Наследник (СИ) - Гуминский Валерий Михайлович - Страница 117

— Вы излишне драматизируете ситуацию, юноша, — пыхнул дымом в сторону Волынский. — Кормчий как арбитр имеет иммунитет ко всякого рода неприятностям, происходящим между Сциллой и Харибдой. Надеюсь, не надо раскрывать сию метафору? Вы только-только начинаете жить, а у вас уже сложилось ядро клана. Объединить вокруг рода, восставшего из пепла аки Феникс, дорогого стоит. И мы, посоветовавшись, решили предложить вам стать посредником в решении спорных вопросов.

— Арбитр разрешает споры, а Кормчий — по логике — ведет корабль по фарватеру, — заметил Никита. — Не видите противоречий?

— Их, в общем-то, нет, — не согласился Волынский. — Самая главная их функция: брать в свои руки ситуацию и не колебаться в принятии непопулярных мер. Вы больше тяготеете к Меньшиковым, без сомнения, и тем не менее, стараетесь держать дистанцию. Но это и хорошо. Вас будут слушать. А учитывая репутацию, которую вы начинаете приобретать, мы надеемся на разрешение спорных вопросов в мирном русле. А как Кормчий, вы можете вывести болтающуюся ладью в спокойную гавань.

— То есть вы предполагаете, что споры могут перерасти в конфликт между аристократией и властью? — херес приятно согрел, и был бы хорош в любой другой компании, но только не с этими волками. — Не лучше будет создать какой-нибудь Совет из всех кланов, который и будет решать наболевшие вопросы…

Волынский и Шереметев переглянулись со снисходительным видом, словно щенок с растущими зубами попытался цапнуть дремлющего возле конуры волкодава.

— Уже проходили эту стадию, — пояснил Балахнин. — Его Величество, а также союзные кланы в лице Лодыженских, Кантакузенов, Мансыревых почему-то не захотели вступать в Собрание. А что там делать половине Патриархов с общими взглядами? Штаны протирать в креслах? Оппоненты не явились на войну.

Князья заулыбались. Волынский снова задымил сигарой, смакуя вкус напитка.

— Почему отказали? — захотел узнать Никита, особо не надеясь на откровенность.

— Высокая политика клановых противовесов, — туманно произнес Шереметев.

— И вы теперь решили подойти с другого бока? — хмыкнул Никита, подняв бокал. Поболтал содержимое и сделал маленький глоток. — Император будет недоволен. Да и я не определился со своими политическими пристрастиями.

— Да зачем они вам, Никита Анатольевич? — Шереметев выпрямился в кресле. — Политика завязана на финансах и ресурсах. Кто владеет ими, тот и диктует волю. У Меньшиковых того и другого хватает, впрочем, как и у нас. Хотите подтянуться до нашего уровня, не опасаясь, что вас раздавят как мошку? Мы поможем. Есть лакомые кусочки на Урале, в Сибири, на Севере. Они не бесхозные, но при должном умении можно сместить нерадивых хозяев, отдав ресурсы молодому и амбициозному юноше. Да, я понимаю, когда у тебя в гардеробе пара штанов, горделиво восседать на подиуме, изображая из себя Посредника — тот еще анекдот.

Мгновенно погасив зародившуюся вспышку гнева (чего, собственно, и добивается старый пес), Никита задумчиво поднял взгляд на хрустальную люстру, медленно покрывающуюся инистым ковром. Жалобно звякнули висюльки, трескаясь от холода.

— Неплохо вы, Василий Юрьевич, научились тыкать щенков носами в их недостатки, — разогревая воздух в беседке, ответил Никита. — Штанов у меня хватает, кстати. Я не кичусь размерами гардероба; мне достаточно пока того количества, что там находится.

— Обиделись, юноша? — Шереметев, будь иная возможность, оскалился бы, показывая свой норов. — Не стоит, поверьте. Я же не оскорбляю вас, а предлагаю хорошенько подумать о своих будущих активах. Так и вес наберете, и привлечете для конструктивных бесед все кланы России. Да их и не так много. Кстати, снизьте давление на наши ауры. Игра льда и огня впечатляет, но я уже стар, чтобы вестись на такие фокусы.

Балахнин допил свой напиток и поставил на столик бокал. Взглянул на своих собеседников, потом — на Никиту.

— Мы отвлеклись, господа, — сказал он. — Нам бы хотелось услышать ваше мнение, Никита Анатольевич. Согласны ли вы принять роль посредника? Вы можете отказаться, ваше право. Жили ведь без Кормчего. Идея может остаться идеей, и никому от этого хуже не будет. Но самому-то охота всю жизнь провести на задворках? Я в молодости цеплялся за любую возможность подняться вверх, и не чурался выгодных предложений. От этого я не стал хуже или лучше. Каким был, таким и продолжаю идти по жизни. Это же все от характера зависит. Выбирайте главную линию и держитесь ее.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Спасибо за совет, Алексей Изотович, — глядя в глаза князю, ответил Никита. — Мне нужно крепко подумать, если вы не против.

— Мы давно никуда не торопимся, — Волынский с силой ткнул окурком в пепельницу, гася тлеющий табак. — Решение разумное, спешка только повредит. Но я был уверен, что вы за столько лет выработали свою стратегию после нашей последней встречи. Или поменялись приоритеты?

— Император должен знать, что вы мне предлагаете, — Никита словно не услышал этого вопроса, и обвел взглядом князей. Кто дрогнет?

— Обязательно расскажите ему, что вам предлагают роль арбитра, — без тени усмешки сказала Шереметев. — Его Величество все равно знает про наши попытки создать некий согласительный орган. Так что удача в ваших руках, юноша. Думайте, решайте.

— Когда я должен дать ответ?

— Как только поймете, что готовы, — Балахнин встал, и с ним синхронно поднялись все. — Спасибо, Никита Анатольевич, что нашли время побеседовать со стариками. Передавайте привет вашим очаровательным женам. Кстати, я бы поторопился, а то вокруг них необычайный ажиотаж! Уведут ведь!

Никита попрощался с князьями, и направился к ярко освещенной террасе. Над крышей резиденции вспух красный цветок и с грохотом разбросал по небу свои лепестки. И тут же засвистело, затрещало, наполняя воздух дымом и запахом пороха.

— Согласится? — задумчиво спросил Волынский, покручивая в руке очередную сигару, которую не торопился зажигать.

— Пари? — оживился Шереметев. — Я думаю, что клюнет на перспективу, но после разговора с императором. Вожак уговорит его принять предложение, но постарается вложить Назарову в голову свои мысли.

— Своенравен больно, — покачал головой владелец мощного автоконцерна России. — Молодость всегда делает ошибки, и ты, Алексей Изотович, немного слукавил. Сколько раз получал по соплям, когда хватался не за свое?

— Мальчишке это неинтересно, — отмахнулся Балахнин, наблюдая за изумрудными, фиолетовыми желтыми огнями, раскрашивающими небо. — Ему нужны позитивные моменты, чтобы решиться на самый главный шаг — стать равным среди нас.

— А что будем оспаривать? — Шереметев шутливо толкнул Волынского плечом. — Я ставлю «Медузу». Ты давно на мою балтийскую яхту засматриваешься, Ленька.

— Отличная ставка, — Волынский почему-то недоверчиво посмотрел на старого друга, стараясь понять, в чем подвох. А потом ответил: — Дача под Озерками.

— Хм? Двести гектаров соснового леса, целебный запах хвои, рыбалка, банный комплекс, куда стремится попасть половина Петербурга?

— Да.

— Вместе со всей обслугой?

— Кроме нескольких человек, — качнул головой Волынский. — Их я заберу с собой, если профукаю спор. Повара и управляющего ни за что не отдам!

— Идет, — оживился Шереметев. — Алексей, ты свидетель.

— Ей-богу, как ребятишки! — хохотнул Балахнин и зафиксировал пари. — Жаль мне тебя, Ленька! Такую дачу просадил!

****

Раннее утро пытается скромно заглянуть в плотно зашторенные окна гостиничного особняка. Туман только-только начинает рассеиваться, убегая рваными космами от свежего ветерка. Тишина, гулявшая в сосновом лесу, нарушилась тарахтением уборочного мини-трактора, волочащего за собой тележку, куда уборщики закидывали мусор, оставшийся после первого вечера торжества: цветные ленты, лопнувшие шарики, пластиковые стаканчики, опустошенные бутылки пива, шампанского и более крепкие вроде коньяка и водки. В беседках тщательно прибирались, пока знатные гости отсыпаются. Мало кто пришел в гостиницу до полуночи. Большинство веселились до четырех утра.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})