Конец Вавилона - Аполлинер Гийом - Страница 18

— Дражайший Ди-Сор, — отвечал принц, — тебе известно, что у меня ты всегда найдешь ночлег и пищу. Давеча, уснув с факелом в руке, ты поджег восемнадцать тысяч папирусов, «Письма Всаднику», собрание сочинений нашего знаменитого друга Рамидегурманзора[40], но я на тебя не сержусь.

— Слуг у меня довольно! В городе у меня их аж девятнадцать, но, по странному капризу моего ума, мне всегда хотелось иметь двадцатого.

— Послушай, Жакк (это было дружеское прозвище, которым друзья окрестили поэта), война вот-вот начнется. Ты знаешь, что пыл военачальников и солдат требует подпитки. Облеки в стройные стихи величайшие подвиги вавилонских царей, славных предков принца, принимающего нас нынче вечером. Сочини такие небольшие произведения, как те, что на самых старых стелах погребенных дворцов носят название хроники[41]. А потом выпусти их на волю перед Валтасаром, который не преминет вознаградить твое рвение щедрыми подарками. Пиши хроники, Жакк, пиши хроники!

Благородный огонь освещал доброго Ма-Шана, в то время как юное дитя с телом эфеба все больше исчезало под его просторной туникой.

— Тебе известно, — продолжал он, — каким прекрасным собранием глиняных плит, цилиндров и папирусов я владею благодаря щедрости и учености нашего друга Фалаза-ра. Оно целиком в твоем распоряжении для работы. Пиши хроники, Жакк, пи…

Он не договорил. Его тело напряглось в судороге. Юная искусная египтянка резко перевела поток бурлящих в пылком философе восторгов в иное русло.

— А как же мы? — стенала Ануке. — Что будет с нами, если объявлена война?

— Но вам хорошо известно, — попытался успокоить ее принц, — что город может выстоять в осаде. Спасибо Белу, у нас вдоволь зерна, а поля будут давать нам овощи и фрукты. Валтасар говорит, двадцать-тридцать лет! Это иллюзии! Но я верю, судя по сведениям, полученным от почтенного полководца в отставке Динозора, который учитывает все обстоятельства, что трудности наступят не раньше, чем через пять-шесть лет. Разумеется, при соблюдении дисциплины в армии и порядка в городе.

— Вам нечего опасаться, — произнес Поладамастор, — для осады характерна атмосфера гона, вездесущего желания, неистовства, столь благоприятного для вашего ремесла. Толпа ищет выхода в любви. Коллективная душа стада спускается к низу живота, таким образом познается тайна толп[42].

— Очаровательный вечер! — вздохнул Ма-Шан.

— Будет лучше! — парировала Ануке. — Я, черт побери, знаю, что при угрозе войны оргия разбушуется. Прежде чем вновь встретиться с гипотетическими богами…

— Возможно, это слово не слишком подходит, — из чистой любезности заметил Ма-Шан.

— Люди, — продолжала прекрасная бандерша, — предаются наслаждению. Но в чьих интересах? Обращаю на это ваше внимание, принц, и ваше, господа литераторы. В интересах священников храма и их клиентуры. Они пользуются смутным временем, чтобы множить свои церемонии, собирают верующих, морочат им головы, пичкают их афродизиаками, а потом бросают в кучу своих храмовых рабов. Храмовые рабы! Профессионалы, мужчины и женщины, которые всегда работали за бесценок! Люди, не почитающие любви! Единственные, кто в этом ничего не понимает! Они отдаются спереди, сзади — как вам угодно! Пожалуйста! До полутора суток подряд! Черт возьми! Уходя, каждый доволен. Но у наших дверей больше никого нет! И это стремительный крах!

Тем временем накрыли стол, и сотрапезники перешли в столовую.

Все по достоинству оценили изысканное угощение. Подали отменное пальмовое вино и свежее сорговое пиво, которое Виетрикс попробовал, хотя уже был сильно навеселе. Однако он не забывал о своем любимом нектаре.

Под парами алкоголя беседа становилась все более несерьезной. Головы шли кругом; вновь появились танцовщицы, на сей раз обнаженные, обворожительно чувственные и хрупкие, они исполняли медленные танцы, в которых их круглые животики играли главную роль. Очевидно, хозяйка умело нагнетала градус вожделения.

Произошел спор, Виетрикс не совсем уловил смысл перебранки, хотя и оказался ее героем.

— Ты средиземноморская женщина! — возразил Пола-дамастор. — Черт побери, тебе нравятся блондины с Севера, а к соотечественникам ты относишься с пренебрежением. Девице подавай иностранца! Ануке, я хотел вставить тебя в свой следующий роман! Исключаю тебя. Я заменю тебя на телку, телку, которая вот-вот отелится!

Виетрикс успел заметить, как в воздух взлетела оловянная плошка и сплющилась о череп Поладамастора.

Он пришел в себя в хорошенькой спальне, где оказался, сам не зная как. Три крепких девушки раздели Виетрикса, погрузили в благоуханную, но несколько прохладную ванну и сосредоточенно массировали его тело.

«Уже лучше», — подумал он, возвращаясь к реальности и ощущая нежную истому во всех членах.

Ануке тем временем запечатлела у него на губах долгий поцелуй.

— Да, в твоих голубых глазах кроется тайна, — говорила она. — Никогда не видела глаз, подобных твоим. Люблю тебя. Ради тебя я развяжу свой пояс.

Оказывается, в сопровождении Виетрикса она тоже прошла в ванную комнату и совершила краткое омовение. Вопреки своему обыкновению, эта великолепно владеющая собой красавица в тот вечер тоже воздала должное нектару.

Массажистки пробежали своими проворными пальцами по ее коже, подрагивающей от их прикосновений; умастили ее благовониями с тонкими ароматами. Затем потянули ее члены, так что один за другим хрустнули все суставы. И наконец, распластав Ануке лицом вниз на джутовом ковре, на спину ей уселась верхом крепкая рабыня, схватила ее за плечи и стала тянуть свою госпожу вперед-назад, чтобы придать гибкости позвоночнику.

Одновременно две другие женщины с удвоенной силой охаживали плотными шелковыми плетками восхитительные ягодицы своей госпожи. Это длилось довольно долго.

Затем Ануке вдруг поднялась, стремительная, как тигрица, одним движением отослала прислужниц и потянула Виетрикса к своему ложу, которое оказалось ни чересчур мягким, ни чересчур жестким, в самый раз.

— Нельзя терять ни минуты, — сказала она ему, раскрывая объятья и раздвигая великолепные ноги. — Именно благодаря такой процедуре я обладаю этими широкими бедрами, и лишь в подобный момент я могу любить. Иди ко мне…

— Но, но… — повторял щепетильный Виетрикс.

— Не беспокойся, любимый. Мой поцелуй стоит дорого, если я продаю себя. Но тебе я себя дарю. Это бесплатно. Не бойся. Ты, должно быть, литератор, как те господа. Мне известно, что у вас нет ни гроша!.. Зато есть принц, он угощает!.. Что еще надо? — добавила она, поразмыслив мгновение.

Глава XIV

РАБЫ В ВАВИЛОНЕ

Приобретения Нафтали. — Военные рабы. — Порабощенные народы. — Царские рабы. — Валтасар и его прекрасные пленницы. — Унижение девственницы царской крови. — Положение рабов в частной жизни. — Рабы-мужчины. — Осмотр маленькой рабыни.

Восток уже слегка побледнел, когда колесница принца доставила Виетрикса к порогу его дома. По правде говоря, он ощущал некоторое смятение в мыслях, язык заплетался. Одной своей лаской египтянка лишила его сил. Отныне жизнь представлялась ему прекрасной.

Он очень удивился, когда у порога его встретил какой-то черный верзила и бодрая кумушка с веселым лицом. Позади них топтался Нафтали.

— Вот твои рабы, — сказал Виетриксу старый еврей, — я купил их по сходной цене, как ты можешь видеть, по общему счету. Еще есть девочка, но мы уложили ее спать. Эти двое наняты на полгода, которые можно продлевать.

— Прекрасно! Прекрасно!

— Мужчина привезен из египетского похода. Этого наемника люди из Фив завербовали далеко, очень далеко, на юге своей страны. Эта раса совершенно черная. А вот экономка-кухарка, клянусь, родом из Ассирии, из хорошей семьи ниневийских рабов. Она сумеет содержать твой дом в порядке и готовить тебе вкусные блюда. Хочешь проверить их физическое состояние? На рынке я сам долго осматривал их.