Последний поцелуй (ЛП) - Пейдж Лорелин - Страница 30

Звук его голоса вернул меня в реальность, и я вдруг вспомнила, зачем пришла сюда.

Я резко оттолкнула его и обняла себя руками.

— Что не так? — Его голос был полон беспокойства. Саллис, вероятно, просто еще не отошел от того инцидента с моим спасением.

Во мне тоже все еще кипел адреналин, поэтому вместо того, чтобы начать разговор рационально, набросилась на него.

— Ты все еще любишь Эмбер?

— Что прости?

Он меня услышал. Я не сомневалась.

Мы стояли лицом к лицу, достаточно далеко от остальных, поэтому они не могли услышать наш разговор. Разве что несколько слов. И все же мы были не наедине. Рив молча предупредил меня, что выражалось лишь в легком движении бровями. Напомнил, что есть правила и положения, которым я должна следовать. Скандал на публике явно не входил в список дозволенных мне возможностей.

Но мне было глубоко наплевать.

Я повторила вопрос, четко и медленно проговаривая каждое слово:

— Ты все еще любишь Эмбер?

— А ты? — Его слова были так же полны обвинения, как и мои.

Это удивило меня.

— Это не одно и то же.

— Правда? А в чем разница?

Я открыла рот, чтобы ответить, но неожиданно поняла, что не уверена, действительно ли была разница.

И перефразировала вопрос.

— Ты сказал Эмбер о своей любви к ней?

Три секунды, прошедшие между моим вопросом и его ответом, показались мне бесконечно долгими.

А потом, не отрывая от меня взгляда, Рив ответил:

— Да. Сказал.

Когда Эмбер рассказала мне, что Рив сообщил ей о своей любви, я почувствовала себя так, словно падаю в пропасть. Теперь, казалось, что я выцветаю. Будто стала человеком с фотографии, оставленной на солнце на слишком долгое время. И, вроде как, отдельные части фигуры сохранились, но узнать меня стало невозможно. Я больше не была личностью.

И неважно, было ли в его истории что-то еще, или был ли он со мной абсолютно честен. Я просто не могла винить его за чувства к человеку, которого любили все. Даже я. Единственное, что имело значение, это его слова к Эмбер, которых мне так и не посчастливилось услышать. Это я должна была принадлежать ему. Я была той, кто заслуживал эти чувства. Даже несмотря на то, что сама произнести эти слова не могла.

Важно то, что Рив сказал их ей. И это было больно.

Я больше не могла здесь оставаться. Я отвернулась от него и пошла прочь.

— Не убегай от меня! — крикнул он мне вслед.

— Этот разговор окончен! — Крикнула я в ответ, не потрудившись повернуть головы.

Я вновь почувствовала, как он схватил меня за руку, вынуждая остановиться.

— Разговор будет окончен, когда я так скажу. — Грозное предупреждение, которое пронизывало его тон, заставило мое сердце пропустить удар. У меня перехватило дыхание, и я задумалась: понял ли Саллис, что это не только из-за того, что он напугал меня, но и что я огорчена.

Судя по блеску в его глазах — понял.

Я не могла устоять перед этим блеском. Не могла противиться тому, какие чувства он у меня вызывал. Как заставлял буквально шипеть и плавиться, словно от прикосновения того раскаленного железа на коже.

Я вырвала руку из его захвата.

— Я не могу с тобой сейчас говорить.

Рив снова схватил меня, но на этот раз за оба запястья.

— Тебе не нужно ничего говорить. Просто выслушай меня.

Слушать было еще хуже. Он либо скажет что-то, что я не хочу слышать, либо, что еще хуже, скажет что-то, что мечтаю услышать. Поэтому я изо всех сил пыталась освободиться.

— Перестань со мной бороться. — Рив лишь усилил хватку.

Но я была полна безумной решимости. Отчаяния. Я слишком многое поставила на кон, и, несмотря на то, что Саллис всегда одолевал меня, была настроена хотя бы помучать его.

Однако даже огромное количество присутствующих здесь людей не смутили Рива, и тот не побоялся меня удерживать. Я подняла руку и развернулась так, что оказалась спиной к нему с зажатыми за спиной запястьями.

— Господи, Эмили, иногда мне хочется схватить тебя, прижать и связать, как одного из телят. — Рив с ворчанием прижал мою спину к своей груди и обнял меня. Я оказалась словно в смирительной рубашке.

И еще раз попыталась выбраться, но все без толку. Он поймал меня.

Во всех смыслах. И хотя я была расстроена, его объятия вызвали на душе приятное тепло, и мне стало так легко. И то, как Рив победил меня, вызывало желание сдаться.

Да, он поймал меня.

— Ты закончила?

Я вздохнула, но перестала бороться. С ним, по крайней мере. С собой все еще продолжала. Все еще боролась со своими желаниями.

— Хорошо, — сказал он, щекоча дыханием мое ухо. Слава Богу, рукава моей кофты были длинными, и Саллис не увидел пробежавших по коже мурашек.

— А теперь вот что. — Рив перехватил меня поудобнее, и, клянусь, я почувствовала, как затвердел у моей попки его член. — Да. Я сказал ей, что любил ее. Сказал, что любил ее, но теперь все изменилось.

Все изменилось. Все изменилось, когда он сказал ей те слова. И говорить мне об этом, когда он возбужден рядом со мной? Это было нечестно и несправедливо.

Мгновение он молчал, будто ждал, что его слова и то, как его тело на меня реагировало, произведут на меня какой-то эффект.

Когда я не ответила, он раздраженно вздохнул и отпустил меня.

Я отклонилась вперед, но сумела удержаться на ногах. Меня бесило и то, что он удерживал меня, и то, что отпустил. А еще меня бесило, что это бесило меня. Я подумала о том, чтобы снова сбежать, но был ли в этом смысл?

Так что я так и осталась стоять. Спиной к Риву, потирая запястья. Он так сильно сжимал их, что они покраснели.

— Я сказал ей, что уже не тот мужчина, от которого она ушла, Эмили. — В его тоне был едва заметный намек на отчаяние. — И что она не может вернуться и ждать, что все будет точно, как прежде.

Я откинула голову назад и с трудом сдержала всхлип. Если бы это было все, что он сказал. Если бы он не говорил ей ту часть про любовь, может, она бы и поняла его правильно.

Но есть что-то такое магическое в этом слове из шести букв. Оно может затмить все остальное. Так как можно винить ее, если она услышала лишь это? Кто мог винить меня в том, что я ясно ощущала недостаток этих шести букв, когда Рив обращался ко мне?

Я повернула голову, чтобы взглянуть на него.

— Что еще?

Он покачал головой.

— Это все. Больше я ничего не говорил. — Выражение его лица говорило громче всяких слов. Оно было открытым. Это, наверное, самое искреннее, что я видела за все время. И даже если Рив молчал, его взгляд умолял меня вспомнить, что, по-своему, но он сказал мне, что любит меня. Это могло тронуть меня. Но я не позволила себе.

Эмбер тоже открылась мне сегодня. И меня тронут либо ее слова, либо его. Будто перетягивание каната с моей симпатией. Кто мог посильнее надавить на струны моей души? Мне придется выбрать. Но я не хотела выбирать между ними.

Проще просто злиться.

— Что ж, поздравляю, — произнесла я. Сарказм так и сочился из моих уст. — Ты заварил эту кашу.

Он напрягся и кивнул головой в мою сторону.

— С чего именно ты взяла, что я заварил кашу?

— Ты дал ей надежду! — Позади Рива несколько сотрудников ранчо с интересом наблюдали за нашим спором.

Саллис сосредоточился на мне, явно не замечая никого вокруг.

— Я считаю, что был достаточно прямолинеен.

— Достаточно прямолинеен — это если бы ты сказал ей, что хочешь меня. — Это Рив должен был принять решение. Не я. Я не могла.

И не стану.

— После того как ты совершенно ясно сказала, что хочешь рассказать ей обо всем сама? — Рив поднял глаза к небу. — Боже, Эмили. Я облажался, если не промолчал, и облажался, если промолчал. С тобой невозможно выиграть.

Мне нечего было сказать в ответ, потому что он был прав — выиграть было нельзя. Кто-то все равно проиграет, и для меня было невыносимо, что это могла оказаться я.

Скрестив руки на груди, я заставила себя говорить, несмотря на застрявший комок в горле.