка с радостной улыбкой спускалась по лестнице к нему навстречу, но на последней ступеньке замерла прямо перед ним, уравняв таким образом их разницу в росте. Подставила щеку с наигранно кокетливым выражением. Илья усмехнулся, качнул головой и осторожно дотронулся до нежной, вкусно пахнущей кожи губами. От знакомого аромата ее духов и запаха волос с оттенком персика закружилась голова… Как обычно. Так Лия на него действовала.

— Черт, так рада тебя видеть! — Лия вдруг стерла с лица все наигранное и, выдохнув, обвила его шею руками, прижимаясь к нему всем телом. Он подхватил ее за талию, чуть приподнимая, и на несколько секунд позволил себе так замереть, спрятав лицо в ее длинных светло-русых волосах.

— Я тоже, — наконец произнес он, отпуская ее.

— Давно приехал?

Они стояли на лестничной площадке здания крупнейшего в городе медиа-холдинга, где оба работали: Лия — журналистом в модном женском журнале, он — фотокорреспондентом в общественно-политической газете. Илья часто разъезжал по командировкам, иногда довольно длительным. Вот из одной такой — по городам и весям России — только что вернулся. Пару часов потратил на то, чтобы слить отснятый материал для обзорной статьи, которую планировалось растянуть на десяток номеров. И теперь собирался домой — отоспаться с дороги. Специально к выходу пошел в обход редакции Лии, чтобы не столкнуться с ней, но…

Не то чтобы Илья избегал Лию, но видеть ее в последнее время было трудно. Недавно Лия между делом сообщила, что Максим — ее парень — сделал ей предложение. И она согласилась — теперь пребывала в предсвадебных заботах. А это означало одно — вскоре даже с мечтами о ней можно распрощаться.

И как так вышло, что зная ее вот уже шесть лет, будучи влюбленным в нее вот уже шесть лет, он так и не признался ей. А теперь и смысла нет. Поздно.

Лия была старше Ильи на пару лет, и познакомились они, когда ему только-только исполнилось девятнадцать, а ей — двадцать один год. Она училась на журналистике и уже работала в молодежном журнальчике, он же маялся дурью на физико-математическом, понимая, что поступил туда не по велению сердца, а по настоянию родителей, и оттого томился, кое-как сдавая зачеты и экзамены. Илья фотографировал, наверное, лет с десяти, и отчаянно мечтал сделать фотографию своей профессией. Причем его привлекали именно репортажные съемки. И наткнувшись в киоске на первый городской молодежный журнал, рискнул предложить главному редактору свои услуги. Так и познакомился с Лией.