Неукротимая Оса. Свет надежды - Мэггс Сэм - Страница 14

С улыбкой Надя продолжала листать страницы дневника своей матери. Какой прекрасный подарок оставил ей Хэнк Пим, причем совершенно случайно! Хэнк никогда не знал, что Мария беременна. А до того, как ее забрали в КГБ, он не подозревал, что Надя вообще существует. Осознанно или нет, но Хэнк оставил их дочери кусочек Марии. Отчасти поэтому Надя была так благодарна Джанет; у нее не было реальной кровной связи с Надей, но она предпочла любить ее, несмотря ни на что. Это была та бескорыстная, беспрекословная любовь, которую Надя пыталась воплощать во всех своих отношениях.

Возможно, это был даже лучший подарок, чем частицы Пима. Но, честно говоря, Хэнк никогда не давал их Наде. Она придумала, как сделать их, самостоятельно.

Как и большинство вещей.

Продуктовый список. Идеи рецептов. Телефонные номера. Адреса. Будущие потенциальные домашние животные. Куда поехать в отпуск. Что делать в выходные. Генетические аномалии у Dolichovespula arenaria [Латинское название осы].

Имена будущих предполагаемых детей.

Надя остановилась. Она просмотрела список. Вот и она... «Надя», примерно на третьей четверти списка. Рядом было написано «Нора» и обведено красной ручкой. Надя подумала, а видел ли Хэнк когда-нибудь этот список или это было просто полетом собственной фантазии Марии.

Надя также сразу почувствовала облегчение оттого, что ее мать ушла с «Надеждой» вместо некоторых других претендентов. Boglarka? Надя не была лютиком [пер. – красивая, но неопытная девушка]. С Ченге [Венгерское имя] все было в порядке, но она содрогнулась при мысли о том, как американцы рубят произношение. (CHEN-geh, если что.)

Надя на миг закрыла глаза и прижала книгу к груди. Нельзя узнать человека по его вещам, но, может быть, просто возможно узнать его по тому, как он пишет. Даже если это не цветастая проза. Даже если она не начинается со слов «Дорогой дневник». Даже если это просто серия относительно ежедневных списков.

За несколько минут Надя узнала о матери больше, чем за всю жизнь, а ведь она только начала просматривать заметки. Она узнала, что ее мать любила готовить – возможно, книга «Куриный суп» на полке Хэнка повлияла на нее? Что ее мама хотела отправиться в отпуск и из всех домашних питомцев почему-то хотела завести шиншиллу. Что она любила ходить в одно кафе, когда не работала. И что Мария Тровая мечтала однажды заиметь ребенка.

Надя никогда не сталкивалась лицом к лицу со всей тяжестью потери матери. Или отца, если уж на то пошло. В конце концов, трудно оплакивать того, кого вы никогда не знали. Большую часть своей жизни Надя была одна. Конечно, она жила среди других' девочек в Красной Комнате, но в том месте, где могли быть ее родители, не было никого, кто мог бы заботиться о Наде. Любить ее, как обычно любили родители. До Джанет. И Бобби. И Джарвиса. «Семья» всегда была для Нади развивающейся идеей, и теперь это физическое свидетельство любви ее матери к ней, даже до ее рождения, работало с границами этой идеи, расширяя их.

Думая о своей матери, Надя вновь открыла книгу. Когда она перевернула очередную страницу, лишь наполовину обратив внимание на очередной список, то чуть не уронила книгу. Там было написано следующее:

Чем поделиться со своим будущим возможным ребенком.

«Lumeaseclatina» [Буквально «Сотрясение мира» (одна из любимых Надей атак Сейлор Уран)], – прошептала Надя. Менее буквально? «Пресвятая Женщина-Халк».

Это был один из самых длинных списков во всей книге. Надя читала вслух, не желая пропустить ни одной буквы, ни одного знака препинания. Ей хотелось почувствовать каждый слог.

Надя засмеялась. Конечно, первым делом будет еда.

Так продолжалось пункт за пунктом: блестящее и совершенно случайное сочетание венгерских традиций, европейского восприятия американских традиций, обыкновенные события из жизни матери и будущей дочери и всего того, что могли бы включить только генетик и энтомолог [Обучение жуков. Логично, не правда ли?]. Наде это понравилось. Больше, чем многие вещи, которые она любила.

Надя поспешно вытерла слезу, упавшую на страницу. Она фыркнула и тяжело моргнула, пытаясь взять себя в руки. Она чувствовала сразу много всего разного, и ей было трудно ясно мыслить из-за вихря в мозгу. Она была в восторге. И она была взволнована. Это было лучшее из всего, что у нее осталось от матери. Надя в основном слышала о ее судьбе, а не о ней самой. И вот она, Мария, на каждой из этих страниц. Надя внезапно поняла, что они обе любят Франкенштейна. Это было невозможно. Это было чудо.

И все же Наде было отчаянно, опустошающе грустно. Печально, что ее матери так и не удалось сделать ничего из этого списка. Печально, что Надя так и не сделала это вместе с. ней. Печально, что у нее был этот список, хотя она и была в него влюблена. Но это единственное, что у нее осталось, и этого было недостаточно, чтобы по-настоящему узнать маму. Ее не было здесь, чтобы они вместе послушали группу ABBA, посмеялись, поиграли под дождем, понюхали и узнали, что она думает о Lucky Charms Хэнка. Такого ученого, как Надя, это чувство... сбивало с толку. Это казалось научно недостоверным, как попытка узнать призрак. Как будто не было физического эксперимента, который она могла бы провести, чтобы по-настоящему узнать свою мать. Все было так хорошо, так ужасно и...

Возможно, впервые Надя почувствовала глубокую пустоту подлинного знания, понимания того, что она утратила, потеряв мать. Эти слова ее матери заставили Надю почувствовать себя более реальной, чем когда-либо прежде. И на одном дыхании исчезло еще больше.

Надя знала, что еще до первого вздоха ее любили. Целиком. Безусловно.

Судорожно вздохнув, она сосредоточила все свои силы на том, чтобы не рухнуть под тяжестью свалившихся на нее чувств. Это было счастье, и глубокая печаль, и любовь, и потеря, и радость, и боль. Было ощущение, что ее семья все еще была ее частью, и она чувствовала себя неизмеримо одинокой, больше, чем кто-либо во вселенной, и совершенно одинокой в единственном месте в мире, где она была почти неприкосновенной – неотразимой, к сожалению или к счастью.

С треском Надя закрыла дневник. Она могла провести эксперимент, чтобы узнать свою мать. По крайней мере, немного. Встав с обновленным чувством цели, Надя знала, что у нее есть: новый список, который нужно добавить к своему – и без того бесконечному – списку дел. Красная Комната лишила ее всего: детства, родителей, шансов быть крутым американским подростком, – но лишь до этого момента. А этот список – это был путь Нади вперед. Новый способ вернуть то, что она потеряла, и построить свое будущее. Это все, чего ей не хватало в доме и все это время ждало ее внутри.