Впечатляющий пик (СИ) - Мельникова Надежда Анатольевна - Страница 39

И он врывается, демонстрируя такое желание, что я схожу с ума. Уверена, позже, когда все разойдутся, Стеша уснёт, а в нашей спальне погаснет свет, мы будем долго и сладко ласкать, изучая тела и эрогенные зоны друг друга, но сейчас нам обоим нужно это безжалостное, несдержанное проникновение, соединение тел с диким ревом удовольствия.

Он приспускает штаны, закидывая мои ноги себе на поясницу. Я сжимаю его твёрдые ягодицы, царапая ногтями, желая ещё большего скрепления наших тел. Мы не раздевались, нам это не нужно, оголяя лишь те части, что отличают мужчину от женщины.

В сарае холодно, но я этого не чувствую, как и колючую солому и твёрдые доски. Я ничего не воспринимаю кроме него. Так близко не было никогда. Я сжимаю зубы, чтобы не сказать, то, что вертится на языке. То, что само собой рвется наружу.

После того что я пережила, страха и стресса, когда мы чуть не потеряли друг друга это стало очевидным, как то, что после рассвета приходит день, а в конце наступает закат, погружая нас в темноту ночи. Теперь я знаю, что испытываю к Глебу Дмитриевичу.

А еще мне известно, как ему не нравится это слово, но ничего не могу с собой поделать, прикусывая губу до крови, я сдерживаюсь. Не хочу, чтобы он решил, будто для меня все это просто. Но это никак не исправить, оно уже расцвело внутри меня. А после случая с Егором, стало еще понятнее. Так уж вышло, что спасатель стал моим сердцем, стал моим чудом, в нем есть сила, мужество и благородство, что заставляют меня дрожать. Только Глеб мог поехать искать едва знакомую девушку, что травили ядом, лезть на гору не в свою смену и нырнуть в ледяную воду, спасая чужого ребёнка, а еще разносить реанимацию, переживая за моё благополучие. Он такой один. Но я ему об этом не скажу.

Глава 34

Я совсем обленился. Если раньше я подымался по будильнику, собирался и всех в КСП гонял за опоздания, то теперь Полине приходится вытягивать из постели нас обоих.

Понятия не имею, как все эти годы любил спать в одиночестве, считал, что не высыпаюсь рядом с другим человеком. Возле тёплого тела моей хрупкой женщины спится слаще. Если до этого утреннее возбуждение приходилось запихивать куда подальше, то теперь я мучаю Полину поцелуями, пока она не убегает от меня с криками, что ей пора идти готовить завтрак. Иногда под утро к нам приходит Стеша и приходится вести себя прилично. В КСП считаю часы до конца рабочего дня. Хочется скорее к своим девочкам, заниматься какой-нибудь ерундой и смотреть какую-нибудь чушь.

Сегодня Стеша заснула рано, я наблюдаю за тем, как Полина моет посуду, беспрерывно трогая шею.

- Болит?

- Ага, продуло наверное, - мокрые руки оставляют на шее пенку от жидкости для мытья посуды.

- Надо что-то делать с детским садом, скоро развалится, сифонит со всех дыр, ребят пошлю, чтобы маломальский ремонт сделали.

Приближаясь к ней, вытираю белую пену, заставляя положить тарелку в раковину.

- А кто посуду будет мыть, Глеб Дмитриевич? - разворачивается ко мне Полина.

- Потом домоешь, - целую в губы, прижимая низом живота к столешнице, - я не люблю это.

Полина смеется:

- Я помню ту огромную кучу, что была здесь, когда я впервые пришла, - убирает она прилипшие к моим губам волосы.

- Идём со мной, - беру её за руку, веду за собой, усаживая на кровать.

Захожу в ванную комнату за детским маслом, что осталось от Стеши.

Освобождаю ее шею, заставляя наклонить голову вниз. Уверенной рукой делаю несколько движений.

- Так легче?

- Да, спасибо, - мычит Полина, закрывая глаза.

Кровать скрипит, когда я меняю позу, а Полина слегка ведет плечами. Продолжаю массажировать больное место. Полина собрала волосы на затылке, и шея открыта для моего доступа. Но чем больше я помогаю Полине избавиться от болевого спазма, прикасаясь к нежной молочной девичьей коже, тем ощутимее понимаю, что мои руки непроизвольно скользят ниже. Она для меня, как спиртное. Прикоснулся, стало весело, тепло, приятно и пошло – поехало.

Я стягиваю халат чуть ниже и теперь массирую плечи. Масло блестит на коже.

Пальцы легко скользят по телу.

- Ох, сколько у вас талантов, Глеб Дмитриевич? - стонет Полина от моих настойчивых движений.

Но я уже не слышу её, стягивая халат с плеч, оголяю спину, расстёгивая застежку бюстгальтера.

- Ложись.

Укладываю свою девушку на живот, разминая спину, наливая ещё больше масла. Бреду пальцами по тонкой нити позвоночника, бокам, сжимаю талию. Халат остаётся на поясе, я разминаю лопатки, снова плечи, предплечья, ее изящные руки намазываю маслом до тонкого запястья, тру ладошки, переплетая наши пальцы, и снова возвращаюсь к спине. Массирую поясницу, как бы случайно запуская руку чуть ниже, но не трогаю заманчивую округлость, массажирую только спину. Полина дышит совсем тихо, боясь пошевелиться. Я растираю кожу сбоку, там, где прижата к кровати грудь, но почти не трогаю её, дразнясь.

Ещё несколько скользящих движений по низу спины, и ткань халата спускается, открывая сладкую попку, стягиваю трусики, наливая ещё масла. Разминаю ягодицы, как бы ненароком сползая вниз, но не задевая заманчивого места между ног. Отсюда шикарный вид, но я держусь из последних сил. Руки двигаются по бедрам к икрам, Полина уже не скрывает стонов. Честно говоря, на массаж это уже не похоже. В моих движениях читается желание, я трогаю лодыжки, стопы, массирую между пальчиками ног.

- Я сейчас сойду с ума, - стонет Полина, а я лишь молча улыбаюсь в ответ.

Только начал её мучить. Сейчас будет самое интересное. Руки ползут по икрам, бедрам и ягодицам, по внутренней стороне, ненароком задевая её между ног, пальцы снова скользят, но не ласкают. Любовное движения вперемежку с сильными сжатиями, ещё одно незаметное касание. Едва дотрагиваюсь, но ей хватает, знаю, о чем она мечтает, что бы я гладил там, но я ещё не наигрался. Полина слегка приподымает попку, но я не ведусь на приглашение.

- Перевернись, - командую лизнув ушную раковину, наматывая ее хвост на руку, тяну за него, заставляя безропотно выгнуть спину. Ее губы приоткрываются, она послушно выполняет. И прежде, чем она укладывается на спину, тяну за волосы еще раз.

Я снова начинаю с плеч, массирую живот, наливаю масло в пупок, тягучие капли растекаются по коже, растираю складские изгибы от вида которых я тверд, как  камень. Снова трогаю бедра, кружу по коленям, икрам, пальчикам ног и стопам, массирую руки, предплечья и плечи, нарочно обхожу стороной грудь и лобок. Полина открывает глаза, смотрит затуманенным взглядом. Она хочет меня, как и я ее.

Но я продолжаю разминать её тело. Сжалившись, массирую грудь, разминая соски, медленно намазываю их маслом, пропуская сквозь пальцы, пощипывая и покручивая. Полина закатывает глаза от удовольствия. Одна грудь, потом вторая, медленно, тщательно, волнообразными движениями. Полина приподымается, бесстыже раздвигая ноги, она хочет почувствовать меня внутри себя. Это уже очевидно.

- Лежи, - приказываю, - не двигайся.

Она послушно опускается обратно, сползаю по животу, оставляя масляные полоски, кружу вокруг пупка, ниже, к развилке ног, наконец туда, где ей хочется больше всего. Вверх - вниз, вверх-вниз: поглаживая, растирая, разминания и вибрируя. Шлепок и Полина вскрикивает. Это длится целую вечность. Долго, мучительно, сладко. Внутреннюю сторону бёдер и снова туда. Одной рукой глажу её, а другой неосознанно стягиваю штаны, бесцеремонно накрывая её собой и врываясь до самого основания.

Полина пачкает меня маслом, из ее груди вырывается вздох облегчения, смазанный всхлипами, наши тела скользят друг по другу, даря невыносимое ощущение. Беру ее молча, жестко и грубо, потому что сдерживаться уже невозможно. Мое тяжелое мужское тело и её нежное блестящие женственное, перемазанное маслом, податливое и трепетное. Ничего более горячего в моей жизни никогда не было.

Осенью начинается спад туристического сезона. Народу становится меньше, а с ним понижается количество чрезвычайных происшествий в горах. Это радует. Ноябрь — самый непредсказуемый осенний месяц в отношении погоды. Так что не стоит удивляться, что в след за теплыми солнечными деньками погода вдруг преподнесет дождливые и пасмурные дни. На небе начинают собираться серые, низко плывущие свинцовые тучи – предвестники затяжных дождей, продолжающихся целыми сутками. Черные мокрые ветви деревьев почти лишились листвы, а сохранившиеся бурые и сморщенные листья еле держатся на сухих черешках. А в горах в это время уже значительные снегопады. Смотрю в окно, задумавшись. Снежная шапка спускается все ниже, вместе с ней спускаются кабаны, волки и лисы. Скоро начнут бегать охотники.