Королева мрака - Фейст (Фэйст) Рэймонд Элиас - Страница 29

- Дай-ка взгляну.

Эрик оттянул воротник, отодрал тряпку. Тряпка присохла, и он скрипнул зубами от боли. Грязными пальцами Герта ощупала рану и подвела итог:

- Рана от меча. Видела сотню таких. Вокруг все распухло. Внутри жаркая болезнь. Убьет тебя, парень, если ее не выгнать. - Она повернулась к Ру:

- У тебя крепкий желудок?

Ру с трудом сглотнул и кивнул.

- Я здесь сижу, и меня до сих пор не вывернуло, не так ли?

- Ха! - загоготала Герта. - То ли еще будет, Ру Эйвери! - Она выпрямилась, насколько позволял низкий потолок. - У меня как раз есть то, что приведет тебя в порядок. Сейчас вернусь.

Ру опрокинулся на спину, наслаждаясь, несмотря на дикую вонь, возможностью отдохнуть. Когда глаза привыкли к полумраку, он заметил в углу сосуд с длинным горлышком, похожий на кувшин для воды. Он взболтнул его и услышал многообещающий плеск. Он вытащил пробку и понюхал жидкость, но не почувствовал никакого запаха. Тогда он с опаской глотнул - и был вознагражден вкусом свежей воды. Ру жадно припал к кувшину, но, вовремя вспомнив о больном друге, поднес горлышко к губам Эрика. Тот сделал несколько глотков и, снова рухнув на кучу лохмотьев, погрузился в тяжелый сон: усталость возобладала над страхом. Во сне он хрипло дышал, и пот катился по его лицу. Над ухом у Ру зажужжала муха, и он рассеянно отмахнулся, думая, можно ли доверять этой странной старухе. С другой стороны, он понимал, что снова пускаться в путь - верная смерть. Внезапно у самой хижины раздался лай и вслед за ним - крик Герты.

Эрик моментально проснулся и сделал попытку встать.

- Что?.. - начал было он, но Ру схватил его за руку. Собаки захлебывались лаем, а Герта кричала:

- Фу! Убирайтесь прочь! - а потом, когда подскакали всадники:

- Уберите своих проклятых дворняг! Они разорвут старую Герту!

- Ты не видела двух парней, один высокий и светлый, а другой маленький и темный? - спросил кто-то начальственным тоном.

- А если и видела, вам-то что?

- Их разыскивают за убийство.

- Убийство, угу? - Последовало долгое молчание, нарушаемое лишь повизгиванием собак. - А вознаграждение?

Ру весь напрягся при этих словах.

- Тому, кто их поймает, барон обещал сто золотых соверенов.

- Неплохой куш, а? - хихикнула Герта. - Нет, я таких не видала, но если увижу, чур, денежки мне!

- Посмотри в хижине, - услышал Ру приказание.

- Эй, вы! - попыталась возразить Герта.

- Отойди, старуха.

Эрик отпрянул, стараясь вжаться в грязную стену, а Ру с головой заполз под вонючее одеяло.

Чья-то рука резко отдернула шкуру, занавешивающую вход, и от света Эрик чуть не ослеп.

- Ну и вонища! - воскликнул солдат, отскакивая.

- Давай, давай! - торопил его командир. Солдат сунул голову внутрь, прищурился, привыкая к темноте, и посмотрел прямо на Ру и Эрика. Потом обвел взглядом хижину и наконец убрал голову.

- Капитан, ничего, кроме грязных горшков и тряпок.

Ру и Эрик обменялись изумленными взглядами. Что за чудеса?

- А собаки? - спросил капитан.

Еще один голос, должно быть, псаря, ответил:

- Похоже, они потеряли след. От вони этого угля любой пес ошалеет.

- Тогда вернемся туда, где они в последний раз взяли след, и начнем сначала. Барон Манфред нам уши отрежет, если мы их упустим.

Послышался свист псаря, подзывающего собак, потом - удаляющийся топот копыт, и Ру, впервые с того момента, как солдат сунул голову в хижину, осмелился сделать вдох.

- Почему он нас не увидел? - спросил он.

- Не знаю. Наверное, здесь слишком темно, - ответил Эрик.

- Нет, наверняка какое-то заклинание. Эта Герта - что-то вроде колдуньи.

- Капитан сказал “барон Манфред”. Мой отец умер, - произнес Эрик.

Ру не знал, что на это ответить. Он взглянул на Эрика и в полумраке увидел, что тот откинулся на спину и закрыл глаза.

Через несколько минут шкура снова отдернулась. Но вместо Герты в хижину вошла молодая женщина, довольно высокая, ибо ей пришлось нагнуться, чтобы войти. В полутьме ее волосы казались черными, а лица нельзя было различить, потому что свет падал у нее со спины.

- Что... - начал Ру.

- Молчи, - перебила женщина и повернулась к Эрику. - Я хочу осмотреть рану.

Было в ней что-то, от чего Ру почувствовал тревогу. Ее одежда, по крайней мере на первый взгляд, казалась невзрачной: простое платье какого-то неопределенного цвета, может быть, серого, а может быть, зеленого или синего; в темноте было трудно разобрать. Зато, когда шкура снова закрыла вход, стало можно разглядеть женщину лучше. У нее были высокий царственный лоб и тонкие черты лица, которые можно было бы назвать красивыми, не будь они отмечены печатью озабоченности и сосредоточенности.

Женщина коснулась рубашки Эрика.

- Ее надо снять. Помоги мне, - велела она Ру. Ру помог Эрику выпрямиться, а женщина сняла рубашку ему через голову; после этого он вновь рухнул на спину, весь в поту и тяжело дыша, словно после долгих часов нелегкой работы. Женщина коснулась раны, и Эрик, стиснув зубы, застонал от боли.

- Ты глупец, Эрик фон Даркмур. Два, самое большее, три дня, и ты бы умер от заражения крови.

Вблизи Ру смог хорошо рассмотреть женщину и нашел, что она красива, - и тем не менее в ее манере держать себя было нечто обескураживающее, но сказать об этом вслух Ру не решился бы.

- А где Герта? - тихо спросил Ру.

- Я послала ее с поручением, - был ответ.

- Кто вы?

- Я велела тебе молчать, Ру Эйвери. Тебе следует хорошенько уяснить, что есть время говорить и время слушать - и знать, когда наступает одно или другое. Когда настанет время говорить, ты можешь называть меня Мирандой.

И она занялась раной Эрика. Откуда-то из-под хлама она извлекла мешок, из которого вынула флакон. Содержимое она вылила на рану, и Эрик задохнулся от боли. Потом боль отступила. Миранда достала еще один сосуд и, открыв его, протянула Эрику:

- Выпей.

Эрик выпил и сморщился.

- Горько.

- Не так горько, как безвременная смерть, - заметила Миранда.

Потом она приложила к ране компресс и туго перевязала. Она еще не закончила перевязку, а Эрик уже спал. Миранда посмотрела на него, кивнула и, не говоря ни слова, вышла из хижины.

Ру с минуту подождал, глядя на спящего Эрика, а потом осторожно выглянул наружу. Поблизости никого не было, и он вышел из хижины.