Мальчики с бантиками - Пикуль Валентин Саввич - Страница 27

Игорь Московский был краток:

— Поскочин всегда был хорошим товарищем, и с ним я пошел бы в любую заваруху, хоть на гибель. А что касается товарища Финикина… я бы еще подумал, идти с ним или не идти.

Остальные юнги соглашались:

— Верно! Чего уж там. Не варенье дорого, а чтобы все по-человечески было… Разве можно так, как Финикин?

Поскочин всхлипнул, счастливый. Финикин проворчал:

— Это не по существу! Варьенье-то мое съели… Факт!

Щедровский велел ему замолчать:

— Не лезь со своим вареньем. Тут вопрос посложнее.

Кажется, офицеры поняли суть дела. И поняли ее правильно. Обстановка разрядилась, и Кравцов лукаво подмигнул Поскочину:

— Не рыдай! Флот не выдаст — свинья не съест.

После отбоя, когда погасили свет в кубрике, с высоты третьего этажа долго слышался печальный перезвон. Это Финикин в потемках сортировал свои банки с вареньем.

— Меня же обчистили, и я же виноватым остался, Где же справедливость?

Возня с банками была прервана окриком Россомахи:

— Слушай! Тебе еще не надоела твоя сладкая жизнь?

Все затихло. Мир и покой…

А в шесть утра — еще темнотища над Соловками — от большака уже поют залихватские горны: вставай, побудка… Никто потом ни словом не упрекнул Колю Поскочина за его житейское прегрешение, но зато слова Джека Баранова о морском братстве прочно засели в памяти каждого, и они, эти слова, определят еще многое…

Юнги учились быть щедрыми. Иначе нельзя!

Когда закончилось комсомольское собрание, Савка на улице возле землянок нагнал Щедровского.

— А, Огурцов! Что скажешь?

Савка рассказал о своих заботах. Бабушка в Ленинграде, отец еще летом ушел в морскую пехоту, под Сталинград, и с тех пор не пишет.

— Ничего мне не сигналит! — закончил Савка свой рассказ.

— Насколько я понял, ты хочешь навести справки об отце. Это нелегко. Если погиб — скорее ответят. А если пропал без вести, тогда устанешь дожидаться. Откуда отец призывался?

— Он не призывался. Служил на Северном флоте, в таком же звании, как и вы… Был комиссаром.

— Ну, комиссаров теперь нет. Ладно, — сказал замполит. — Пошлем запрос, но скорого ответа не жди. Сам знаешь, какая идет война. Не до переписки.

Щедровский глянул на часы, потом на небо, вдоль которого распускался павлиний хвост полярного сияния. Шумел черный лес.

— Комиссар Огурцов… Кажется, я его знал. Да, встречались однажды на конференции. — Щедровский вдруг снял перчатку и подал Савке теплую ладонь. — Беги до кубрика. Уши отморозишь.

Утром, после умывания в ледяных прорубях, юнги обычно толпились в кубриках возле расписания занятий, еще красные с мороза, запыхавшиеся от беготни по сугробам. Обсуждали предстоящий день.

— Первый урок — служба погоды, Зайцев ведет.

Метеорология, тайны стихий… Лейтенант Зайцев, щеголеватый, чуточку язвительный, интересовал юнг сам по себе, но и предмет свой вел интересно.

— Что у нас было в субботу? — спросил он, усаживаясь за стол.

— Давление. Циклоны. Муссоны и пассаты.

— Ага. Анероиды и барографы я вам уже читал?

— Читали. Остановились на влажности воздуха.

— Так. Значит, сегодня пробежим дальше.

Зайцев отправился гулять между рядами столов, источая запах одеколона.

— Значение службы погоды в нынешней войне неизмеримо возросло. От метеосводок зависят действия армий и флотов, зависит исход битв на воде и в воздухе. Перед вами — гигрограф, прибор для автоматической записи влажности воздуха. Его действие основано на свойстве человеческого волоса укорачиваться или удлиняться с изменением влажности в атмосфере. Причем, как выяснили ученые, лучше всего реагирует на влажность рыжий волос.

Класс дружно обрадовался:

— У нас Финикин рыжий! Если его два года не стричь, он весь флот обеспечит рыжими волосами. Можно за границу продавать!

Зайцев даже не улыбнулся.

— При всем моем уважении к товарищу Финикину должен сразу его огорчить. Волосы для приборов берутся от рыжих женщин.

Век живи — век учись.

— А почему от женщин, товарищ лейтенант?

— Женский волос мягче, восприимчивее и эластичнее. Подойдите к столу. Спокойнее, без давки. Вот он, этот прибор, который так важен в морской метеорологии. Он же позволяет кораблям вовремя избежать взрывоопасной сухости или влажности в погребах, где хранятся боеприпасы.

Зайцев позволял юнгам не только смотреть, но и щупать пальцами, крутить барабан автомата. Не беда, если испортят учебный прибор, — важно научить!

— Насмотрелись? По местам. Откройте тетради. Кто из вас читал книгу Лухманова «Соленый ветер»?

Выяснилось, что половина класса знакома с нею.

— Добро! — похвалил их Зайцев. — Лухманов, бывший капитаном парусного «Товарища», написал стихи… Многовековой опыт британских мореплавателей выявил ряд удивительно точных примет погоды. Лухманов, чтобы легче запомнить, изложил эти приметы в стихах. Конечно, все знают: если небо красно к вечеру, моряку бояться нечего, если красно поутру, моряку не по нутру. А вот приметы по облакам:

Савка, записывая стихи, наслаждался, и урок окончился незаметно.

— Поздравляю вас, — сказал Зайцев на прощание, — в Савватьево прибыл преподаватель электронавигационных инструментов. Толковый специалист флота, мичман Сайгин, прошу любить и жаловать.

— Уррра-а! — обрадовались юнги, вскакивая из-за столов.

— Чему вы радуетесь? — удивился Зайцев. — Мичман Сайгин сейчас задаст вам перцу…

— Мы радуемся другому, — признались юнги…

Звонок — и с чемоданчиком в руке мичман явился в класс рулевых. Обыкновенный мичман, каких много на флоте. Только маленького роста. Да на левом рукаве кителя два золотых шеврона, означающих десять лет службы сверх срока. Что было неприятным в Сайгине, так это сладенькая улыбочка. Впрочем, юнги уже понимали, что внешность человека бывает обманчивой. Вон Аграмов — уж каким страшилой показался на первых порах, а теперь они в нем души не чают.

Сайгин действовал молча. Покопался в своем чемодане, и в руках его вдруг оказался волчок. Самый обычный детский волчок из игрушечного магазина. Не спеша мичман поместил чемодан под стол и — улыбка! улыбка! улыбка! — раскрутил волчок на плоскости стола. Юнги смотрели, как вращается игрушка, и ничего не понимали. Ведь Сайгин им еще и слова не сказал. Похоже было, что мичман просто решил поиграть немного…

Наконец мичман произнес:

— Оп! — и линейкой подсек волчок снизу.

Теперь волчок вертелся на самом конце линейки, и Сайгин обошел с ним весь класс, продолжая улыбаться. Раздалось:

— Оп! — и с линейки волчок перепрыгнул на подоконник…

Вращение его угасло, а мичман перестал улыбаться.

— Всем вам знакома эта игрушка, — заговорил он. — Между тем великий Леонард Эйлер уже относился к волчку с большим почтением. Он подозревал, что в волчке скрыта загадка, но… какая? Если бы волчок был только игрушкой, то его свойства не стали бы изучать такие корифеи науки, как Софья Ковалевская, академик князь Голицын, кораблестроитель Крылов и отец русского воздухоплавания Жуковский. Советую вам забыть об игрушке… Сейчас перед вами откроется окно в новый мир.

Сайгин подтянул рукава, словно фокусник на эстраде, и снова сунулся носом в свой волшебный чемоданчик. Он извлек оттуда блещущее никелем сооружение. В системе кардановых колец покоился волчок — только массивный, на шарикоподшипниках.