Следователь и Колдун (СИ) - Александров Александр Федорович - Страница 47

— Дриады не опасные.

— Ага, как же! Навостришь топор не на то дерево, а оно тебе веткой по башке! «Не опасные», скажете тоже…

Стемнело. В небеса осиянные целым сонмом звезд, медленно взбиралась из-за леса Луна. Зазвенели комары, но следователь колдонул «накомарник», а Гастон подбросил в костер какой-то травки с одуряющим запахом, и стая мелких вампиров, оскорблено жужжа, отправилась пытать счастья в других местах.

— …а еще есть здесь, чуть дальше на север, ближе к старым глиняным ямам, Чертовы Озера. На вид обычные озерца, вот как это, возле которого мы стоим. Но там все в предупреждающих вешках и люди в здравом уме туда не ходят.

— Болотные огни?

— Болотные огни тоже, но не в них дело. Днем это обычные озерца, маленькие, неприметные, с подземными ключами. Только без рыбы совсем, и птиц там нет. Ночью — то же самое, ничего необычного. Но упаси тебя Святый Эфир остаться там на ночь: утром обязательно одного-двух человек из компании недосчитаются. И сторожить бесполезно — все уснут, хоть ты их палками бей. Помню, раз бригада лесорубов подумала, что их товарищ, что ночью пропал, в озеро свалился. Решили понырять, поискать. Так их потом никто и не видел больше никогда.

— Да, — поежился следователь, — я уже понял, что места у вас глухие… А давайте-ка еще по одной, а то что-то вы на меня жути нагнали, Гастон…

…Тут, пожалуй, следует сделать небольшое отступление и сделать некоторые пояснения.

…Вот уже почти неделю старший следователь Департамента Других Дел Александр Фигаро отдыхал в лесах под Нижним Тудымом в компании первого зама городского головы. Следователь не был в официальном отпуске, он не подавал заявление за свой счет, он даже не купил больничный лист в муниципальной клинике — он просто ушел в банальнейшую самоволку и был счастлив.

Лето пришло в Нижний Тудым одуряющей жарой и всеобъемлющим сплином. Жизнь старого городка замерла; днем все сидели по домам, а вечером потихоньку выбирались на улицы, где сидели на плетеных стульях летних кафе, попивая холодное пиво из погребов и судача о всякой банальщине. Даже Пружинная фабрика перешла на работу исключительно в ночную смену; днем цеха превращались в филиал преисподней, и охладить их не было никакой возможности: не справлялись даже погодные амулеты.

Городской голова, господин Матик, уехал в месячный круиз по Лютеции, оставив вместо себя Гастона, а тот, не будь дурак, перевалив всю работу на плечи второго зама, господина Сиринуса, поспешил к Фигаро и предложил тому, наконец, порыбачить («…а то только треплем языками, а толку нуль»).

Фигаро, изнывающий от безделья вот уже вторую неделю, согласился безоговорочно, тут же принявшись собирать рюкзак. Следователь, в буквальном смысле, дурел; за четырнадцать дней полного безделья он придумал, записал и отточил восемь кондиционирующий заклятий — одно другого краше. Он бы с удовольствием потратил это время на занятия с Артуром, но призрак Мерлина Первого временно отсутствовал. Пятнадцать дней назад Артур разбудил следователя посреди ночи и заявил, что уезжает в командировку.

«Мне нужно продолжить работу с материалами Кроули, — заявил призрак с крайне деловитым видом. — Но для этого мне понадобится уехать. Большая часть моих исследований будет заключаться в работе с бумагами, а сами эти бумаги находятся в разных… хм… местах. Очень далеко отсюда»

«Но как вы будете с ними работать? — недоуменно спросил Фигаро, — Ведь вы…»

«Да, да я знаю; я могу «проявляться» лишь рядом с Орбом, — раздраженно скривился Артур. — Но для работы с книгами, бумагами и облачными хранили… короче, могу обойтись и без манифестаций»

«И надолго вы… хм… отлучитесь?»

«Месяца на два-три. Не больше. Осенью вернусь в любом случае, обещаю. Но уехать мне нужно, поверьте. Уж если Договор Квадриптиха в вашей крови подал голос, значит, Демон начинает нервничать, и времени осталось не так много. А вы, Фигаро, обещайте мне, что не будете рисковать жизнью. Я вас, правда, кое-чему научил, но это так, ни о чем. Из вас боевого колдуна делать все равно, что из леденца меч ковать. Так что… Короче, берегите себя, очень вас прошу»

Так что к настоящему времени следователь перебывал в блаженном покое: лес, озеро, костер, рыба, водка… Водка, кстати, довольно быстро заканчивалась, о чем Фигаро озабочено заявил Гастону.

— Да, вижу, — тот озадаченно кивнул, — приговорили мы бутылочку-то. А вот хватит ли еще одной… Это, конечно, теорема Мерлина. Ну, в любом случае, ночь на дворе. Даже если и есть тут деревня, не пойдем же мы ее искать!

…Однако когда во второй бутылке осталось около четверти оба приятеля внезапно обнаружили в себе такой запас смелости и такой прилив духа, что решили отправиться на поиски деревни немедленно.

— Да я… х-х-ик! Да я на Ночного Летуна хаживал! С железным прутом!

— Ха! Да я как-то кровососку уделал — во-о-о-от такущую! Заклятьями жарить пришлось, пули не брали!

— А я на кикимору…

— А я волколака!..

— А я…

…Когда бутылка окончательно опустела, выяснилось что первый зам. городского головы и следователь ДДД за свою жизнь расправились с целой ордой наиопаснейших Других существ и посему являли собой самых бесшабашных и отъявленных головорезов во всех здешних лесах. Они уже перебросили через плечи легкие холщовые сумки — для еды и выпивки — и кто знает, чем бы закончился их поход по ночной чаще, если бы в этот самый момент к костру не вышел человек.

Или, точнее сказать, человечек. Ночной визитер был на голову ниже Фигаро, румян, опрятен, гладко выбрит и белобрыс. На вид ему было лет сорок; на голове незнакомца восседала огромная соломенная шляпа, похожая на самую большую в мире древесную поганку, а обут коротышка был в «колтышки» — местный вид самодельной обуви из кожаных обрезков и деревянных брусков которую повально носили углежоги, дровосеки и прочий люд, у которого не было монет на такую роскошь как сапоги. Также на госте были штаны из мешковины и длинная белая рубаха с множеством карманов, карманчиков и кармашек, чем-то похожая на конторский фартук, только предельно сельского извода.

— Доброй ночки! — подал голос незнакомец, — не подскажут ли добрые господа, имею ли честь…

Но вниманием Фигаро и Гастона уже всецело завладел предмет, который человечек держал в руках: здоровенная плетеная корзина, из которой соблазнительно торчало длинное горлышко бутылки заткнутое пучком перемотанной бечевкой травы.

— Любезный, — почти пропел Гастон, — а не подскажете ли вы что это у вас такое в корзинке? Часом, не водка ли?

— Нет, — коротышка с достоинством выпрямил спину, — это самогон. Прекраснейший самогон в мире, который гонит моя жена, великолепная Цевинка из…

— А не согласится ли запоздалый путник, — к разговору подключился следователь, и голос его источал мед и елей — продать нам немного этого замечательного зелья? Вы, я так понимаю, местный? Из деревни что неподалеку?

— Э-э-э… Вы правы, сударь, я из Топкой Пали и это действительно неподалеку. А вот что до «продать»… Понимаете, эту бутыль я должен передать как гостинец господам к которым…

— А выпить? У костра? У нас хлеб, колбаса…

— И щука! Глядите, сударь, какая рыбина!

— О! — незнакомец одобрительно осмотрел щуку, висевшую на бечевке возле шалаша, — такого зверя надо бы на угли…

— Так сгорит же!

— А его сперва в глину закатать надобно. И, опять же, травки здесь растут которые тоже можно бы… Эм-м-м… Ну, разве что, по стаканчику…

Размеры бутыли были воистину чудовищны; сразу стало понятно, что и «по стаканчику» и даже «по два стаканчика» не нанесет ее содержимому ни малейшего ущерба. Фигаро довольно щурился, вытирая губы — самогон был страсть как хорош: крепок как алхимический спирт, чист как помыслы монаха и не имел даже следов дрожжевого запаха. Тут же было решено запечь щуку как можно быстрее, поскольку, как выразился ночной гость, «…рыба она как баба: чем свежее, тем лучшее».

Гость представился Фанфурием Гузликом, помощником старосты Топкой Пали, чем привел Гастона в неимоверный восторг.