Хрупкое восхождение (ЛП) - "SenLinYu" - Страница 1

========== Глава 1. Часть 1 ==========

Возможно ли знать наверняка, в своем ли ты уме?

Гермиона Грейнджер задавала себе этот вопрос тысячи раз за последний год. Поначалу она всерьез взвешивала все за и против и в результате пришла к выводу, что нет — нельзя.

Она еле слышно выдохнула и заправила выбившуюся из прически прядку за ухо.

Пожалуй, она действительно потеряла рассудок.

Это упростило бы жизнь. Наверное, всем.

Само собой, многие с нетерпением ждали лишь малейшего подтверждения этому. Те, кто ни на секунду не усомнился бы в своей правоте. “Гермионе Грейнджер, бедняжке, так не повезло — тронулась умом на войне”.

И всем сразу стало бы легче. Ее бы избавили ото всех анализов. От дачи свидетельских показаний. От подозрительных и сочувствующих взглядов. Ее колдографии мигом разлетелись бы по передовицам “Ежедневного пророка”. Гарри был бы избавлен от необходимости пользоваться негласными правами народного героя, защищая ее. Рон — от бестактных интервью о перспективах их возможных отношений, коих никогда и не существовало.

Если бы они просто приняли тот факт, что Гермиона Грейнджер больна, всем стало бы легче.

Иногда Гермиона и вправду жалела, что продолжает бороться. Сумасшедшие, которых ей довелось видеть, казались куда как счастливее и свободнее, чем она. Гермиона не чувствовала себя сумасшедшей.

Она чувствовала себя до боли нормальной.

Шесть месяцев. Она пережила шесть месяцев. Протащила себя сквозь них на тупой решимости.

Иногда казалось: эти полгода длятся дольше, чем вся война.

Это была омерзительная мысль. Война была ужасающей. Столько лет, тысячи смертей. Человеческая мясорубка. Но через войну — в отличие от этих месяцев — она проходила не одна. Нашлись те, кто разделил ее страдания. Да и на кону был весь мир, а сражаться за саму себя оказалось намного сложнее. Последние шесть месяцев стали ее персональной кристаллизированной агонией.

Весь мир оправился от потерь и оживал, а она словно застыла во времени. В ожидании.

Шесть месяцев.

Словно все это время она опускалась на дно без возможности вдохнуть.

Где-то вдалеке скрипнула тюремная решетка, отвлекая ее от мыслей. Гермиона моргнула и невесомо качнула головой. Прядка снова выскользнула из-за уха, и Гермиона смогла сфокусировать взгляд на унылой комнате ожидания, в которой находилась. Дверь напротив распахнулась, и внутрь шагнул Драко Малфой. Ее сердце ухнуло в пятки.

Его взгляд мазнул по ней, а лицо исказило отчаяние.

Она поднялась навстречу.

Шесть месяцев. Шесть месяцев в Азкабане. Остальные Пожиратели Смерти получили пожизненное, но Гарри Поттер был неуклонен и требовал уменьшить срок Драко Малфою. Шесть месяцев были минимумом, на который Гарри смог уломать Визенгамот.

Шесть месяцев, и от Драко остались только кожа да кости. Смертельная бледность. Жизнь высосали из него в прямом и переносном смысле. Глаза мертвеца взглянули на нее — глаза, хранящие только боль.

Охранник сунул планшетку с документами в руки Гермионы, и она смущенно расписалась на трех экземплярах.

— Он весь ваш, — бросил здоровяк и вышел из комнаты, оставив ее наедине с Драко.

— Грейнджер, — поприветствовал он ее после нескольких минут молчания.

— Драко, — отозвалась она. Она пропустила часть с формальными вопросами о самочувствии и длительности его заключения. Что сказать человеку, чьи счастливые воспоминания выгребали и перемалывали в пыль шесть месяцев, в то время как он дрожал в пустынной камере?

— Почему ты пришла? — наконец спросил он.

— Я… в некотором роде твой попечитель, — попыталась объяснить Гермиона. — Все, чей срок в Азкабане подходит к концу, обязаны иметь такого, чтобы в случае чего было с кого спрашивать. Обычно это родственники, но у тебя их нет. Вот я и вызвалась.

Драко выглядел так, будто ему под нос только что подсунули дохлую мышь.

— “Ты вызвалась”, — выдохнул он. — А другой никто не мог? Разве Поттер не мой родственничек? Пятый двоюродный брат троюродного племянника. Или Уизли. Мы вообще кузены в восьмом поколении.

Гермиона не обратила внимания на укол в сердце и посмотрела на него с терпением во взгляде.

— Гарри мог бы, но он несколько занят. А я и так сижу без дела.

Он моргнул и немного побледнел. Затем нерешительно уронил:

— Грейнджер…

И больше ничего. Будто слова застряли у него в горле.

Гермиона продолжила:

— Тебе разрешат использовать палочку после трехмесячного испытательного срока. Но я помогу тебе переместиться, куда захочешь. Ты хотел бы вернуться в Мэнор и обосноваться там?

— Нет! — его голос слегка дрогнул.

— Как скажешь.

Не долго думая, она шагнула вперед и протянула ладонь. В тот же момент он сделал шаг назад — и продолжил идти, пока не уперся в стену.

Гермиона опустила руку и взглянула на него. Дышать ровно. Оставаться сосредоточенной. Целители твердили: оставаться сосредоточенной на происходящем было важно.

Она не могла позволить себе зацикливаться на какой-то детали. Тем более переживать о чем-то. Когда ей не удавалось отследить этот момент, в ее разуме начинала разворачиваться спираль, затягивала, как магнит, все глубже — глубже — глубже. Глубже в бездну. В бездну.

Бездну…

— Грейнджер.

Она моргнула.

Драко уже не стоял у стены — внезапно его руки обхватили ее, и он смотрел на нее сверху вниз. Ее прядка, выскальзывающая то и дело и мешающая взгляду, исчезла. Гермиона почувствовала, что та аккуратно заправлена за ухо.

Но она ее не заправляла.

Гермиона взглянула ему в лицо.

Разглядела знакомые эмоции в его глазах.

Взволнованный. Опустошенный.

Она опустила голову.

— Извини. — Гермиона старалась удержать слезы, скапливающиеся в уголках ее глаз. Она надеялась… Ведь столько усилий было приложено. Она приняла все свои успокоительные зелья.

Думая, что сможет справиться с этим достойно.

— Ты все еще?.. — Вопрос повис в воздухе. Его ладони все еще покоились на ее плечах. И ощущались как нечто очень теплое и правильное.

Хотела бы она знать, на какое время потеряла реальность.

— Иногда. — Она старательно избегала его взгляда.

— Часто?

— На самом деле, нет, — солгала Гермиона, — обычно это не доставляет мне проблем. Если приступы длятся дольше… или если рядом много людей… я просто прихожу в себя в больнице святого Мунго и отлеживаюсь там пару дней…

— Дней?.. — грубо перебил Драко.

Ее лживая защита дала трещину при взгляде на его исказившееся болью лицо.

— Я в порядке. Как и сказала, я ничем особо не занимаюсь, да и… Приступов меньше, если я отсиживаюсь дома. Или хотя бы их никто не отслеживает. Никаких колдографий в прессе. Никаких больничных посещений. Просто — перелистнуть страницу. А после них я просто перекусываю чем-нибудь вкусненьким.

— Ты живешь одна?

Она отвела взгляд от него и принялась изучать противоположную стену.

— Так проще. Я поселилась в Норе, но шум и непредсказуемость… Все стало только хуже. Потом Гарри предложил мне пожить у него, но он и Джинни, сам понимаешь… Я пыталась не мешать. Не быть обузой. Ну и… В общем, я теперь живу отдельно. Целители дали мне этот браслет, — она подняла рукав и продемонстрировала металл, обвивающий тонкое запястье. — Если я не двигаюсь больше четырех часов, он отправляет Гарри сигнал.

— Грейнджер… — голос Драко ощутимо дрожал.

— Как бы там ни было, — перебила она и выпалила, не успев задуматься о смысле слов: — Если не Мэнор, то, возможно, предпочтешь мой дом?

Гермиона прикусила губу, осознав, что только что предложила. Она вовсе не планировала впускать его так… далеко.

— Хотя, знаешь, глупости, — она попыталась сдать назад. — Мы можем отправиться в Гринготтс, чтобы навести порядок в твоих деньгах. А после подобрать хорошее местечко в Косом Переулке — там много отелей и квартир на короткий срок.

Гермиона ощутила, как его руки легонько сжали ее плечи. Подняв голову, она обнаружила, что он уставился на стену за ее спиной. Осознавал ли он, что все еще сжимает ее в этом неловком полуобъятии? Его ладони впивались в ее плечи с такой силой, словно она была хрупкой раздробленной вазой, и без его рук распалась бы на осколки.