История про одолженную жизнь. Том 3 (СИ) - Иванов Александр Анатольевич - Страница 45

— Спасибо, — поблагодарил подругу я, убирая его в сумку

И после того, как закрылась дверь за официанткой, принесшей наш заказ, Ия посмотрела на меня долгим взглядом. Она явно намеривалась что-то спросить или сказать…при чем, явно что-то этакое, однако…

— Секунду, извини…, — сказала она, доставая из сумочки видеофон, от которого поступил сигнал приема виртуального сообщения

Прочитав сообщение Ия смертельно побледнела, у нее затряслись руки, а в уголках глаз выступили слёзы.

«Сейчас начнётся истерика…» — подумал я и сказал:

— Дай взглянуть! — я протянул руку за видеофоном, ожидая, впрочем, что подруга аппарат не даст

— Моей репутации конец! — дрожащим голосом сказала она, передавав, однако, в мои руки свой видеофон, после чего спрятала лицо в ладошках, и, давясь от слез, прошептала, — Я же никому ничего плохого не сделала! За что со мной так?!

Я прочел сообщение:

«Барышня, если ты не хочешь, чтобы это увидела вся Сеть, то делай всё, что я велю! Иначе и это, и многое другое я сделаю достоянием общественности! p.s. Обратишься в полицию — и я растопчу твою репутацию! Помни об этом! Ты в моих руках! Я всегда слежу за тобой!»

Подпись: «Никому не нужный».

Ниже — ссылки на файлы.

Глава 65

— Могу я посмотреть, что за изображения тебе там прислали? — спросил я Ию

Та некоторое время не отвечала. У Ии случилась безмолвная истерика, и она явно пребывала в неадеквате.

— Ия! — чуть прикрикнул я

— Да, смотри…, если ты — то ничего страшного…, наверное, а если не ты — то…это конец, Кайа…это конец моей репутации в обществе…

Положив видеофон на стол, налил чаю.

— Пей, — спокойным тоном сказал я

Взглянув на меня, подруга вздрогнула, но ослушаться не посмела.

— И печенье кушай, — добавил я

Ия протянула руку за печеньем и принялась увлеченно жевать, запивая кондитерку чайком.

— Ну, раз все успокоились, можно и с делами разобраться, — произнес я, и, взяв в руку видеофон, открыл первое виртуальное изображение

А затем, второе, и так далее, по списку.

Шантажист прислал ровно то, о чем я и подумал — обнаженку, которая, впрочем, явно не была Иеной самодеятельностью.

На виртуальных изображениях Ия была запечатлена в своей спальне, как в обнаженном виде, так и в нижнем белье (подруга, оказывается, спать предпочитает в «чем мать родила», я до боли прикусил губу). Эти изображения были сделаны, вероятнее всего, с помощью камеры ВЭМ.

Она же — в туалете и в ванной, что-то почитывает с дисплея видеофона, и чему-то улыбается.

Все эти изображения совершенно точно делала не сама Ия и ничем предосудительным, в тот момент, когда ее запечатлели, она также не промышляла. А значит, некто получил контроль над личными устройствами подруги (ну и их камерами, само собой).

Я положил Иин видеофон на диванчик, стоявший у стены кабинета (микрофоном вниз), накрыв его сверху сумкой.

— Ия, ты мне доверяешь? — спросил я усердно жующую подругу

— Да…, конечно, — прошептала та в ответ, перестав жевать, и утерев платком слезы

Меня обуяла столь лютая злоба, что начались проблемы с дыханием. Несколько десятков секунд я просидел с закрытыми глазами, успокаиваясь и восстанавливая дыхание.

— Кайа…, — тихим голосом позвала меня подруга

Когда я открыл глаза, на моем лике вновь была полная безмятежность. Кинув на стол мятую салфетку, сказал:

— Ия, от тебя шантажистам нужны лишь деньги (вообще-то, шантаж вполне может быть как-то связан с бизнесом ее Семьи, но об этом говорить подруге не стоит, деньги — оно понятнее…) и пока они их получают, ну, или у них есть на это хоть какая-то надежда, то резать курицу, несущую золотые яйца, то есть сливать в Сеть все эти изображения, — я кивнул в сторону видеофона, — они точно не станут. Ты — любимый ребенок весьма состоятельной Семьи, входящей в состав купеческой гильдии. Это означает, что, во-первых, ты для шантажистов — стратегически важный актив, могущий постоянно поставлять наличность. А, во-вторых, как думаешь, кончится ли добром для самих шантажистов, если они-таки сольют все это в Сеть?

В моей голове всплыл образ матушки Ии, а также, ее старшей сестры. Нееет, добром для шантажистов подобная выходка точно не закончится. Ее Семья — это очень крупный автобизнес. А где автобизнес, там, наверняка, и бандиты, которых в этой России, якобы, практически нет (во что я, само собой, категорически не верю, просто подобного рода контингент не героизируют на местном ТВ, да и в отношении обывателей, никак не связанных с криминалом, ведут они себя, в основном, прилично, как я понимаю). И это уже не говоря о том, что на защиту одного из своих членов встанет вся купеческая гильдия. А это — сила очень немалая, с которой вряд ли кто-то захочет поссориться просто так, на ровном месте (во всяком случае, ЧОПовцы, охранявшие гильдейский квартал, произвели на меня впечатление ветеранов горячих точек и прикинуты были весьма солидно, хоть при себе (на виду, по крайней мере) у них имелся лишь «короткоствол»).

— А если все-таки…? — шёпотом спросила Ия, — Как мне с этим жить, Кайа? Я…я не смогу…

Перед моими глазами всплыло изображение повесившейся Художницы, и меня вновь охватила злоба. Мне совершенно не важно, что будут или не будут делать шантажисты, но Ия не станет жить с Дамокловым мечем над шеей! Не станет… Человек или люди, которые выбрали Ию в качестве своей жертвы — свое уже отжили.

Как странно, — подумалось мне, — но мысль о том, что я буду причастен к убийству человека (или, возможно, даже нескольких человек), теперь совершенно не вызывает во мне никакого трепета или волнения, словно…словно я размышляю на тему того, как бы мне извести тараканов на кухне… Все-таки, свою грань я перешел, и «не убий» — более не является в моих глазах смертным грехом… Как и в глазах всех прочих моих «родственников». Хотя, чего удивительного? Аристократы — это в первую очередь профессиональные убийцы на службе у монарха. Такими они были с самого начала и такими остались. Как там написано в Книге Екклесиаста? Что было, то и будет…

— Если они все-таки вывалят эти изображения в Сеть, чего не случится, то ты запишешь видеообращение, в котором максимально эмоционально, тут главное заставить зрителя сопереживать тебе, поведаешь, что неизвестные шантажисты, получив незаконный доступ к твоим устройствам, запечатлели тебя дома в неодетом виде, и с помощью этих изображений шантажировали, вымогая деньги, а затем, получив требуемое, забавы ради выложили все в Сеть…

— Но…, — по щекам подруги вновь побежали слезы

— Ия! — со спокойным выражением лица, я взглянул девушке в глаза, — Любому идиоту будет очевидно, что эти изображения сделала не ты, и, более того, сделаны они без твоего ведома! В глазах всех наших соотечественников ты будешь невинной жертвой, каковой и являешься на самом деле. Милой, красивой и трагичной барышней, чью репутацию хотят растоптать сетевые злодеи, мерзавцы и преступники. Понимаешь? Одно дело, если бы ты сама, на камеру, занималась различными предосудительными штуками, а это, — я вновь кивнул в сторону видеофона, — совершенно другое! Народ у нас такой…за все хорошее — против всего плохого! И каждый примерит эту ситуацию на себя или на своих близких родственников…на маму, сестру, дочь, жену, ну и так далее. И придет в бешенство! Твоя репутация не пострадает ни на йоту! Все, Ия! Все, так или иначе, дома бывают голыми, да и занимаются всяким…!

— Это да…, — согласилась подруга, — но кто меня замуж-то возьмет после такого публичного скандала?

Я натурально подавился слюной, услышав ее аргумент.

— Ия, — прокашлявшись, поинтересовался я, — ты пересмотрела сериалов…или…ты что, собралась замуж за кого-то из «знатных»?

— Ну, это вряд ли, — пожала плечиками подруга, — я все-таки купеческая дочка…

— Вот именно! — согласился я, — Для человека, который будет тебя любить, вся эта фигня, случившаяся несколько лет назад, ну, ты ведь не завтра замуж собираешься, не будет значить ни-че-го! Но, это все так, чисто умозрительно, ведь никто ничего в Сеть не выложит…