Будь моим первым (СИ) - Вечная Ольга - Страница 40

— Я тебе обещаю, что мы будем любить друг друга наживую. Много раз.

— Это правда приятнее? — спрашивает.

— Не знаю, я не пробовал.

— А со мной попробуешь? Без барьеров. Кожа к коже. Чтобы жидкости смешивались, — дразнит меня, кусая нижнюю губу. У меня сразу встает. Моментально полная готовность. Мне хочется, просто адски хочется ее наживую. Двигаться в ней, чувствовать еще лучше. Куда уж лучше, но вдруг…

Моя. Вся моя… Блть.

— Да, — целую дуреху в нос.

— Ты ведь хочешь кончить в меня? — Полина просто фанат откровенных разговоров.

— Еще бы. Ты ведь моя женщина. — Удобно устраиваюсь между ее ног, целую коленки. — И я обязательно это сделаю, когда мы будем планировать детей. Давай оставим этот вид удовольствия на потом? Не все сразу. Я стараюсь тебя беречь, а ты вот в этом белье со своими щедрыми предложениями не очень-то мне помогаешь.

— М-м-м, когда мы будем планировать детей, — она мечтательно откидывает голову на подушки.

Я часто рассказываю ей много всего о том, как ей следует о себе заботиться. Что презервативы обязательны и даже в браке стоит раз в год сдавать анализы. Привожу в пример своих знакомых. К сожалению, по статистике баснословное количество ВИЧ-инфицированных — это замужние честные женщины, которых заразили нечестные мужья. Нельзя слепо верить людям. Обычно она смотрит в мои глаза с диким обожанием и половину пропускает мимо ушей.

Но ничего, я повторю в следующий раз.

Мы вообще много разговариваем обо всем на свете. Особенно перед сном, когда лежим в обнимку. Не стану утверждать, что моя жизненная философия — единственно верная. Но она — моя. И если Полина хочет ее послушать, почему бы не поделиться?

Отец меня отругал, что дурью маюсь. В его обычной манере старого отставного офицера. Родителям нравится Полина, но они прекрасно понимают, что наш союз обречен. Это вообще все вокруг понимают, и иногда мне кажется, что я держусь исключительно на природной упертости. Она из очень богатой семьи, на день рождения ей подарили «Лексус» за почти три ляма, и она в большом восторге не была, потому что хотела мерс. Мой «Рено Дастер» даже рядом не стоял.

И еще — она молода, пока не ведает, что творит. Отец в этом плане непреклонен, уверен, что я порчу ей жизнь, склоняю к блуду, что является тяжким грехом. Он не вмешивается, но наблюдает. Отец крайне религиозен, с мамой они начали жить только после венчания. Так сложилось, что роспись и венчание были назначены на разные дни, поэтому первая брачная ночь у них состоялась через неделю после ЗАГСа.

У меня потрясающие родители, они никогда слова плохого или осуждающего не сказали ни одной моей девушке, в том числе Полине, — принимают как родную. Но на меня смотрят не по-доброму.

В их глазах я веду себя недостойно и то, что я делаю с Полей без штампа в паспорте, — недопустимо. Не считаю себя истинно верующим, но воспитание, конечно, дает о себе знать. Я чувствую вину.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

И я бы женился на ней — вот честно. Сразу. Уже сейчас. Потому что мне нравится о ней заботиться, нравится ее любить и оберегать. Меня не раздражают ее частые слезы и психи, приступы ревности даже к Дашке. Я знаю, какая она на самом деле, — искренняя, нежная, доверчивая и открытая.

Но все ведь в курсе, что после отказа на предложение пожениться дальнейшие отношения невозможны.

Пока каким-то невероятным образом нам с Полиной удается держаться вместе без особых проблем. Чем мы оба и пользуемся.

Глава 52

Люблю, когда она встречает меня на пороге. Ждет, когда я разуюсь и кинусь на нее. Прижму к стене, зацелую. Потрогаю. Я даже на работе об этом думаю, полностью перестав замечать флирт других женщин. Раньше я улавливал каждый взгляд, считывал малейшие намеки и мгновенно прикидывал: да/нет, когда, где. Всегда голодный. Сейчас же даже мысли не возникает. Домой. Скорее надо домой.

Обнимаю девушку и сразу целую. Полина гладит мой затылок, водит пальцами по ежику коротких волос и охотно пускает мой язык себе в рот. Горячая. Еще раннее утро, я после дежурства только-только.

— Устал? — шепчет.

— Нет.

— Врешь.

Смеюсь. Она через голову стягивает с себя платье, оставаясь голенькой. Полностью.

Сонная, обнаженная, о*уенная. Мое дыхание сбивается. Кровь вскипает в жилах.

Пока расстегиваю и снимаю пуховик замерзшими руками, она уже справляется с ремнем и молнией на джинсах. Обхватывает горячей рукой затвердевший член через ткань. Она прекрасно научилась с ним обращаться.

Избавляюсь от свитера и футболки. Больше не стесняюсь при ней своих шрамов. Оказывается, мою балованную мажорку они не смущают. Меня тормозят только ледяные после мороза руки, Полину же не тормозит вообще ничего. Она льнет к моей груди и целует ее, опускается к животу, мокро ведет языком вдоль дорожки до пупа и ниже, не забывает бросить на меня томный взгляд снизу вверх.

Я же упоминал, что она при всем этом еще и голенькая?

Дурею.

Ее сексуальность не наигранная, а абсолютно естественная. Полина не притворяется секс-дивой, она реально меня хочет. Проснулась специально, чтобы я ее потрахал. Руку дам на отсечение (а ведь я хирург!), что между ножек она уже готовая.

Втягиваю в себя воздух. Похоть кружит голову.

И без того на ногах едва стою, дежурство было адовым, поспать не удалось и полчаса. В животе дыра от голода. Я сейчас на замене, многие врачи болеют.

Обеими руками упираюсь в стену, расставляю чуть шире ноги, чтобы принять более устойчивое положение, когда она быстро спускает мои штаны к коленям, следом термобелье и, наконец, боксеры. Сибирская романтика — тридцать три одежки.

Берет в рот головку члена, обводит ее языком и начинает сосать.

— Полина… Тише, тише, — глажу ее по голове. — Маленькая, меня щас не хватит на второй раз. Поля… Я не шучу, не хватит.

Вовремя вспоминаю, что у меня, к счастью, есть пальцы! Поэтому…

— Ладно, продолжай.

Толкаюсь в ее рот и зажмуриваюсь от кайфа. Поля охотно принимает меня, втягивает в себя, водит горячим похотливым язычком. Я просто в ужасе от мысли, что мы можем расстаться и она будет с другим.

Полина внезапно отпускает мой член.

— Эй! Возьми обратно. Поля, так же нельзя! — ругаюсь, когда она тянется к своему платью и достает из кармана презерватив.

Вдох-выдох. Сам связался с малолеткой.

Поля быстро распечатывает резинку, определяет правильную сторону и ловко натягивает на мой стояк. Я научил ее это делать по инструкции. Обязательно прежде выпустить воздух, чтобы не порвался.

Когда все готово, она выпрямляется, облизываясь, и смотрит мне в глаза. Они у нее полупьяненькие от возбуждения. Губы розовые, щеки румяные.

Остается схватить и к стене прижать. Задрать ножки повыше, войти и отлюбить. Так, чтобы стонала громко мне на ухо, прикусывая мочку. Чтобы держалась крепко за плечи, чтобы всхлипывала от бешеного удовольствия. Оттого, что моя девочка.

Когда она кончает, сжимая меня так, что сам едва не срываюсь, когда дрожит от спазмов и сладко постанывает… когда все это происходит, я наклоняюсь и жадно облизываю ее грудь, ласкаю языком сосок, втягиваю в рот, прикусываю. Руки заняты, стараюсь ртом. Тогда она двигается навстречу, сама скользит по члену. Тогда ей дольше приятно.

Вспотевшая, родная, идеальная.

Потом я терзаю ее рот, вжимая в себя ее тело, трахая, пока сам не достигаю пика. И долго еще на руках держу, обнимаю, шепчу какие-то глупости. Она уставшая, словно вместе со мной у операционного стола всю ночь простояла. И мне это тоже льстит, часть моего личного удовольствия.

Наконец опускаю Полю на ноги, подтягиваю штаны и веду ее в спальню.

— Ложись, Полин. Я освежусь, что-нибудь в себя закину и приду. Беги, грей постель.

Она послушно кивает, но, когда я выхожу из ванной через несколько минут, Поля в том самом платье, что полчаса назад сняла с себя для меня, суетится у плиты. Разогревает нам горячий завтрак. С каждым днем она все больше меня удивляет.