Призрачный воин - Торп Гэв - Страница 20

— Словно наяву, я вижу красно-желтые знамена и ленты, привязанные к лапкам могильных ласточек. Слышу веселый, мелодичный смех моей матери, вспоминающей остроты ее матери. Отец молчаливо улыбается от счастья. Сверху льется серебряное сияние звезд, горят желтые и лазурные фонари. Повсюду запах ладана! Ароматные, поднимающие настроение пары разносятся из жаровен храма смотрителей потоками легкого ветерка. Я почти забыла обо всем этом.

— Я помню торжества на Биель-Тане, — тоже решила поделиться Иврайна. Она сделала паузу, вздохнув и на мгновение погрузившись в раздумья, прежде чем продолжила: — В основном такие мероприятия проводились в честь тех, кто отдал свою жизнь на службе Кхаину. Мы считали их героями. Чествовали экзархов, которых ждет возрождение. Но как же рядовые аспектные воины? Пилоты? Стражники и гравициклисты, артиллеристы и экипажи кораблей? Их жизни были отданы во имя процветания биельтанцев и также положены на алтарь Кхаина ради восстановления нашего народа и нашей империи.

— И возрождения древних времен? — спросила Иянна, намекая на значение, стоящее за названием мира-корабля Биель-Тан.

— Тогда я верила, что мы сможем возвратить былое, — призналась Иврайна, чьи щеки покраснели от смущения, — Какая глупость! Думала, что нам когда-нибудь удастся вытащить себя из бездны, в которую сами и бросились. Считала, что война и смерть спасут нас, что Кхаин принесет нам избавление.

— Теперь ты знаешь, что есть иной путь.

— Седьмой Путь, — усмешливо улыбнулась Иврайна.

Они молча шли по длинным тропинкам, ведущим к дальним воротам, удивляясь отсутствию даже мертвецов. Не было ни жужжания насекомых, ни криков птиц, ни шороха мелких животных, и только легкая поступь альдари по посыпанным галькой дорожкам нарушала повисшую тишину.

Сестры по мертвым подошли к вратам Душ и остановились. Хотя все вокруг было физически мертво, даже в этом мрачном месте осязалась вездесущая аура бесконечной цепи. Привыкшие к загробной энергии, Иврайна и Иянна чувствовали ее присутствие, как другие ощущают воздух в легких или землю под ногами.

Открывающая Седьмого Пути слышала непрекращающийся шепот своего бога. В искусственных мирах с ней постоянно говорили души почивших, хотя они лишь наполовину произносили слова, а их истинные намерения были сокрыты от нее из-за их бестелесной природы.

У Иянны, которая в свое время изведала каждый уголок цепи бесконечности, души Ияндена вызывали в голове звуки помех, что перерастали в бодрящий треск или щелканье, когда духовидица приближалась к одному из узлов, через который могла получить доступ к мощи психоэнергетической сети.

За воротами же не было ничего. Цепь бесконечности намеренно оборвали здесь, чтобы уберечь и обеспечить достаточным притоком энергии функционирующую область матрицы ради живых обитателей Ияндена. Кристаллические решетки и психически стимулируемые корни и ветви все еще существовали за вратами, но они были сломаны, отделены от целого.

Разъединение случилось после вторжения тиранидов, когда сегменты цепи были заражены Разумом улья, испорчены явлением, известным как тень в варпе. Вместо создания бесформенного плотного покрова ужаса, который окутал бы царство усопших, Великий Пожиратель образовал хищные щупальца тьмы, проникшие в каналы и принявшиеся впитывать их энергию, в то время как биосконструированные чудовища поглощали материальные — живые — части мира-корабля.

За этим бедствием последовала еще одна катастрофа: смертные служители Темных богов и демонические приспешники Властелина Разложения вторглись в Иянден после отражения тиранидского нашествия. Огромные области чертогов призраков, к тому моменту уже отрезанные от центра, были заражены порчей Нургла, но позднее их удалось очистить благодаря непомерным усилиям провидцев и костопевцев.

Поэтому, если купол врат Душ представлял собой бесплодную пустошь в реальности, то чертоги за ним были разорены на психическом уровне.

— Иннеад нуждается в душах, — напомнила Иврайна своей спутнице. — Ияндену требуется все, что осталось от его бесконечной цепи, — в этом Дентилн прав, — но подобное нельзя сказать об обездоленных мертвецах.

Иянна кивнула и подняла копье Тевтласа. Его острый наконечник окружил ореол света, который отразился от темного крепкого металла ворот и, подобно ртути, заструился по тонким бороздкам, создавая сверкающий узор на массивных створах. На левой из них красовалась переплетенная ветвями цветущего дерева руна Иши, матери альдари, а на правой изображалась озаренная солнцем пирамида с символом Владыки Небес Азуриана на вершине.

— Живые ищут аудиенции у мертвых, — нараспев произнесла Иянна, и слова поглотили увесистые врата перед ней.

Шум, похожий на шелест засохших листьев, превратился в шепот.

«Кто говорит за живых?»

— Иянна из дома Ариеналь, духовидица. Вы хорошо меня знаете, прародители Ияндена.

— Иврайна, посланница Иннеада, Дщерь Теней. Мой господин — ваш господин.

Повисла тишина.

Сердце Иянны бешено колотилось в груди — Иврайна рядом с ней ледяными глазами смотрела на закрытые двери, пока гиринкс неподвижно сидел у нее на плече, ощетинившись.

Между створами образовалась черная полоса, и они начали беззвучно открываться внутрь. На альдари подул холодный сухой ветер. По ту сторону врат Душ не было видно ничего — лишь кромешная тьма.

Иянна и Иврайна, сестры по приверженности Иннеаду, переглянулись и шагнули в объятия непроглядного мрака.

Свет купола позади угасал, пока они продвигались вглубь по твердому и холодному полу. За вратами Душ отсутствовала бесконечная цепь, из-за чего не было слышно ни малейшего гудения и не видно ни пятнышка психической энергии. Чертоги Ияндена мало изменились с тех пор, как Иврайна посещала их в последний раз множество циклов назад. В прошлом эти купола выступали жутким подобием обителей живых, где мертвые повторяли то же, что делали, будучи смертными. Древние дворы принцев и провидцев плели интриги и вели себя так же, как когда правили ныне погибшими династиями. Облаченные в призрачную кость души усопших бродили по своим комнатам и коридорам или неусыпно стояли у надгробий и парапетов, глядя на разрушенные башни и рухнувшие особняки.

Мертвые так и продолжали неосознанно копировать прежнюю жизнь, но уже далеко не так грациозно. Отделенные от бесконечной цепи, чертоги призраков пришли в упадок, превратившись в сумеречные пристанища теней и бесформенных духов. Сломанные тела призрачных стражей и Клинков лежали там же, где они упали в выложенных плиткой прихожих и на винтовых каменных лестницах, тогда как бледные огоньки их бывших обитателей метались туда-сюда в замешательстве и отчаянии, запертые в своем последнем материальном воплощении и лишь слабо осознающие происходящее.

Альдари шагали по устланным коврами коридорам, проходя мимо гобеленов таких же старых, как сам искусственный мир. На них изображались города и стоящие на вершинах гор крепости, что были разрушены во время Грехопадения пять поколений назад. Изысканные люстры и светильники прерывисто мерцали, отбрасывая пляшущие тени вокруг незваных гостей и усеивая их путь темными пятнами. Копье Тевтласа светилось в руке Иянны, окружая хозяйку золотым сиянием, — Иврайна же излучала лунный свет, отражая могильную энергию, что просачивалась сквозь каждый брус, балку, камень и тканевую нить заброшенных дворцов.

При приближении духовидицы блуждающие огоньки разволновались, поскольку к ним возвращалось подобие утраченного ими сознания: присутствие Иянны даровало сосредоточенность. Они стекались к ней через арки и вниз по лестницам, пока девушка не оказалась в центре растущей плеяды душ, что суетливо летали вокруг нее, будто светлячки.

Иянна подняла незанятую руку и позволила духу сесть на ладонь, на мгновение ощутив искру его жизни и разделив с ним мимолетные воспоминания о любви и потере, поэзии и разрушении. Одним движением запястья духовидица отправила призрака обратно к остальным.