Под прикрытием (СИ) - Зеленин Сергей - Страница 47

На следующий день, зайдя в гараж Лиза как бы ненароком затворила за собой ворота. Пришлось прочесть ей нотацию о вреде скапливающихся в закрытом помещении газолиновых паров - от которых могут появиться ранние морщины, пожелтеть глаза и выпасть передние зубы. Ворота были тут же распахнуты на распашку, но озабоченная малолетняя нимфоманка несколько раз как бы случайно, задела меня своими упругими, только ещё «наливающимися» - но тем не менее, вполне уже… Хм, гкхм…

Классные сиськи, короче!

При расставании целуя в щёчку, она уже вполне откровенно «ими» ко мне прильнула. Не удержавшись, схватил обеими руками за талию – аж, дыхание у обоих перехватило… Подержавшись немного за упругое - трепещущее в ожидании неизвестных досель ощущений девичье тело, отпустил:

- Уже поздно, Елизавета! Тебе пора спать…

- Фи! – разочарованно упорхнула.

***

В тот вечер возвращаясь домой, сделал крюк к Трактиру. Вижу, в спальне у Софьи Николаевны горит свет. Постучавшись в дверь чёрного хода, захожу на кухню:

- Хозяйка дома?

- А где ж ей ещё быть, – понимающе глядя на меня, отвечает та же бабка кухработница, - сказать ей про тебя…?

У меня - «пар из ноздрей»:

- А за каким тогда чёртом, я бы сюда пришёл? С тобой поздороваться?!

- Сейчас, поднимусь - спрошу, - усмехается, сморщенным лицом и серыми, по-молодому бойкими глазами, - ты бы пока сполоснулся вон в той бадейке – потный весь, будто пахали на тебе!

- Спасибо…

Когда я вошёл в спальню, Софья Николаевна уже «вся в неглиже» возлежала на хорошо знакомом мне ложе. После взаимных приветствий лукаво усмехаясь спрашивает:

- Сказать по правде, уж и не ждала! Не даёт тебе ещё твоя «Графиня», что ли?

Что ответить? Скажу «даёт» - опорочу честную девушку в глазах местной общественности, «не даёт» - опорочу в тех же глазах самого себя. Поэтому со всем задором:

- А хоть бы и давала! Мне, таких как она - с десяток зараз надо!

- Вот это верно говоришь! Что они умеют, эти соплюхи?

- Ну, а ты что умеешь, Софья Николаевна, - я уже как попало скидываю с себя «сбрую», - только то, что прошлый раз показывала?

«Долбанные обмотки!», - запутавшись в них, чуть не упал.

- Сейчас узнаешь, - она призывно протягивает ко мне руки, жадно втягивая воздух расширенными ноздрями, - о, как хорошо ты пахнешь!

Хозяйка Трактира действительно, «знала» - если и не всё, то достаточно много. Расставаясь утром после обильного завтрака, она по-матерински поцеловала меня в лобик:

- А Графиня и вправду тебе не даёт! Как взбесился сегодня…

- Ну… На тему «кто кому не даёт», - расслабленно-лениво потягиваюсь, зевая с недосыпа, - спорить можно бесконечно долго.

***

Через полторы недели нашего такого вот «романа» - как раз период разборки «француза» закончился, после проводов Елизавета пригласила зайти к ним в дом. Без всякой задней мысли захожу, думал «тёще» - вновь культурно пообщаться-поболтать приспичило…

Оба-на:

- А, где Надежда Павловна?

Пока я ушами хлопал в непонятке, Лиза успела сбегать в соседнюю комнату и возвратиться укутанная большим цветастым платком. Подойдя вплотную, она положила ладошки мне на грудь и, подобно ласковому щенку - выпрашивающему сахарную косточку, заглядывая в глаза снизу вверх, пролепетала чуть слышно:

- Maman сегодня ночует у подруги. До утра мы будем совершенно одни…

Она закрыла глаза, подставляя лицо для поцелуя:

- Серафим…

От еле уловимого движения, платок спал к ногам обнажив её плечи и грудь еле прикрытую… Как её там? Типа женской сорочки из тонкой ткани с кружевами, поддерживаемой бретельками. Видимо мать одолжила – слишком велика для неё и, одна бретелька уже – вот-вот свалится, приоткрыв…

Ничего не соображая, на уровне инстинкта схватил за плечи - наклонился к сладким устам, чтоб…

Тут, меня кинуло в жар, потом в озноб: вроде взрослый мужик - а так тупо попался в любовные сети какой-то сцыкухи! …Или, сам хотел попасться? Подсознательно?!

У, ПЕДОФИЛ КОНЧЕННЫЙ!!!

Однако, какова, а?! Такое бы коварство – да на какое благое дело…

…Поцеловав Елизавету в её высокий, гордый аристократический лобик, я присев поднял платок и набросил ей на плечи:

- Простынешь ещё – сопли зелёные побегут, будет очень некрасиво выглядеть для такого очаровательного создания.

Усадив ничего не понимающую девушку на стул, я сел напротив и шутейно нажал ей на кончик носа:

- Ошибка номер один для начинающей Роксоланы: в карточной игре нельзя сразу заходить с главного козыря – тем более, если он у тебя всего один-единственный.

- Я, не понимаю, Серафим…

Вздохнув и на минуту задрав глаза к потолку (слава Богу, с дочерью таких разговоров вести не приходилось!), объясняю:

- Единственное твоё богатство - это твоя… Хм, гкхм… Так сказать – девичья честь.

Кто из нас больше покраснел, интересно: она или я?

- Больше у тебя ничего нет – даже элементарного житейского опыта… И, ты чуть не отдала своего «козырного туза» первому встречному? Который, тебе даже ничего не обещал?!

- ТЫ ЧТО ТВОРИШЬ?!

Зарыдав, от стыда закрыв лицо руками, Елизавета убежала в свою комнату…

- Поплачь – так легче будет. Как надоест сыростью исходить – выходи: поговорим, я буду ждать.

***

Минут пятнадцать я слушал всхлипы из спальни и пил из видавшей виды кружки холодный, скверный чай с неким подобием яблочного повидла. Наконец, выходит - как в воду опущенная, одетая - в монастырь только тотчас идти. Садится на табуретку и, понурив оземь красные опухшие от слёз глаза, шмыгая покрасневшим носом лепечет:

- Ma maman говорила, что… «Целомудрие» девушки не имеет значение, если мужчина любит по-настоящему…

- Вот, как?! А, что по этому поводу говорил твой покойный père, пусть земля ему будет пухом?

Ответа не дождавшись, безапелляционно заявляю:

- …Дура она, твоя «maman»! Мужчина, «если любит» - может и промолчать, но ему никогда не будет пофиг. Он, всю жизнь может прожить - но всегда будет помнить, что перед ним - у его жены был один… Или два? Или три или…? А, может - сотни три, или - того больше, мужчин? И, эта мысль всегда будет висеть над вашими отношениями – как острый дамоклов меч.

Притихла и внимательно слушает, опустив голову.

- …Конечно, если какая-нибудь «красотка с характером» (даже с таким «послужным списком»), решит захомутать в мужья какого-нибудь сельского учителя – это не будет играть решающего значения. Но, если она собралась покорить сердце «султана» - ей нужно тысячу раз подумать, прежде чем «раздвигать ноги» перед первым встречным!

Пошмыгав носом, та категорически запротестовала:

- Серафим! Я не «перед первым встречным»… Это… Мой «султан» – ТЫ!!!

Одно радует – никакого «я тебя люблю». Значит, девочка ещё врать не научилась и для перевоспитания не потеряна.

Будем работать! Раскрываю поширше очи:

- Вот, как?! С чего бы так?!

- Мама говорила, что ты – самый порядочный молодой человек в Ульяновке, какой ни за что не обманет. Ещё она говорила, ты здесь у нас надолго не останешься – раз самого Троцкого и Ленина знаешь. Мол, погостишь у отца, поправишь здоровье и в Москву уедешь - а там «очень далеко пойдёшь»…

- …Если ГПУ вовремя не остановит, - перебиваю её хвалебный поток красноречия в мой адрес, - и не отправит куда-нибудь северней Москвы.

Хм… Ну, что сказать? «Деревня», она и есть - деревня! Скажешь им одно - переиначат всё наоборот, в десять раз раздуют - да и, тебе самому же «по секрету» расскажут. Да так, что поверишь!

- Насчёт моей «порядочности» твоя мама не ошиблась: вот почему мы с тобой в данный момент за столом всего лишь чай пьём - а не в койке всякими «безобразиями» занимаемся… А вот насчёт всего остального, твоя уважаемая maman - дала маху!