Дело чести (СИ) - Земляной Андрей Борисович - Страница 7

[1] Deuxième Bureau — Разведка французской армии.

Глава 3

Если человеку не за что умереть, то и незачем жить.

Полковник отдельной казачьей бригады Емельян Пугачёв.

Война, прокатившаяся по Европе, отгремела шесть лет назад, но всюду её следы. И на полях в виде неубранной, сгоревшей военной техники, и в городах, даже в центре, наскоро разбитые скверы, там, где раньше стояли дома, повальная нищета, и преступность, что охватила городские кварталы Франции, Англии, Бельгии и других стран.

В этом ряду, Германская империя, или как немцы сами говорят Рейх, выглядит очень достойно. Благодаря отличной работе полиции, и рабочих дружин, уличная преступность сведена к ничтожно малым величинам, а такой спутник бедности как проституция, загнан на самые задворки городов, и существует под жесточайшим контролем полицейского и медицинского комиссариатов.

Так же Германия быстро восстановила свою столицу — Берлин, воспользовавшись разрухой в совершенно практическом смысле, расчистив центр от традиционной европейской скученности, и расчертив город новыми, широкими проспектами, скверами, и транспортными магистралями.

Берлин двадцать четвёртого года это современный, и устремлённый в будущее город, где есть место и творческой интеллигенции, инженерам, и рабочим, словно живое исполнение наказа канцлера фон Бюлова — Империя дом для всех.

Berliner Morgenpost, 8 апреля 1924 года.

Российская империя, Москва, Кремль.

Пройдя по переходам Большого Дворца, Сергий вошёл в сад под стеклянной крышей, и присев в кресло у накрытого столика сделал приглашающий жест.

— Садитесь, Николай Александрович. Будем чаёвничать. Полагаю, что вы ещё не обедали, и хоть так, червячка заморите.

— Благодарю за честь государь. — Николай сел на краешек кресла.

— Ну-ну, голубчик. Расслабьтесь. — Рюрик раскатисто захохотал. — Ругать вас не за что. Образцовое исполнение долга, и даже более того. Фотографии эти, да аудиозаписи, привели генерального прокурора в настоящую ажитацию. И кстати, он отметил, что с некоторых пор, обвинительные материалы по делам Тайной Канцелярии имеют весьма основательные, и как он сказал «непробиваемые» доказательства в виде фотографий высокого качества, записей голосов, отпечатков пальцев, и прочего. Очень интересовался, что такого произошло в Канцелярии, что так изменился подход к доказательной базе. Так что не за одно дело вас хвалить нужно, но за создание своими руками ещё одной точки опоры законности в империи. А вот это уже дело государственное. Так что примите как промежуточный итог моего одобрения, орден Святого равноапостольного князя Владимира первой степени с мечами и дубовыми листьями, как знак государственных заслуг. — Рюрик повернулся направо, и сразу же перед ним возник личный адъютант с бархатной коробочкой, и указом о награждении в сафьяновой папке. Но прикалывать к кителю Николая не стал, просто положив и папку, и коробочку перед ним на стол. — Это вам за Астрахань. Вскрыть фальшивомонетчиков, да ещё живших под губернаторской поддержкой, дело очень серьёзное. Хотя, все ваши дела, пустяковыми не назвать. — Император помедлил, словно выбирая слова. — По поводу следующей награды, я имел долгий спор с вашим батюшкой, который утверждал, что уже и того довольно. И всё же он меня не убедил, так что, поздравляю князь, производством в полковники по Тайной Канцелярии со старшинством от сегодняшнего дня.

Николай вскочил и вытянулся по стойке смирно.

— Служу отечеству!

— Ну, и как говорят наши вечные недруги британцы, последнее по списку, но не по значению. — Император, чуть наклонился вперёд, словно собирался сказать нечто секретное. — Двадцатого мая, именины Любавушки, так вот она желает видать вас своим кавалером на балу.

— Это высокая честь для меня. — Николай снова вскочил, изобразив на лице радость подобающую случаю.

— Ну, голубчик, не нужно так уж переигрывать. — Рюрик рассмеялся. — Я знаю, что она взбалмошная девчонка и регулярно портит вам кровь. Но, мы тут посоветовались с царицей, и решили, что после окончания университета, пусть поработает в больнице да не столичной, а в провинциальной. Заодно посмотрит, как люди живут, да пообщается с народом накоротке. А то, что-то в голове у неё ветер листья гонит. То ли кто-то нашёптывает ей всякие глупости, то ли ещё что-то.

Но это я к чему. Вы, Николай Александрович к ней уж помягче. Отнеситесь к ней как к капризной, но очень доброй и чувствительной девчонке, которая физически выросла, а внутренне пока так и осталась подростком.

— Да, государь. — Николай поклонился.

Из Кремля, Белоусов-младший выехал в весьма сложных чувствах. С той самой новогодней ночи в Ладоге они с Любавой не встречались. Было правда несколько звонков, и писем, от цесаревны со странными требованиями и угрозами, но вот уже два месяца как всё стихло, и Николай уж было подумал, что миновала его чаша сия, но как выяснилось нет. Или не найдя пары лучше, или ещё что, но Любава, решила таким образом предъявить права на Николая, что само по себе было определённым знаком. Да тут ещё это производство…

Ясно что не будь он тесно знаком с Любавой, то Владимиром всё бы и ограничилось. Да и не считал Николай что сделал что-то выдающееся. Ну, да. Выжал из ситуации всё возможное. Но чудовищно наследил при отходе, и конечно же должен был сразу вызвать помощь, при обнаружении слежки. Просто была эта слежка и вообще всё вокруг такое топорное, и безыскусное, что он посчитал что сам вполне справится.

Вообще, уже давно и с чистой душой, Николай снял бы с себя погоны, превратившись в отставника, но понимал, что с таким хозяйством как Технический Отдел, мало кто справится. Нужно чтобы человек имел довольно редкое сочетание качеств. Оперативную подготовку, инженерное образование, и связи в верхах позволяющие разрешать возникающие конфликты, или как максимум, вообще не зависеть от мнения общества.

Его заместитель был отличным оперативником, но всего остального не имел, а какой-нибудь генерал со стороны, имел бы всё остальное, ничего не понимая в специфической деятельности Тайной Канцелярии.

Так, пребывая в невесёлых размышлениях, Николай остановил машину у ателье братьев Брукс, которые занимались его гардеробом, и потратив полчаса, решил все вопросы с новым мундиром, который по традиции следовало пошить сразу после производства, и на первое время просто переменив погоны, вышел к своему авто уже полковником.

Тайной Канцелярии полковник был званием четвёртого ранга что равнялось армейскому генерал-майору, и китель имел алый шёлковый подбой, золотое шитьё по воротничку и алые отвороты кителя, как у генеральских мундиров.

Время было уже к четырём, так что Николай решил заехать за Анечкой и пообедать уже с ней.

В здании Московского Института Благородных девиц имени государыни Ольги, всегда царила чинная тишина, и покой, даже когда младшие классы выводили по окончании занятий. Для шумных скачек существовали особые площадки, где можно было невозбранно кричать, скакать по затейливым лесенкам, и даже подраться на мягких матах, правда соблюдая нехитрые правила, и всегда под присмотром учителя гимнастики.

А здесь, в огромном холле, где располагались скамейки для ожидающих, все вели себя негромко и очень пристойно, как и подобало детям лучших московских семей.

Казачья охрана, прекрасно знавшая самого Белоусова, Аню, и сестёр Басаргиных, вытянулась по стойке смирно.

— Спасибо за службу братцы. — Николай молниеносным жестом опытного карманника сунул сотенную в карман кителя старшего смены, и в ответ услышал лишь негромкое:

— Рады стараться господин полковник.

Сестры Басаргины, одевались исключительно в немецкое полувоенное платье, которое в самой Германии одевали дамы-военнослужащие и служащие военизированных организаций, типа ЛюфтФара, Германских Железных дорог, и Военно-медицинской службы. Юбка — брюки до щиколотки, длиннополый пиджак, под которым свободно помещался Громобой, с пятью запасными магазинами, и на ногах короткие сапожки на каучуковой подошве.