Герой на подработке. Без царя в голове (СИ) - Тихомирова Елена Владимировна - Страница 32

— Узнав, что Стая осела у заставы, я первым делом и пошёл тебя за компанию брать. Но вы с Элдри уже в Морошки упёрли, — сознался Арнео. — И раз уж я здесь, то какой вывод, э?

— Пока не знаю. После всего сказанного ты можешь и переместиться в пространстве, просто-напросто едко помахав мне рукой на прощание. Вон, хоть в тот же Ингшвард и телепортируешься, оставив меня с носом. Без тебя же я скит не найду?

— Вариант мне, конечно, нравится. Но если так всё время проблем избегать, с которыми жители моего мира сталкиваются, то я постоянно не в курсе чего-либо важного буду. Нет, мне нужно проверить действенность поддельных грамоток. Так что к Свечнику я поеду сам. И тебя с собой возьму. Только раз ты вредный такой, то сначала меня посватаем, а потом уже и делами займёмся.

— А, может, обойдёмся без дурацкого обмена услугами? Акт альтруизма считается очень благородным поступком.

— Иди на хер тогда.

И ох уж это никому не нужное сватовство! Чего оно так далось Арнео? Но нет. Решительно подошёл к избе Митяя и настойчиво постучал в дверь. Открыл ему мужик, внешностью больше похожий на лешего, столь коренаст и волосат он был. На лице из-за топорщащейся бороды и нечёсаных патл виднелись лишь карие глаза и крупный веснушчатый нос.

— Чего вам тут надобно?

— Я друга своего ищу. Натмольда. Сказали у вас он остановился.

— Занят он, — на миг оборачиваясь назад себя, в той же грубой манере ответил мужик.

— А мы не особо побеспокоим.

— Пьян он, вот и спит. Так что пошли вон!

Кулак у мужика был больше Данрадского, а потому мы благоразумно отступили, и я, зевнув, предложил:

— Может, сразу к Анне?

— Вот вечно ты куда-то торопишься! А свадьба, между прочим, дело серьёзное. Оно один раз на всю жизнь.

— И сколько раз ты так женился?

— Двадцать шесть или двадцать девять, — задумался бог и признался. — Не припомню.

— И один раз на всю жизнь?

— Так не на мою же!.. Ладно. Давай, пошли.

Мы снова оказались у калитки с яблоней. Девушка продолжала вязать и на нас словно бы не обращала внимания, пока мы сами не постучались. Тогда она снова оторвалась от крючка и ласково оглядела идиотов.

— Что ж вы возвернулися?

— Не смог я далеко уехать, — Арнео ловко перепрыгнул через калитку, широко раскинул руки и бухнулся на одно колено. — Твоя краса покорила меня. Внутри меня клокочет огонь любви, и я сгораю в нём, как Соколок из баллады о «Незрелом яблочке». Позволь же мне исполнить эту песнь для тебя и, быть может, твоё сердце дрогнет?

Вряд ли в Подранках когда-либо давали представления барды с мировой известностью, а потому после первых ударов по струнам лютни и строф, пропетых чистым голосом, ко двору стеклись все, кому не лень, и даже Митяй с пучеглазой козой, что он намеревался подоить. Слушатели внимали чистосердечно. Это в замках разбалованные благородные ели и смеялись, порой ничуть и не внимая в смысл исполняемой песни, а здесь вот нет. Их за душу брало. Они словно сами по приказу капризной царевны Лялики отправились в путешествие за эксклюзивно синим яблочком, словно бы своими ногами шли они по чужим опасным землям, словно это их сердце разорвалось на куски, когда надменная красавица сказала: «Кислое» и швырнула огрызок в героя.

— И что? Так и умер Соколушка? — утирая лицо от слёз передником, не желала верить в трагичный исход молодка на сносях.

— Лишь соловьи грустно над ним пели всю ночь, а по утру и они отправились в тёплые края. Остался Соколик лежать на земле один одинёшенек. И холодный снег медленно покрывал его, как тёплое одеяло, но не было ему тепло. Ибо был он мёртв, а в груди у него зияла кровавая дыра, — сократил Арнео ранее им пропетые куплеты до такой вот выжимки, после чего ненадолго, словно преисполняясь вселенской грусти, опустил лицо к своим глупым сапогам из алой кожи саламандры да, с надеждой взирая на Анну, протянул ей стальной браслет, украшенный жемчугом. — Не откажи ты мне, девица. Стань женою моей! Не дай сердца лишиться, как Соколику.

— Как же я могу стать ею? — удивилась Анна, и всем присутствующим на миг показалось, что вот он — прототип бессердечной девицы Лялики. — Соколик вон сколько всего для любви своей совершил, а и то желанным не стал. Как я себе приказать могу возлюбить тебя, если другому уже моё сердце отдано?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Открой же мне. Кому?

— Богу нашему. Лариону Свет Солнышку.

Арнео задумчиво посмотрел на скромно выглядывающее из-за облаков солнце, но видно решил пока всякие вычурные затмения не устраивать, и едва устаканившийся после Озриля климат не трогать.

— Тяжело с таким соперником будет, — улыбнулся он и снова перевёл взгляд на девицу, — да только не думаю, что против станет он одну из своих невест мне отдать. Скажи, чего желаешь? И коли твоё слово исполню, то будет оно тебе знаком браслет мой принять.

— А это он дело говорит, — одобрительно зашептались в толпе.

— Где ж дело-то? — насупясь, грозно вопросил седеющий мужичонка с длинным носом и потребовал: — А ну расступись!

Несмотря на свою щуплость, мужичок уверенно упёр руки в бока и подошёл к Арнео:

— Я дядька Анны и отец её названный. Леонтий. Так что ты не с ней, а со мной говори! Где это видно девку работящую со двора сводить, а выкуп не обговаривать! — он с недовольством взглянул на Анну и наотмашь ударил её по лицу. — А ты, дура, в избу давай! Неча тут мужиков созывать, как Епифани-шалаве!

Девушка обиженно прижала к закрасневшейся от удара щеке ладонь, всхлипнула, но послушно и поспешно убежала в дом.

— Я вам не представился. Виноват, что так поторопился, — спокойно сказал Арнео. — Меня зовут Лайрэм Светлый. И я бы хотел Анну в жёны взять. Что убедило бы вас в серьёзности моих намерений?

Леонтий смерил хранителя мира цепким липким взглядом, задерживая взгляд на шпаге и лютне. Затем он так же оглядел меня, сплюнул и гордо заявил:

— Я и Натмольду отказал. А он побогаче вас обоих бродяг будет. Мою девку медяками не выторгуете! Хотели за так кружевницу со двора свести?! Не бывать этому! Пошли прочь, свиньи!

Кажется, причина слепой веры девушки в некоего Лариона становилась яснее некуда. Его ей хотя бы позволяли любить.

— Морьяр, а можно я ему бороду подпалю? — тихонько поинтересовалась у меня Элдри.

— Я-то не против, но ты лучше спроси у Лайрэма.

— Лайрэм, а можно я ему…

— Нет. Пойдём отсюда.

Я не стал возражать. Мы действительно ушли. Взяли коней под уздцы и степенно поехали прочь в сторону топей. Лицо хранителя мира выглядело сосредоточенным, напряжённым, задумчивым и каким-то отрешённо грустным.

— Знаешь, посложнее, чем мне виделось, у нас сватовство выйдет, — наконец, сказал он.

— Денег не хватает?

— Нет. У меня и камушков всяких полно, — рассеянно похлопал себя по груди Арнео. — Но вот с таким типом делиться не хочется. Знаю, что так проще, но не хочется. Понимаешь, не хочу и всё тут! Отчего-то всё доброе и светлое, что я хочу в этом мире создать, никак не приживается. Гниёт от корней. Мой мир трясут дрязги. Из него выпивает силы Тьма. Всё распадается на части. А этот мужик меня… доканал просто-напросто. Теперь я хочу крови, Морьяр.

— Что ты задумал?

— Позови пару парней из Стаи. Пусть приедут и проучат его.

— Так это ты и сам можешь, — усмехнулся я.

— Не хочу руки пачкать. Хочу просто смотреть, как его уделывают, и под конец самому пнуть ногой эту мразь.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Ладно. Только чего звать кого-то? Давай оставим Элдри тут с лошадьми, а я прямо сейчас и окажу тебе услугу в обмен на показ дороги к Ивану?

— Нет, я тебя и так провожу. Не надо мне твоих услуг. — критически оглядел меня бог и прояснил свою щедрость. — Хочу кого повнушительнее.

— Да ты я гляжу привереда!

— А ты я гляжу о себе по-прежнему мнения завышенного!

Элдри ехала между нами, а потому переводила взгляд то на меня, то на Арнео, в зависимости от того, кто говорил. Она сдерживала свой язык и молчала, понимая, что иначе взрослые перестанут болтать лишнее да для детских ушей недостойное.