Жизнь Дэвида Копперфилда, рассказанная им самим. Книга 2 - Диккенс Чарльз - Страница 45

– Я бы взял на себя смелость утверждать, что у меня есть опыт в подобного рода делах, – заявил Трэдлс, – ибо я сам обручен с молодой леди, – она, знаете ли, живет в Девоншире, их там десять сестер, – но в настоящее время не могу с точностью сказать, когда мы поженимся.

– Значит, вы, мистер Трэдлс, можете подтвердить мое мнение, что любовь застенчива и скромна и что она ждет и ждет?.. – осведомилась мисс Лавиния, которая явно заинтересовалась Трэдлсом.

– О да, сударыня! – подтвердил Трэдлс.

Мисс Кларисса взглянула на мисс Лавинию и многозначительно кивнула. Мисс Лавиния выразительно взглянула на мисс Клариссу и слегка вздохнула.

– Сестра Лавиния, возьми мой флакон, – сказала мисс Кларисса.

Мисс Лавиния нюхнула ароматического уксуса и привела себя в чувство, а мы с Трэдлсом соболезнующе следили за этим; потом она продолжала, но более слабым голосом:

– Мы с сестрой долго колебались, мистер Трэдлс, как нам отнестись к склонности, быть может и воображаемой, таких молодых людей, как ваш друг, мистер Копперфилд, и наша племянница.

– Дочь нашего брата Фрэнсиса, – пояснила мисс Кларисса. – Если бы жена нашего брата Фрэнсиса, при жизни своей, сочла возможным (хотя она, конечно, имела полное право поступать, как ей вздумается) пригласить наше семейство к обеду, мы в настоящее время знали бы лучше дочь нашего брата Фрэнсиса. Продолжай, сестра Лавиния!

Мисс Лавиния взглянула на оборотную сторону моего письма, где значилось ее имя и адрес, и затем с помощью лорнета прочла там какие-то свои пометки, сделанные весьма аккуратным почерком.

– Нам кажется благоразумным, мистер Трэдлс, самим проверить эти чувства. В настоящее время мы ничего о них не знаем и не можем судить, каковы они на самом деле. Поэтому мы склонны согласиться на предложение мистера Копперфилда и разрешить ему приходить сюда.

– Я никогда не забуду, дорогие леди, вашей доброты! – воскликнул я, почувствовав, что у меня гора свалилась с плеч.

– Но, – продолжала мисс Лавиния, – но мы бы считали нужным, мистер Трэдлс, присутствовать при этих свиданиях, которые в настоящее время должны происходить у нас, – продолжала мисс Лавиния. – Мы не можем дать согласие на помолвку мистера Копперфилда и нашей племянницы, пока мы не получим возможности…

– Пока ты не получишь возможности, сестра Лавиния, – вставила мисс Кларисса.

– Пусть будет так, – вздохнув, согласилась мисс Лавиния. – Пока я не получу возможности понаблюдать за ними.

– Мне кажется, Копперфилд, ничего более разумного и деликатного придумать нельзя, – сказал Трэдлс.

– О да! – вскричал я. – Я не знаю, как благодарить!

– В таком случае, – продолжала мисс Лавиния, снова взглянув на свои пометки, – разрешая мистеру Копперфилду посещать нас на этих – и только на этих – условиях, мы просили бы его дать нам честное слово, что без нашего ведома он не будет никаким другим способом сноситься с нашей племянницей. А также, что он не будет ничего предпринимать в отношении нашей племянницы, прежде чем не познакомит со своими намерениями нас и…

– Тебя, сестра Лавиния, – вставила мисс Кларисса.

– Пусть будет так, Кларисса, – промолвила мисс Лавиния тоном, в котором слышалась покорность, – меня… и пока не получит нашего согласия. Мы считаем этот пункт обязательным, и он ни в каком случае не должен быть нарушен. Во избежание каких бы то ни было кривотолков мы хотели, чтобы сегодня мистера Копперфилда сопровождал его близкий друг, – тут она кивнула в сторону Трэдлса, который отвесил поклон. – Если мистер Копперфилд или вы, мистер Трэдлс, хотя бы чуть-чуть колеблетесь дать это обещание, я прошу вас предварительно подумать.

В неудержимом восторге я вскричал, что в этом нет никакой необходимости. Сильно волнуясь, я дал требуемое обещание, попросил Трэдлса быть свидетелем и заявил, что буду самым последним злодеем, если его нарушу.

– Погодите! – сказала мисс Лавиния, поднимая руку. – Прежде чем вас принять, джентльмены, мы решили оставить вас одних на четверть часа, чтобы вы обсудили этот вопрос. Позвольте нам удалиться.

Напрасны были мои уверения, что обсуждать его нет никакой нужды. Они настаивали на том, что им следует удалиться на указанный срок. И эти две птички с большим достоинством выпорхнули из комнаты, а я остался, выслушал поздравления Трэдлса и чувствовал себя вознесенным на вершину несказанного счастья. Ровно через четверть часа они появились с таким же достоинством, с каким прежде исчезли из виду. Когда они уходили, их платья шелестели, как осенние листья, и так же шелестели их платья, когда они возвращались.

Еще раз я обещал соблюдать предписанные мне условия.

– Остальное касается тебя, сестра Кларисса, – сказала мисс Лавиния.

Впервые разняв сложенные на груди руки, мисс Кларисса взяла письмо с пометками и взглянула на них.

– Мы будем рады видеть мистера Копперфилда за нашим обеденным столом каждое воскресенье, если это ему удобно. Обедаем мы в три часа, – сказала мисс Кларисса.

Я отвесил поклон.

– В будни мы будем рады видеть мистера Копперфилда за нашим чайным столом. Мы пьем чай в половине седьмого, – сказала мисс Кларисса.

Я снова отвесил поклон.

– Два раза в неделю, но, как правило, не чаще, – продолжала мисс Кларисса. Я снова отвесил поклон.

– Может быть, мисс Тротвуд, упоминаемая мистером Копперфилдом в письме, пожалует к нам. Если это знакомство будет в интересах обеих сторон, мы рады принимать ее и отдавать ей визиты. Но если в интересах обеих сторон будет лучше воздержаться от визитов (как это произошло у нас с нашим братом Фрэнсисом и его семьей), тогда дело другое!

Я заявил, что бабушка сочтет за честь познакомиться с ними, хотя в душе и не был вполне уверен, поладят ли они между собой. Итак, соглашение было заключено, я выразил им свою горячую признательность и поднес к губам сначала руку мисс Клариссы, затем мисс Лавинии.

Мисс Лавиния встала и, попросив извинения у мистера Трэдлса за то, что мы покидаем его на минуту, предложила мне следовать за ней. Я с трепетом повиновался и очутился в другой комнате. Там находилась моя обожаемая Дора – она стояла за дверью, заткнув уши и уткнувшись личиком в стенку, и тут же был Джип с укутанной полотенцем головой, засунутый в жаровню для согревания тарелок.

О! Как она была прекрасна в траурном платье и как она сначала плакала и рыдала и ни за что не хотела выходить из-за двери! И как мы были счастливы, когда, наконец, она решилась оттуда выйти! И в какое блаженство я погрузился, когда мы вытащили расчихавшегося Джипа из жаровни на белый свет и очутились вместе, все втроем.

– Моя любимая Дора! Теперь навеки моя!

– О, не надо! Пожалуйста, не надо! – умоляла Дора.

– Как? Неужели, Дора, вы не моя навеки?

– О, конечно, конечно! – воскликнула Дора. – Но я так боюсь!

– Боитесь, моя любимая?

– О да! Мне он не нравится, – сказала Дора. – Почему он не уходит?

– Кто, жизнь моя?

– Ваш друг, – сказала Дора. – Это не его дело. Какой он, должно быть, глупый!

– Радость моя! (Ее детскую пленительность ни с чем нельзя было сравнить.) Он превосходнейший человек!

– О! Нам не нужно никакого превосходнейшего человека, – надула губки Дора.

– Вы скоро его узнаете, дорогая, и он вам понравится больше всех. А потом приедет моя бабушка, и когда вы ее узнаете, вы тоже полюбите ее больше всех.

– Пожалуйста, не привозите ее! – с ужасом сказала Дора, подарила мне поцелуй и умоляюще сложила ручки. – Не надо. Я знаю, она противная, зловредная старуха! Не пускайте ее сюда, Доди! (Так переделала она мое имя Дэвид.)

Возражать было бесполезно; я засмеялся, восхищаясь ею и пребывая на седьмом небе от любви и счастья, а она показала мне новый фокус Джипа, который научился стоять в углу на задних лапках – правда, стоял он не больше мгновения, а затем падал. Не знаю, сколько времени я бы с нею провел, совсем забыв о Трэдлсе, если бы за мной не пришла мисс Лавиния. Мисс Лавиния очень полюбила Дору (она мне сказала, что Дора точная ее копия, – вот такой она была в дни юности; как же она с тех пор изменилась!) и обращалась с Дорой как с игрушкой. Я тщетно убеждал Дору пойти взглянуть на Трэдлса; в ответ на мое предложение она убежала к себе в комнату и там заперлась. Так я и отправился к Трэдлсу без нее, а затем мы вместе покинули дом.