Фабрика мертвецов (СИ) - Кащеев Кирилл - Страница 43

- Удалось вам меня напугать, Свенельд Карлович. - протянул отец. – Митя! Ты чего такой молчаливый? – неожиданно обернулся он к сыну.

- Разве меня когда-либо можно было упрекнуть в неуместной болтливости, батюшка? – как всегда светски огрызнулся Митя. Мысли разбегались, как мыши из-под лап кота, и главная среди них: «Не слишком ли я молчалив?» Надо рассказать отцу… не намекать, упоминая о вони, а прямо рассказать, раз уж он такой непонятливый, про то, что прячется в доме Остапа Степановича… который тоже что-то копал, колодец, кажется… и сдается, выкопал. После слов германца отец поверит… или наоборот, решит, что Митя все только что выдумал? Именно после слов Штольца. И что тогда? Клясться, как ребенок, что не ел варенья из буфета? Не-ет, на такое унижение он не готов! Митя бросил злой взгляд на пристально глядящего на него отца. Мгновение они смотрели глаза в глаза…

- Прошу прощения, ваше высокоблагородие. – голос исправника заставил вздрогнуть обоих. Тот придержал коня, заставляя и отца потянуть за рычаг автоматона. – Насчет жителей окрестных… не докладывал вам, заняты вы были… А только известие поступило – покража в одной из экономий… можно сказать, грабеж…

- И что же похитили?

- Так ульи с пасеки! Убытки изрядные. Скоро земли Свенельда Карловича начнутся, там вы вихрем помчите, глядишь – и станция. А я пока со стражниками в экономию – очень просили быть. Пчелы редкие, особых пород!

- Откуда же вы об том узнали? – приподнял брови отец.

«Все-таки одну бровь поднимать у него не выходит!» – порадовался своему превосходству Митя.

- Опять девчонка прибегла: из Николаевки или как ее… Васильковки? – устало спросил отец.

- С Карнауховки. - почему-то смутился исправник.

- Езжайте конечно, Зиновий Федорович. – кивнул отец. – Урядника вот, да пару стражников оставьте – и езжайте. Не одно ж дело уездной полиции расследовать. Только убедительно прошу! – остановил он обрадовано вскинувшегося исправника. – В следующий раз как к вам девчонка прибежит – протокол составляйте, с именем оной и местом жительства. Порядок такой. Я как вещи свои со станции заберу, вам настольный полицейский справочник подарю. Он хоть и для низших чинов, а вам тоже сгодится.

- Как будет угодно вашему высокоблагородию. – исправник, сдается, обиделся. Сухо отдал честь, свистнул – и небольшая группка всадников ринулась прочь.

- Что значит – на ваших землях вихрем помчим? У вас договоренность с кровными Стрибога-Ветра? – пошутил отец.

- Сейчас увидите! – засмеялся Штольц.

Глава 27. Битва автоматонов

Паро-телега подпрыгнула на выбоине, перекосилась, провалившись задним колесом в яму, натужно фыркая и густо пыля, выбралась на дорожный «горб» и исчезла за ним, будто провалившись. Митя заметил, что урядник со стражниками принялись чуть отставать, явно пропуская их с отцом вперед и с ухмылками переглядываясь. Его паро-конь поднялся на «горб»… и Митя рванул рычаг, заставляя автоматон замереть на месте.

Дальше была дорога. Нет, не так, дальше дорога БЫЛА! Вроде такой же проселок, что и раньше, она была ровнехонька, напоминая хорошо откатанное полотно – ни единой ямы, выбоины или «горба». С обеих обочин тянулись как по шнуру выверенные полосы зелени, а дальше простирались разноцветные поля, тоже больше смахивающие на картинки из гимназического учебника: квадраты и прямоугольники.

- Добро пожаловать в Анечкино имение! – улыбаясь, сказал Свенельд Карлович.

- Как вам это удается? – изумленно спросил отец. Паро-телега неслась вперед птицей, страшный груз в кузове больше не скакал, навевая пугающие мысли, а лишь чуть подрагивал. Автоматоны тоже ускорились, и хотя паро-конь мог пройти где угодно, ехать по ровному было не в пример приятнее.

- Повинность по поддержанию трактов у нас на крестьянах. – принялся пояснять германец. – А им какая нужда ровно делать? Самые большие ямы закидали и достаточно, крестьянская телега пройдет. Это нам, с нашими автоматонами, паро-телегами и даже просто конными бричками требуется ровное полотно дороги. Я неоднократно выступал в земстве с предложением господам помещикам принять участие в мостовой повинности – для собственного же блага! Однако всегда имел лишь один ответ – дорого. Но хотя бы на своей территории я могу позволить себе не ломать дорогую машинерию из-за небрежно закопанной ямы.

Бух! Бух! Бух! Митя повернулся в седле так быстро, что чуть не вывалился. Вдоль пушистого, ярко-розового клеверного поля в густых клубах пара двигалась громадная стальная фигура, отдаленно напоминающая человеческую. То и дело она останавливалась, опуская заканчивающиеся ковшами «ручищи» - и тогда во все стороны летела земля.

- Паро-бот – паровой работник! – с гордостью сообщил Свенельд Карлович. – Боронят, сеют, дорогу закатывают… ими же я и скифский курган раскапывал… Один мой, на нем работаю я или Ингвар, второй арендую у нашего механика, герра Лемке, разом с его услугами.

Только тут, хорошенько присмотревшись, Митя понял, что в проеме меж «плеч» железного чудища сидит человек.

- Я надеялся, что удастся обучить какого-нибудь любознательного юношу из местных…

- Шоб наши мужики на оту монстру полезли – та ни Боже мой! – покачал головой урядник.

- Желающие нашлись, но приучить их заботиться о паро-боте не представляется возможным: они недоливают воду, забывают его включенным, а чистить и смазывать автоматон их можно заставить только под страхом смертной казни.

- Та шо ж сразу казнить, можно ж сперше по мордасам. - осуждающе начал Гнат Гнатыч.

- Я не бью своих работников «по мордасам», я их увольняю.

- От я и кажу – чого ж сразу казнить!

Митя их не слушал – у него аж в груди ныло! Паро-бот… Он должен забраться в эту штуку и закатать, или покопать или как его… поборонить… Ну почему их пригласили Шабельские, у которых так много дочек… и всего один паро-кот! Остановись они у Штольцев, он бы нашел случай… Хотя сядь он в паро-бот, Алексей непременно об этом узнает – и начнет измываться, что Митя в крестьяне подался. Где этому провинциальному ничтожеству понять чистый восторг перед автоматоном… но так и впрямь можно опозориться – и поди докажи потом, что ты светский человек, скажут: землю пахал… Но видеть паро-бот – и даже не попробовать? Митя почувствовал, что его душа разрывается на части – и с ненавистью поглядел на катящего впереди Ингвара. Репутации никакой – и делай, что хочешь: хоть на паро-телеге, хоть на паро-боте. А еще за Лидией ухаживает… Не слишком ли много для германца из простого рода?

Ингвар, даже не догадывающийся, какой он счастливчик, все гнал паро-телегу меж полями. А трупы в кузове опять стали подпрыгивать, хоть дорога и ровная.

Крикнуть Митя не успел – просто потому, что в этот раз не поверил себе сам. Солнце же светило! Утреннее солнце! Даже тени не было!

Длинный сверток в кузове вдруг сел. Как был, свертком в рогоже, похожим то ли на червя, то ли на серый гороховый стручок. И из этой вот неестественной, невозможной позиции прыгнул. Прямо из кузова. Взвился в воздух.

Ингвар, не замечая, продолжал гнать паро-телегу вперед.

Картина отпечаталась в глазах Мити, как изображение с модной серебряной фотопластины. Утреннее небо, чистое, точно его ночью тщательно протерла заботливая прислуга. Едва поднявшееся над горизонтом солнце уже слепит. И сквозь полуприкрытые веки – темный сверток на фоне золота и голубизны.

Рогожа слетела, и восставший мертвяк рухнул на шею бегущей за паро-телегой лошади. Раздался жуткий всасывающий звук – конь жалобно, протяжно заржал… и упал на подогнувшиеся передние ноги. Выброшенный из седла стражник кувыркнулся через конскую голову, и с размаху грянулся оземь. Его конь еще разок судорожно взбрыкнул точеными ногами и затих.

Перемазанная кровью тварь оторвалась от конского горла… и Митя увидел их недавнего попутчика. Лицо путейца раздулось и казалось омерзительно глянцевым, как туго натянутый кожаный мяч. Синюшные пятна расползлись, покрывая лоб и щеки, в них совершенно утонули пустые темные провалы на месте глаз. Видна была только длинная узкая щель рта – черные, как у пса, губы растянулись, из по-стариковски пустых десен лезли треугольные клыки. С влажным чавканьем лопнули сапоги, выпуская кривые когти. Длинный раздвоенный язык по-змеиному ощупал воздух, и проклюнувшаяся в теле путейца тварь на четвереньках рванула к бесчувственному стражнику.