Он меня достал. Она меня достала (СИ) - Блашкун Елена - Страница 78

— Ника! — Сережа распахнул двери и побежал к машине, совершенно уверенный в том, что протаранил именно ее автомобиль. Чтобы добраться до девушки, пришлось разбить стекло, но она будто не слышала и не видела его — светлые волосы были полностью покрыты кровью, как и лицо. Раз за разом Ника говорила только о племяннице, которая истошно орала на заднем сиденье.

Взгляд случайно упал на пассажирское сидение, где, словно сломанная кукла, сидела Марина — ее глаза, такие же как у его любимой, были широко распахнуты, но жизни в них не было. В тот момент Сережа понял, что хочет во что бы то ни стало спасти Нику, а остальное не так уж и важно. Судя по тому, что она почти потеряла сознание от потери крови, жизнь ее висела на волоске. Ждать обычных врачей не было смысла, так что он быстро набрал деда — тот сумел бы разобраться с этой проблемой лучше кого бы то ни было. Он коротко рассказал о произошедшем, и старик бросил сухое «Сейчас приеду». Помниться, Сережа еще удивился тому, что Алексей Николаевич решил лично присутствовать при всем.

Не прошло и десяти минут, как к ним подъехали несколько черных машин — легковых и микроавтобусов. Суворов вышел сам, и стоял с таким видом, будто присутствует при открытии очередного торгового центра, но никак не на месте страшной аварии.

Его седые волосы были идеально уложены, а ботинки — начищены до блеска. Ни один мускул не дрогнул на изборожденном морщинами лице, когда двери легковой машины его сотрудницы разрезали, а ее саму вынимали и укладывали в автомобиль скорой помощи. Спустя несколько минут после прибытия Суворова на место аварии приехала машина полиции, но к ним подошел заспанный мужчина и, показав корочку, отправил восвояси. Если Сережу не подводила память, то это был полковник МВД, которого, судя по всему, вырвали буквально из постели, где тот уже видел десятый сон.

Не прошло и получаса, а люди деда уже привели все в полный порядок — его собственный внедорожник отогнали в неизвестном направлении, и, судя по всему, с концами, а всех пассажиров вытащили из машины. Тело Марины упаковали в черный пакет, а Нику и ее племянницу забрали в больницу. Сережа хотел поехать с ними, но дед остановил его:

— Чем ты думал, тараня их машину?!

— Ты думаешь, я специально?! — опешил мужчина. — Да я не видел ее до тех пор, пока не врезался!

— Что ты принимал, садясь за руль? — дед был в бешенстве и даже не думал кричать — это холоднокровие всегда заставляло Сережу сжиматься от непонятного страха. Таким Суворова знали только за пределами семьи.

— Я жду! — настойчиво напомнил Алексей Николаевич.

— Какая разница? — вспылил Сережа, и дед едва не измелил своим привычкам, срываясь на крик.

— Действительно, чего это я?! В этот раз ты зашел слишком далеко — погиб человек. Я не знаю, как мне замять это! Если он — в этот момент Суворов указал на полицейского, профессионально осматривающего покореженный автомобиль, — не придумает ничего — ответишь по полной! Мне надело прикрывать твою задницу! А сейчас — молись, чтобы эти двое, — мужчина неопределенно махнул рукой, имея в виду Нику и ее племянницу, — выжили, иначе дело примет совсем другой оборот.

С этими словами Алексей Николаевич сел в машину и уехал, оставив Сережу со своими людьми. Ему еще предстояло разбираться с журналистами и отчислять им приличные суммы за молчание, как, впрочем, полицейским и медикам.

Сережу ждал долгий арест. Нет, не полицейский, как могли бы подумать все, а домашний, инициированный дедом. Все это время Ника находилась без сознания в одной из частных клиник, и врачи не были уверены, выживет ли пациентка. Шумихи вокруг аварии не было, а нанятые Суворовом копы быстро убедили всех, что виновницей стала именно Майер. Как такое могло произойти никого не интересовало, потому что журналисты не стали раздувать тему. Кое-как, спустя некоторое время Сереже все-таки удалось уговорить деда отпустить его к Нике, тем более, что врачи единогласно говорили — возможность амнезии после таких травм очень высока.

Наверно, в этот момент Сережа впервые даже не думал о собственной выгоде — его интересовало только то, выживет ли девушка, и все ли с ней будет в порядке. Сперва, он даже искренне верил в то, что честно признается ей во всем и объяснит — все произошло случайно, а скидывать на нее всю вину он и не хотел — так решил Суворов. Но увидев ее печальные глаза понял, что просто не сможет ей этого сказать. Как и, главное, для чего жить, если единственный любимый человек будет тебя ненавидеть? А ведь пока он был для нее не только возлюбленным, но и надежной опорой, самым близким человеком в мире и тем, кто не дает рукам безвольно опуститься. Пусть это была просто красивая картинка, а не реальность, но его она вполне устраивала.

Соблазн оставить все именно так и построить их отношения заново, пусть и на чувстве благодарности, был выше его сил. Тем более, что со временем любовь могла вернуться, и у них снова была бы счастливая пара, а после и семья.

Ему искренне хотелось верить, что этот скелет в шкафу останется скрытым от всех за семью замками. Суворов же постарался уничтожить все улики, которые могли хоть как-то опорочить его внука — машины уничтожил, а все существующие записи с камер наблюдения рядом с местом аварии стер. Свидетелей было слишком мало, и все они — из окружения Алексея Николаевича, так что проверены и надежны, как никто.

Прошло много лет, прежде чем прошлое напомнило о себе, и до этого дня Сережа не верил, что такое может случиться на самом деле.

Глава 27

— Дай мне поговорить с ней, — собственный голос показался Сереже чужим. Возможно, так было из-за спазма, сковавшего горло.

— Нет, — спокойно отказал ему Алекс. — У тебя было для разговора больше трех лет, но ты не захотел этого сделать. Так что теперь решать все буду я.

Превозмогая боль, Сережа поднялся и встал напротив брата.

— Я не хотел этого. Все получилось случайно, — Алекс был первым, кому он признался в этом. — Поехал искать Нику, хотел поговорить, но…

— Но ты, как обычно, думал только о себе. Пусть и ненамеренно, но ты сломал ей жизнь. Даже я, посторонний для Ники человек, знаю, как сильно она корит себя за ту аварию. За то, что по ее вине умерла Марина! А ты, человек, который, как ты говорил, любит ее, просто молчал. Если бы ты ни был моим братом, то, поверь, разобрался бы с тобой куда быстрее, и не сам. — затем, выждав минуту, Громов добавил: — После того, как из-за тебя у нее было сотрясение мозга, память начала возвращаться. Пожалуй, это лучшее, что ты мог сделать для Ники — раскрыть ей всю правду одним махом. Теперь она знает о нашей чертовой семейке и всех интригах, которые дед и Алиса провернули ради тебя, а скоро и вспомнит все об аварии. Даже без моего участия. Так что я очень сомневаюсь в том, что она когда-либо еще захочет тебя видеть.

Признание брата стало для Суворова-младшего настоящим шоком — очень скоро худший из его кошмаров станет реальностью, и Ника возненавидит его.

— Что ты будешь делать? — спросил он у Алекса. — Ты победил, можешь радоваться. Ника, судя по всему, теперь твоя, а я, как обычно, остался не у дел. Тебе осталось разве что выслужится перед ней и прикопать меня где-то в леске.

— Ты слишком плохо ее знаешь. Я бы даже сказал — удивительно плохо, — поморщился Алекс. — Как бы я не хотел, но поступить с тобой таким образом не смогу. А вот сдать деду, чтобы теперь он пил твою кровь и держал на коротком поводке, — закончить он не успел, потому что Сережа перебил его.

— Лучше сразу убей меня тут. Будет быстрее и явно гуманнее. Тебе ли не знать, что он всю жизнь решал за меня что и как делать. Оттачивал искусство, которое на нашей маме дало сбой всего единожды, и я стал результатом этой ошибки. Ника была единственной стоящей причиной для того, чтобы я отказался от наркотиков, но без нее… Сомневаюсь, что смогу продержаться даже месяц.

— Давишь на жалость?

— Констатирую факт. Она была единственным человеком, который меня любил, понимал и ценил просто за то, что я такой, какой есть.