Женатые. Часть 3 (ЛП) - Райан Кендалл - Страница 7

— Говоря о подарках, — говорит отец, — как насчет того раза, когда ты училась в третьем классе, и Ной подарил тебе платиновые серьги с бриллиантами? У тебя еще даже не были проколоты уши. А затем выяснилось, что Ной «позаимствовал» их из шкатулки своей матери.

Прескотт нетерпеливо откашливается.

— Не хочу вас прерывать, но не могли бы мы вернуться к обсуждению контракта?

Точно, он прав. Что, черт возьми, я делаю? Мы здесь, чтобы поговорить о пункте о наследнике и о том, как спасти наше наследство. Как меня затянуло в семейные воспоминания? Я вспоминаю о своих прошлых отношениях с Ноем, когда важно лишь будущее нашей компании.

Я трясу головой, словно могу избавиться от этой глупой ностальгии.

— Согласна с Прескоттом. Почему мы разговариваем обо всем этом? Мы собрались здесь не для того, чтобы петь дифирамбы и делиться забавными историями. Мы здесь, чтобы разгрести серьезный беспорядок… беспорядок, к которому ты приложил руку, в случае если вдруг забыл.

И с этими словами, медленно поднимающееся настроение вновь погружается в пучину онемения.

— Я бы не стал формулировать свое возражение именно такими словами, — говорит Прескотт после неловкой паузы, пытаясь быть деликатным.

— Ты спросила, откуда нам с Биллом известно, что вы созданы друг для друга, — мягко замечает отец.

Я резко встаю, со скрипом отодвигая свое кресло. Я не могу сделать это сейчас. Хотела, но просто, черт побери, не могу. Мой мозг не соображает, пока папа и Ной смотрят на меня. Мне нужно выбраться отсюда, если хочу хоть как-то разобраться в своих чувствах и понять, что хочу делать дальше… если предположить, что я вообще могу что-либо сделать.

Я подавляю желание извиниться за то, что атмосфера стала напряженной, что прервала нашу встречу. Но не я напортачила, а Ной.

Вместо этого, я просто говорю:

— Прости, мне нужно о многом подумать.

И после этого поворачиваюсь и выхожу из кабинета отца, моя голова гудит так громко, что я не слышу, зовет ли меня кто-нибудь вдогонку.

Глава 4

Ной

— Можешь передать мне апельсиновый сок?

Это первые слова, которые Оливия говорит мне за последние несколько дней. После встречи в кабинете ее отца, она, как никогда, холодна и равнодушна. И я не могу винить ее за это. Ведь я пытался обрюхатить ее, как какой-то дикарь.

— Вот, держи. — Я передаю ей пакет сока. Она сидит за барной стойкой со своим ноутбуком и рогаликом, а я жарю яйца у плиты.

Это наши первые совместные выходные с тех пор, как все пошло наперекосяк, и я до сих пор не имею понятия, что между нами происходит, или что сделать, чтобы вернуть ее.

Вместо мозгового штурма, чтобы понять, как выкрутиться из этого беспорядка, встреча с ее отцом превратилась в сеанс воспоминаний, который Оливия спешно завершила.

— Сегодня званый вечер, — замечаю я, выкладывая на тарелку одно яйцо. Неделю назад, когда отвечали на приглашение, предполагалось, что мы вместе отправимся на благотворительный банкет — с Оливией в качестве моей спутницы, моей партнерши. Конечно, это мероприятие, связанное с работой, но там будет ужин, шампанское и танцы. Поэтому это было бы свиданием во всех смыслах и значениях.

— Ну да. — И это все, что она отвечает, ее взгляд по-прежнему приклеен к экрану ноутбука.

— Хорошо. Машина приедет за нами в семь.

— Я буду готова, — холодно говорит она.

Оливия, конечно, отлично сыграет свою роль — роль заботливой жены, профессионального генерального директора, счастливой посетительницы банкета. Ее маска будет прочно держаться на лице сегодня вечером. А моей целью станет прорваться сквозь этот фасад.

Я хватаю свои ключи со стойки и выхожу. Ни за что не останусь сегодня с ней в этом оглушительном молчании. Я извинялся, унижался перед ней, даже подключил ее отца к разговору. А она упорно продолжает держаться за свой гнев.

Но это ее выбор. Так что с этого момента либо мы разбираемся с этим и действуем как пара, либо нет. Теперь все в ее руках.

***

— Так вот как живет один из лучших адвокатов Манхэттена? Милое местечко, — говорю я, стоя в центре заново отремонтированной квартиры-студии Стерлинга в самом сердце Манхэттена, оценивая недавнюю реконструкцию.

— Оно и должно быть таким, я же за это заплатил, но спасибо.

Стерлинг выкупил верхний этаж исторического здания, которое уже более полугода реконструировалось. И ко времени, когда закончил здесь, он уже хвастается современной кухней, новенькой ванной комнатой, гладкими полированными полами и прохладными нейтральными цветами стен. Квартира также декорирована произведениями искусства и стопками журналов, даже несколькими узорчатыми разбросанными на сером диване подушками, но это не кажется женственным. Просто они аккуратно разложены, словно здесь прошлась женская рука. Я начинаю скучать по дому.

— Мы здесь не остаемся. Ну же, пошли. — Стерлинг хватает бумажник и телефон и направляется к двери.

— Куда?

— Туда, куда мне следовало отвезти тебя в первую очередь.

Вскоре мы уже в нашем любимом стрип-клубе, сидим за барной стойкой с видом на сцену, и перед нами стоит по пол-литра пива.

— Отличное место, чтобы утопить печали, — холодно замечает Стерлинг.

Мой взгляд устремляется на сцену, где миниатюрная блондинка исполняет стриптиз у пилона. Но думаю, что мой член, должно быть, сломан, потому что, несмотря на шоу, которое она устраивает, во мне не просыпается никакого интереса. Ни капельки. Абсолютно. Я смотрю на свои колени, мысленно уговаривая свой член сделать хоть что-нибудь. Жду, надеясь увидеть, что он хотя бы дернется, что угодно сделает — что докажет, что он не сломан. Не могла же Оливия еще заодно сломать мой член, как разбила мое сердце, правда же?

Стерлинг наклоняется вперед, упирается локтями в колени и многозначительно смотрит на меня.

— Хочешь узнать мою великую всеобщую теорию жизни?

— У меня такое чувство, что ты собираешься рассказать мне о ней не зависимо от моего мнения, так что, конечно, валяй. — Я одариваю его натянутой, фальшивой улыбкой и делаю очередной глоток пива.

— Зачем заморачиваться из-за одной женщины, одной трудной, надо сказать, женщины, когда в мире есть, чем поживиться на любой вкус?

Он поворачивается к действу, которое разворачивается на сцене. Обнаженные женщины всех форм и размеров трясут своими прелестями ради нашего удовольствия. Это самый большой стрип-клуб в городе, и здесь бесконечный выбор, чем можно поживиться. Начиная от худощавых девушек со спортивными фигурами, маленькой дерзкой грудью и упругими задницами, до пышнотелых богинь, чья огромная грудь колышется во время ходьбы. От рыжих, от которых инстинктивно ждешь проблем, до платиновых блондинок, которые, вероятно, необузданно страстные в постели, и скромных брюнеток, этаких соседских девчонок, являющихся воплощением идеальной фантазии каждого мужчины. Но ни одна из них не приглянулась мне. Ни одна.

— Не интересует, — с трудом выдавливаю я, мое горло сжимается. Какого черта происходит со мной? Я — Ной чертов Тейт — бабник и профессиональный соблазнитель.

— Да ладно, мать твою, — со стоном произносит Стерлинг. — Ни одна?!

— Не-а, — качаю я головой.

Ни одна из этих женщин не сравнится со стильной, утонченной девушкой, которая согревала мою постель по ночам и держала меня на взводе весь день. Она заставляет меня бороться даже за толику ее внимания. Это чувство вызывает зависимость. Любая из этих женщин с радостью отправится ко мне домой, стоит только попросить. Только что в этом веселого?

— Ты просто невыносимый. — Стерлинг разочарованно рычит.

Я перевожу взгляд на него.

— Верно, а твоя жизнь так совершенна и полна. Но если бы это было так, тебя бы не было в месте, подобном этому…

Знаю, что наступил на больную мозоль. Стерлинг не так много рассказывает, но из того, чем он делится, знаю, что работа большую часть времени не приносит ему удовольствия, а жить здесь, пока вся его семья все еще остается в Великобритании, тяжело.