Чувашские легенды и сказки - сказки Народные - Страница 8

Докатилась до леса, повстречала медведя.

— Куда торопишься, малышка? — спрашивает медведь.

— От семерых невесток убегаю, — отвечает Пажалу.

— А я тебя возьму да и съем! — рыкнул медведь.

— Ишь чего захотел, увалень косматый! — усмехнулась в ответ Пажалу. — Да за мной семь невесток гнались — не догнали, от зайца я убежала — где тебе, косолапому, меня догнать?! — и еще быстрей покатилась дальше.

С волком повстречалась Пажалу. И от волка целая-невредимая ушла.

Катится дальше. Навстречу лиса тихонько крадется и носом поводит-принюхивается.

— Куда путь держишь, Пажалу-тус? — спрашивает.

— Признаться, и сама не знаю, — отвечает Пажалу. — Убегаю от семи невесток, куда глаза глядят.

— Тогда постой, подруженька, поговори немножко со мной, — говорит лиса, а сама тем временем — прыг! и уселась верхом на Пажалу.

— Не знала, куда катиться, так я тебе скажу: прямым ходом — на базар.

Приехали они на базар. Остановились в том ряду, где лошадей продают-покупают.

Понравился лисице один резвый конь и променяла она на него Пажалу. Так что возвращалась с базара уже на телеге, в которую был конь запряжен.

Едет, навстречу — заяц прыгает:

— Откуда и куда едешь, лисица-тус? — спрашивает заяц.

— С базара, — отвечает лиса. — Пажалу на лошадь променяла, теперь домой возвращаюсь.

— Это не о той ли Пажалу говоришь, что меня Белой шапкой обозвала? Правильно сделала, что променяла. Можно, и я рядом с тобой сяду?

— Садись, — разрешила лисица.

Едут они дальше. Встретили медведя. И его посадили. Коню тяжелей стало, телега скрипеть начала, но — ничего, едут. Волк встретился. И волка посадили за компанию. Дальше едут. Наехали на колдобину, ось у телеги — хрясь! — и сломалась. Что делать, как выбраться из беды?

Послала лиса зайца искать дерево на новую ось.

Прибегает заяц, тоненький прутик приносит.

— Какой же ты несмышленый, — напустились на зайца его спутники. — Разве твой прутик заменит тележную ось?

Пошел волк и принес вязовую палку.

— Ну ты тоже, дружище, от зайца недалеко ушел, — проворчал медведь. — Видно, придется мне самому поискать.

Вернулся медведь с деревом на плече, да только дерево оказалось гнилым.

— Какие вы все бестолковые! — вышла из терпения лисица и пошла за осью сама.

А как только она ушла, медведь, волк и заяц без нее съели лошадь и разбрелись кто куда.

Вернулась лиса, нет ни лошади, ни спутников. Погоревала-погоревала, а только чем горю поможешь. Пошла в свою лесную избушку.

А время подвигалось к зиме. Шел солдат со службы с ружьем за спиной, с саблей у пояса. Попросился к лисе в избушку зиму перезимовать. Лиса пустила солдата на квартиру: вдвоем веселей.

Захотелось им пива наварить. А около избушки небольшое такое озеро было. И вот, пока оно еще не замерзло, они в него солод, хмель да дрожжи пустили. Ждут, когда поспеет пиво. Вроде бы пиво бродит хорошо, да только с каждым днем его почему-то все меньше и меньше становится.

— Надо думать, неспроста наше пиво убывает, не иначе кто-то его пьет по ночам, — сказал солдат.

И решили они свое пиво караулить. Лиса взяла палку, солдат — свою саблю, сидят, ждут. Действительно, ровно в полночь пришло какое-то одноглазое чудище и, громко чмокая, принялось пить из озера. Напилось и ушло.

«Что же делать, — думают солдат с лисой, — как нам это чудище поймать?»

На другую ночь они опять вышли караулить озеро. И опять одноглазое чудище ровно в полночь заявилось. Солдат обнажил свою саблю, подкрался поближе, и как только чудище наклонилось к озеру — вав-вашт! — саблей напрочь и отрубил одноглазую голову.

Живут лиса с солдатом, поживают, пиво попивают.

Допили пиво, морозы ударили. К ним на квартиру заяц напросился. Для троих избушка тесновата, однако же пустили: не пропадать же косому на морозе.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

За зайцем волк пришел, за волком — медведь. Хоть и не очень хорошо вся эта компания недавно поступила с лисой, а все равно, как откажешь — старые знакомые!

Совсем тесно стало в лисьем домике, не повернуться. Что делать? И выгонять новых квартирантов неудобно, и жить с ними вместе невмоготу.

— А давайте в харатмаллу поиграем, — придумал солдат. — Давайте попугаем друг друга.

Все дружно согласились, и игра началась.

Медведь уселся посреди избушки, остальные — по углам.

Первому пугать досталось зайцу.

— Их-хик! — пищит заяц и что есть силы скребет по стенам лапками. — Испугались?

— Какое испугались, — отвечают остальные зайцу, — чуть не умерли со смеху!

Пришел черед пугать волку.

— У-у-ух! — завыл волк. — Напугались?

— Да нет, ждем, чем еще пугать будешь, — отвечают волку.

Стал пугать медведь.

— Мак-мак! Качар-качар! — взревел медведь. — Ну что, напугались-забоялись?

— Мне и то не было боязно, — сказал заяц.

Ну, а уж если заяц не испугался — что про других зверей остается говорить.

Наступила очередь солдату.

Солдат не выл, не рычал, а вышел на волю, взял голову одноглазого чудища и бросил ее через окно в избушку. Попала голова прямо в медведя. У того от страха шерсть дыбом поднялась. Ну, а уж если медведь напугался — волк с зайцем и вовсе в ужас пришли.

— Пропали! — в один голос взвыли лисицины квартиранты и со всех ног наутек кинулись из избушки.

Разбежались постояльцы. Лиса с солдатом опять остались одни. Говорят, до сих пор живут в той избушке.

ТЫМАНА

дна сова высидела пять птенцов. И все бы хорошо, да повадилась к ней лисица.

— Тым-тым, тымана, сколько птенцов у тебя, сова? — спрашивает лиса.

— Пять, и все мои, — отвечает сова.

— Одного из пяти мне отдай, — потребовала лиса и пригрозила: — Если не дашь — оставшимся после отца щербатым топором тебя зарублю, а оставшейся после матери булатной саблей всех птенцов перережу.

Ничего не поделаешь, пришлось бросить лисе одного птенчика. Лиса унесла его, съела и пришла выпрашивать другого.

— Сова, сова, сколько птенцов у тебя?

— Теперь только четыре.

— Из четырех одного мне дай. Если не дашь, отцовским щербатым топором тебя зарублю, материнской булатной саблей птенцов перережу.

Отдала сова и второго птенчика. Лиса унесла его, съела и в недолгом времени за третьим пришла.

— Сова, сова, сколько птенцов у тебя?

— Только три осталось.

— Из трех одного мне отдай. Не дашь — щербатым топором зарублю тебя, булатной саблей птенцов зарежу.

Отдала сова третьего птенца. Лисица и его съела. Прибежала за четвертым.

— Сова, сова, сколько птенцов у тебя?

— Всего-навсего два осталось.

— Одного мне отдай. Не дашь — у меня есть щербатый топор и булатная сабля: всех вас порешу.

Пришлось отдать и четвертого. Лиса унесла его, съела. Прибегает к сове за последним.

— Сова, сова, сколько птенцов у тебя?

— Один-единственный остался.

— Отдай мне и его. Не то щербатый топор и булатную саблю в ход пущу.

— Э-э, нет, теперь я тебя не боюсь. Оставшийся от отца щербатый топор — это всего-навсего твои зубы, а оставшаяся от матери булатная сабля — твой хвост.

— Сова-тус, кто это тебе сказал? — удивилась лиса.

— Ворон-тус это мне сказал.

— Ну, я ему покажу! — пригрозила лиса.

И что — ведь и в самом деле отомстила ворону рыжая плутовка. Легла на дороге и притворилась мертвой. Ворон подлетел — карр, карр! сейчас, мол, глаз выклюю. А лиса — ам! — и схватила ворона.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

САРМАНДЕЙ

бедного мужика Сармандея курочка снесла желтое яичко. И надо же так случиться — на ту пору мышка мимо бежала, хвостиком махнула, яичко упало и разбилось.