Воины Хаоса наводят порядок (книга I) (СИ) - Ульянов Сергей "Контра" - Страница 42

Левой рукой Родрик схватил Делитель за лезвие и вскинул свой меч. Время замерло. На фоне подсвеченных дрожащим сиянием туч одержимый наёмник казался пафосной статуей очередного героя.

Булыжник размером с походный котёл снёс его как тряпичную куклу. Ганс выдохнул. Повернув голову, он увидел, как троллин рывком поднимает с земли одержимого с ножом и бросает с уступа. Похоже, отбились. Капитан выдернул из ножен стилет и воткнул терзающему сапоги лысому в глаз по самую рукоятку. Тот мгновенно обмяк.

Морщась от боли, он спихнул с себя труп. Ловчила Родрик лежал рядом, слабо дрыгая правой ногой, словно жук, перевёрнутый на спину. Его рот судорожно открывался и закрывался безо всякого звука. Всё лицо было в тёмной крови.

Олг прыжками, как горный козёл, обогнул пятачок, на котором они отбивались. Осмотрел одержимых, потом подошёл, вопросительно глядя на Ганса. Пополам проследил его взгляд – тёмное пятно расползалось на всю правую полу рубахи – и кисло усмехнулся в усы. Гудж протянул ему свою лапищу, помогая подняться.

Со стороны лагеря донёсся шум взрыва. Они насторожились. Затем громыхнуло ещё раз, немного слабее.

– Вернёмся? – серьёзно спросил у союзника Ганс.

– Эй, брат! Давно ли решил ты заделаться ересиархом? – громко крикнул Асперо, когда они подобрались поближе. Вой и рёв одержимых стал ему ответом.

– Замолчи, глумотворник! – затрясся Бартоло, залитый холодным свечением камней хаоса. – Убейте его, мои праведники!

Его паства рванулась вперёд. Полтора десятка утративших человеческий облик, залитых кровью созданий в рваной одежде, с мечами, камнями и пиками в руках. Они устремились к Асперо, который стоял посреди каменистого поля, поросшего жухлыми травами. Костик с Кэрротом видели всё с двух сторон: одержимые с яростным воем бежали к церковнику, а когда до него оставалось лишь несколько метров, он поднял свой посох и что-то сказал. Осквернённые хаосом остановились. Они замерли на полушаге, обмякли и опустились на камни. Один за другим они падали наземь, будто смертельно уставшие люди. Уже не дыша и не двигаясь. Экзорцизмы сработали.

Бартоло таращился молча, моргая, как филин. Затем набрал воздуха в грудь и заголосил, с каждым выкриком повышая тональность:

– Знал, что ты всё испортишь! Опять всё сначала! Насквозь тебя видел! Ну, радуйся же, подлец! Явлю тебе чудеса по заслугам!

Он выбросил руку, и холодная искорка полетела к Асперо. Тот хотел что-то ответить, но не успел – оглушающий грохот заставил весь мир содрогнуться. Взрывная волна сбила штрафников с ног, протащила по острому крошеву. Пыль, осколки камней и горячие брызги разлетелись над жухлыми травами. Ни святого отца, ни тел одержимых там больше не было, только воздух мерцал и вибрировал.

Бартоло стоял неподвижно, ссутулившись и прикрыв глаза. Но когда Костик с Кэрротом побежали к нему с двух сторон, грохоча по камням сапогами, он оживился.

– Как устал я от вас, нечестивцы! – в сердцах выкрикнул он дурным голосом. Лицо его будто светилось. – Может, мысли мои разбегаются, но я думаю обо всём сразу!

Поднял руку над головой, а потом метнул искру в Костика. Там и было-то метров двадцать от силы, мгновенье полёта. Изваров подумал: имеет ли искорка вес? Можно ли остановить её в воздухе, как брошенный камешек? Есть ли толк в его магии?

Взрыв рванул перед ним, и тело сержанта швырнуло на светящиеся обломки. Кэррот был уже рядом с Бартоло. Топор прянул вниз и обязан был разрубить проповедника, но рассёк только воздух. Олясин едва не упал. Торжествующий вопль раздался со стороны – Бартоло стоял в полусотне шагов, среди скорченных тел и рваных палаток.

– Звезда породила того, кто несёт в себе хаос! – разносился окрест его голос. – Я сейчас отдохну и тебя распылю напоследок, невежда!

– А я не устал, – прошипел Кэррот сквозь зубы. Раскалённая ярость заполнила разум. Руки судорожно сжали древко оружия. Он помчался к безумцу, но тот снова сместился в пространстве, дразнясь и бахвалясь. Ещё две попытки, столь же безрезультатные. Проповедник был недосягаем.

– Свет звезды не даёт людям ничего нового, – надменно вещал он несуществующей пастве. – Он лишь помогает раскрыться тому, что в них есть!

Бартоло стоял на покатой скале возле груды обломков, заляпанных тёмным. Сзади что-то блеснуло, и он гневно вскрикнул. Нога его подогнулась.

– Кто?! – взмахнул он руками, оглядываясь. Олясин был близко. Со скалы он заметил юного гнома, который помог с костылями для Корчева. Тот ещё саданул молотком по ботинку святоши и тотчас отскочил, прикрываясь.

– Свет… – начал Бартоло, и тут Кэррот с разбегу воткнул в него штык своего топора. Они рухнули вниз со скалы, в темноту, на острые камни, со стуком и грохотом. Проповедник барахтался, кашлял и бился, крича что-то бессвязное. Олясин забыл боль от ушибов и рубил, колотил и колол это злобное тело в поношенной рясе, пока оно наконец не застыло, став частью ландшафта.

Путь назад оказался труднее. Леденящая ночь опустилась на горы. Сверху мелко накрапывало. Всюду были раскиданы мелкие обломки породы. На камнях матово блестели пятна запёкшейся крови. В бледном мерцающем свете осколков кометы Гудж и Ганс Пополам обнаружили посреди лагеря Кэррота, склонившегося над телом Констанса. И ещё гнома Батлера, который, закусив длинную бороду, нервно перетаптывался рядом.

– Наёмник и олг? – не поверил глазам Олясин. – Где вы были? И зачем вернулись?

– Прогуливались, – весомо ответил капитан. – Вернулись узнать, что творится. Да и… ранен я. С дыркой в боку далеко не уйдёшь. Что с товарищем?

Костик лежал на земле, скрученный судорогой в неестественной позе. Одежда его была издырявлена, а вся кожа на теле потрескалась и шелушилась, как после ожога.

– Ему крепко досталось, в себя не приходит, но дышит, – хрипло отозвался Олясин. Мысль, что Костик может запросто умереть, жёстко сдавила ему горло. Кэррот никогда не переживал за себя, даже смерть представляя скорее приключением, чем неприятностью. Но вот перспектива лишиться верного друга детства встревожила его не на шутку.

– А… наши святые отцы? – с нехорошим выражением лица спросил Пополам.

– Асперо остановил одержимых, но сам не уцелел. Бартоло я зарубил, за скалою валяется.

– Ого.

Троллин вскинулся и стремглав помчался к останкам. Капитан же сходил за ларцом с медикаментами и принялся, как мог, врачевать свою рану. Медлить было чревато, чарами он не владел. Одновременно Ганс прикидывал, что ещё нужно сделать.

– Ты-то как уберёгся? – спросил он у гнома. – Вашим здорово прилетело.

– Меня все прикрывали, как младшего… – голос Батлера дрогнул. Капитан кивнул и оставил его в покое, сосредоточившись на флаконе с дезинфицирующим раствором.

Гудж вернулся слегка потрясённым. Перед ним встал вопрос: что делать дальше? Он был названным защитником племени. Его с детства учили беречь уязвимых – женщин, детей, стариков. До поры получалось.

А потом этот полоумный колдун, напитавшийся скверной упавшей звезды, решил принести её к улу их племени. Ему не терпелось собрать себе армию. Он не ведал, что олгов нельзя осквернить, ведь от скверны раздора они или гибнут, или отторгают её, но порчеными не становятся. От племени уцелели лишь четверо женщин, двое детей да старик. И защитник Гудж, который в тот день охотился в Длинной долине и тем самым подвёл всех сородичей. Горы возложили на него долг крови. Он обязан был уничтожить мерзкого колдуна.

И теперь колдун мёртв. Но убил его парень в красной рубахе, который сидит сейчас возле поверженного друга. Что поделать? Пусть горы подскажут.

Ганс как раз промыл свою рану и возился с бинтами, когда что-то его отвлекло.

– Так, бойцы! Осмотрите тела, если можете. Кажется, слышу движение.

Кэррот, Батлер и Гудж без особой охоты разбрелись по сторонам, изучая останки. Это было не самым приятным занятием; но среди рваных тентов и раскиданного барахла они отыскали бессознательного паломника. Он был молод, худощав и в походе ничем не запомнился. Его била сильнейшая дрожь, все конечности дёргались, шурша парусиной – этот звук Ганс и слышал. Когда паломника потормошили, он лишь вытаращил глаза и отрицательно покрутил головой, продолжая лежать и подёргиваться.