Имитатор. Книга пятая. Наследники - Рой Олег - Страница 14

– Заходи уже, чего ты через порог, – вздохнул Молоточкин. – Опять правая кулиса? Сколько…

Парень замотал головой, взметнув русые, чуть рыжеватые лохмы:

– Не, там я все наладил, само летает, – он поддернул свалившуюся с плеча лямку комбинезона.

– Что тогда? Не тяни кота за хвост.

Посетитель замялся, глядя куда-то в угол.

– Я… это… я про Гусева.

– Что – про Гусева?

– Ну он же один Берестова играет? Без дублера.

– И что?

– А сам вечно на съемках каких-то.

– Если у него хватает сил и времени совмещать, какие проблемы?

– Да вот застрянет где-нибудь, придется спектакль отменять.

– Пока никаких накладок не было.

– А если? – парень постепенно оживился, перестал горбиться, в глазах загорелся огонек.

– Ты это вообще к чему?

– Ну… я… это… я мог бы… подготовить… а после по очереди… я же могу, вы же знаете!

– Клюев! Ты единственный раз в жизни подменял заболевшего…

– Запившего! – возопил рекомый Клюев.

– Заболевшего, Коля! Редькин тогда с гнойным аппендицитом в больницу угодил…

– Да ой! – симпатичное лицо искривилось брезгливой гримасой. – Сунул кому-то из врачей, они ему и написали аппендицит. Да ладно, пусть. Но Михал Михалыч же меня на сцену выпустил? И я ничего не испортил, даже наоборот, хвалили.

Худрук вздохнул устало, как Сизиф, в очередной раз упустивший камень возле самой вершины и понимающий, что и завтра, и послезавтра, и сто лет спустя будет то же самое:

– И сколько раз ты после этого в театральный поступал?

– Да ладно! – поцарапанная ладонь взметнулась, отметая «пустяки». – Они там все только за своих, ежу понятно! Или уж денег им надо, а откуда у меня?

– Три раза, да? – терпеливо уточнил Молоточкин. – И даже до второго тура ни разу не дошел.

– Подумаешь! Михал Михалыч же тогда сказал, что я находка! Вот вас тогда не было, а это правда!

– Шумилин умер… – начал было худрук.

Договорить ему Клюев не дал:

– Типа король умер – да здравствует король? – симпатичное лицо исказила еще одна гримаса. – Потому что Гусев ваш везде растрезвонил, что он его сын, а я никто? Так, да? Рука руку моет?

– Клюев, ты берега-то держи, а? – совсем не сердито, а все так же устало, остановил его Молоточкин.

– Подумаешь! Еще наплачетесь с этим вашим… наследничком… – парень вылетел из кабинета, хлопнув дверью так, что заткнутые за одну из афиш разнокалиберные программки – тоже с автографами – разлетелись по всему полу. Арина кинулась на помощь, и они столкнулись с худруком лбами.

– Не сильно я вас ушиб? – участливо спросил тот, когда программки были водворены на место. Арина помотала головой, в которой, правда, гудело, но терпимо. – Видите, какое у нас веселье? А вы говорите…

Хотя она вовсе ничего и не говорила!

– Этот… юноша всегда такой?

– Время от времени. Видели, по телевизору иногда показывают мальчиков или девочек, которые что-то там в детстве-юности сыграли? Особенно если в полном метре засветились. На самом-то деле это не они сыграли, это режиссер из них вылепил тот образ, который ему требовался. И – все, прощайте. Многие на этом ломаются. А телевизионщикам – тема. Вытащат какого-нибудь Петю Сидоркина и давай вокруг него рыдать: глядите, во что превратилась звезда фильма «Восход в огне»! Какой восход, в каком огне, никто уже и не помнит, тем более не помнят пацана. Который успел уже и спиться, и половину зубов растерять.

– Да, плач по упавшей звезде – неважно, была ли реально звезда – тема модная, – согласилась Арина. – При том что звезды там, как правило, очень относительные.

– Да не как правило, а всегда. Не бывает такого, чтобы подлинный талант внезапно угас и потерялся. Ну… если сам не постарается, конечно. Но, знаете, подлинные, большие таланты даже спиваются отнюдь не после первой же яркой роли.

– И этот Клюев…

– С ним еще хуже. Лавровский тогда лечился, Шумилин его месяца два замещал, у него, к слову, отличные ведь режиссерские задатки были. И действительно, угодил один из актеров в больницу с аппендицитом. И дублера не было. А Клюев школу заканчивал, у нас на «подай-принеси» подрабатывал. Михал Михалыч и… поэкспериментировал. Петенька же…

– «Вишневый сад»? – догадалась Арина.

– Ну да. Восторженный юноша, Клюеву и играть-то особо ничего не надо было. Мизансцены с ним прошли, текст из школьной программы, ну и суфлером тогда еще Иван Ефремович служил, царство ему небесное!

– И что, действительно юноша находкой оказался?

– Да ну, какое там, не испортил – и ладно. Шумилин любил людям комплименты говорить… Вот и наговорил…

– И Клюев с тех пор считает, что он – прирожденный актер?

– Точно. А вокруг – сплошные враги, которые мальчика на сцену не пускают. И, кстати, вы еще и то, что Лия Сергеевна рассказывает, на восемь делите.

– Лия Сергеевна? – удивилась Арина, пытаясь сообразить, почему это вдруг «кстати».

– Антонова, с которой вы начали свои… изыскания. Плохого не скажу, она наблюдательная и не дура, но… Да не глядите так, словно у меня из ушей искры посыпались. Коля – племянник ее. Сестра лет десять назад умерла, вот Лия за ним и присматривает.

Странно, подумала Арина: Антоновой, раз она седьмой год на пенсии, за шестьдесят, сколько было ее сестре, раз остался такой молодой сын? Разве только сестра изрядно младше была или родила поздно. Да и какая, в сущности, разница? Поэтому вслух добродушно усмехнулась:

– У вас тут прямо сплошная семейственность.

– А у вас не так? А у врачей? А театр – это же еще и наркотик. Многие, у кого актерская карьера не задалась, идут в костюмеры, в осветители, да хоть в гардеробщики! Лишь бы при театре. Так что пусть Клюев мечты свои мечтает, вреда от него особого нет, а польза изрядная, он и впрямь мастер на все руки, и электрик, и с механикой на ты, и все прочее. И вспыхивает, как сегодня, не так уж часто.

Арина задала еще пару-тройку очевидных, но бессмысленных вопросов, получила столь же очевидные, не особенно информативные ответы и, попросив звонить «если что вспомнится», распрощалась.

Круглоглазая розовощекая Настя, приносившая им чай, а сейчас лихо штемпелевавшая какие-то бумажки, подняла на Арину рыжие, с зелеными крапинками глаза, в которых плескался вопрос: чем я тебе, дорогая гостья, еще могу помочь? Арина не отказалась бы от помощи в отыскании уборщицы, но вместо этого смущенно спросила:

– Где тут у вас…

– Как выйдете, сразу налево, а после, где ступеньки, направо и до конца, там увидите.

Инструкция показалась Арине несколько туманной, но, вопреки ожиданиям, она не заблудилась. И дверь туалетную искать не пришлось, та была приоткрыта. В щель слышался звук льющейся воды и виднелся кусок синего халата.

– Лия Сергеевна?

Та вздрогнула, громыхнув ведром, обернулась:

– Тьфу ты, напугала! Чуть раковину из-за тебя не разбила! Чего подкрадываешься?

– Я… я не подкрадываюсь.

– Ладно, я так. Ты сюда?

– Только вы не уходите, ладно?

– Чего это? – недовольно буркнула уборщица.

Но, когда Арина выскочила из кабинки, та была еще в предбаннике.

– И чего тебе?

– Вы говорили, что нашли телефон Нины Игоревны, а отдать не успели.

– Ну.

– И где он сейчас?

– У меня.

– У вас дома?

– Зачем дома? Туточки. А тебе зачем?

Пришлось предъявлять удостоверение.

Уборщица почему-то вовсе не испугалась, скорее наоборот: глаза заблестели живым интересом:

– Господи! Так Нина не сама, что ли? Убили?

– Вы как будто и не удивились.

– Да странно как-то. Это ж что должно случиться, чтоб человек собственной рукой себя жизни лишил?

– Ну так если, как вы сказали, у нее в работе вся жизнь была, то…

Антонова замотала головой:

– Да не должна была она поверить, что Глеб Измайлыч впрямь ее уволит! Да даже если бы, она ж мастер, к ней бы на дом ходили. Куда бы делась ее работа?

У Нины Игоревны были враги? Может, угрожал кто-то?