Дело чести (СИ) - Земляной Андрей Борисович - Страница 20

Воздухолёт, уже шёл над западными областями Малороссии, когда на мостик, влетела растрёпанная стюардесса.

— Пётр Емельяныч, родненький!!!

— Отставить орать, госпожа старшая стюардесса! — Грозно пророкотал капитан. — Доложить спокойно и подробно.

— Да на обзорной палубе, господин один, приставил пистолет к голове малышки и требует второго помощника и парашют.

— Ну пойдём поглядим, кто это такой умный, что у меня на судне разбойничает. — Пётр Емельянович Касаткин неторопливо выбил трубку, о край пепельницы, и спрятав её в карман кителя, пошёл вперёд.

Перед дверьми, ведущими на обзорную палубу, стоял сам второй помощник Белобородов и спокойно инструктировал Надежду Зимину.

— Надя. Как войдёшь, держись за мной, а как остановлюсь, расстегни китель, и встань на расстоянии локтя от меня. — Он обернулся в сторону подходящего капитана. — Добрый вечер, Пётр Емельянович. Сейчас я всё устрою в лучшем виде.

— Это каким-же? — Капитан чуть приподнял кустистые брови. — И какого чёрта он требует именно вас?

— Все вопросы потом если можно. — Николай осторожно заглянул через маленькое окно в дверях. Мужчина в сером костюме в крупную клетку, стоял спиной к панорамному стеклу с белокурой девочкой в голубом платьице с кружевами, крепко прижатой к себе, и держал пистолет Штайр 1912 в правой руке, прижимая ствол к виску девочки. — Ну? — Он обернулся к стюардессе. — Готова?

— Если ты промахнёшься, я его разорву прямо там. — Спокойно ответила Надежда, и Николай, снова кивнув, рывком широко распахнул двери.

— Так, и что это господин хороший вы удумали? — Николай неторопливо шёл по самой нижней, обзорной палубе, откуда можно было любоваться прекрасной панорамой природы, и где сейчас находилось около десятка пассажиров, жмущихся друг г другу.

— Не подходите близко! — Взвизгнул Кжиштоф делая шаг назад. — А то я прострелю девочке голову.

— Ну, хорошо. — Николай тем не менее сделал ещё пару шагов вперёд и остановился в пяти метрах от преступника. — У вас всего восемь патронов. Её, вы убьёте, меня, ну ещё пару человек. А остальные просто порвут вас заживо. Это плохая смерть. Причём многим из тех, в кого вы всадите пулю, ещё повезёт выжить, а вот вам… Вам точно конец. Конец страшный.

— Поднимите руки! — Громче взвизгнул Спекальский. — Он явно терял контроль над ситуацией, и его это здорово нервировало. Снимите пиджак, я хочу видеть, что вы без оружия.

— Да сколько угодно. — Николай сбросил с плеч китель, и крутанулся показывая, что и за спиной у него ничего нет.

— А теперь слушай меня. — Кжиштоф намеренно вдавил пистолет в висок девочке чтобы та вскрикнула. — Принесёшь сейчас алмаз и парашют. Потом выведешь всех с палубы, и я спрыгну через аварийный люк. Сделаешь всё как я сказал, и найдёшь девочку здесь, живой и здоровой.

— Я могу опустить руки? — Николай, не слушая ответ, опустил руки, и правая словно сама собой ушла за спину, ловя рифлёную рукоятку Громобоя, который был заткнут на поясе Надежды под кителем. — Одна просьба. Вы не могли бы не тыкать стволом в девочку. Ей страшно и больно, а при необходимости вы всегда сможете повернуть оружие.

— А если я буду тыкать стволом в тебя? — Как-то прошипел Спекальский и как ему казалось быстро вскинул пистолет на уровень лица, но страшный удар, вырвал оружие из его пальцев, и он не веря смотрел как на плече расплывается уродливая кровавая клякса. А через мгновение сознание поглотило кровавое марево.

Когда второй помощник вошёл в обзорную, капитан тоже зашёл вместе с ним, но остался у дверей, держа карманный Маузер 1910 в руке, засунутой в карман форменных брюк, но взведённый и готовый к стрельбе.

Разговор с бандитом, решившим взять в заложники маленькую девочку, и правда получился коротким. Через несколько минут, раненого в плечо, и связанного преступника Николай потащил за собой за шкирку, оставляя кровавый след на полу. Возле капитана притормозил и приподнял словно котёнка.

— Вот Пётр Емельяныч. Полюбуйтесь.

— А чего на него смотреть. — Капитан вздохнул. — Давай его в баталерку что по правому борту от моей каюты. Она с оранжевым номером на дверце. А я пригоню туда доктора, пусть перевяжет этого молодца. А то вдруг до каторги не доживёт.

Только через два часа, волнения улеглись так, что люди наконец стали расходиться и укладываться спать, а Николай снова прошёлся по всей гондоле, делая замечания по несению службы, и порядку, и только после этого зашёл в каюту капитана.

— Садитесь Николай Александрович. — Капитан, сидевший вместе с доктором, старшей стюардессой, и главным механиком, точным движением разлил всем по пятьдесят граммов. — Решением дежурного врача воздухофлота, всем членам экипажа, не занятым по вахтам, разрешено принять по пятьдесят граммов. Так сказать, для восстановления спокойствия.

— Спасибо. — Николай принял серебряный стаканчик, и осторожно чокнувшись со всеми, метнул его содержимое в горло. Огненная волна прокатилась по пищеводу и мягко вспыхнула в животе, разгоняя по телу живительное тепло. — Ух. Крепка монаршья воля.

— Батя мой гонит, — усмехнулся капитан. — дай бог здоровья старому греховоднику. А мы тут заспорили. Вот вы, Николай Александрович, какой масти будете? Я это почему спрашиваю. Вы ведь к нам ненадолго?

— Ненадолго да. — Николай кивнул. — В Берлине вас уже должен ждать Никаноров Виктор Петрович — ваш второй помощник, а меня примет на борт, курьер, который его туда доставит.

— А что за алмаз, который требовал этот…

— Тот требовал вот этот. — Николай достал из кармана камень в чёрном мешочке, и вытряхнул его себе на ладонь. — Бриллиант из навершия посоха Феофана Грозного. Был похищен пять дней назад из Кремлёвской сокровищницы.

— Ой, мамочки! — Софья Измайлова испуганно прижала кулачки к груди.

— А воздухофлот-то к этому всему каким боком? — Поинтересовался доктор.

— Так я и не летун. — Николай рассмеялся. — Нет, лётная книжка настоящая, и часы что я вылетал настоящие. Только это в свободное время.

— И чем же вы занимаетесь в основное? — Лысоватый доктор чуть опустил круглые очки и взглянул на Николая поверх стёкол.

— А в основное — командую оравой отморозков да ловлю всяких мразей, и отправляю на суд. И уж суд, всем отвешивает от щедрот. — Николай усмехнулся и подцепив пальцем цепочку жетона с соколом, вытащил его наружу. — Тайной канцелярии полковник Белоусов Николай Александрович.

— Самый настоящий полковник? — С круглыми от сладкого ужаса глазами Софья смотрела на Николая.

— Даже более. — Капитан вздохнул и разлил по ещё одной. — Полковник по тайной канцелярии это генерал-майор, если мне не изменяет память. Ладно. Ещё по одной, и по постам. До Берлина ещё дойти нужно.

[1] Кубрик — помещение для размещения личного состава во флоте.

[2] Сальварсан препарат на основе солей мышьяка для лечения сифилиса.

[3] Vacheron Constantin — известная часовая фирма, существующая с 1755 года. Производитель особо дорогих часов.

Глава 8

Уметь планировать, это прекрасно. Но быть готовым к резким поворотам, ещё лучше.

Оливер Кромвель, записки на стене камеры.

Своеобразную точку в споре о правильности осенения себя крестом поставил Патриарх Русской Православной Церкви Филарет.

Когда его спросили об отношении к спору между православными придерживающимися Старого уклада и православными Нового уклада, Филарет сказал, что Господу нашему вообще все эти обряды не нужны.

— Это всё земное, человеческое. Верующий осеняет себя крестом, возводя мост между своим бессмертным духом, бренным телом и Святым Отцом. Это напоминание всем нам и прежде всего себе, о муках земных и пути благочестия и смирения, что заповедовал нам Иисус из Назарета. Наши храмы, колокола и поднятые к небу глаза, они словно маяки, во тьме бытия, чтобы Господь наш увидел детей своих. И все мы пред ликом Его равны, и даже те, кто не ходит в храм, и не осеняет себя крестом, и не блюдёт постов, но хранит в душе своей веру, и те, добрые христиане.