Гарнизон. Крепость (СИ) - Миллер Артур - Страница 33

— Ты принёс нам подарки, дядя Лаахйе?! — сказала она добрым голос, всё ещё не отлипая от его ног.

Мальчики же просто стояли рядом, приветливо улыбаясь.

Тот, быстро погладив свою короткую щетину и, по-молодецки усмехнувшись, протянул руку к девочке и погладил по голове, сказав:

— Эка ты быстрая какая…. — наигранно удивился лесник и немного затянув, рассмеялся и сказал, заметив полный ожиданий взгляд девочки: — Принёс, конечно! Я, да и не принесу?!

— И что там? Кто теперь, может птичка какая? — заговорил, наконец, один из мальчиков, гадая, а потом, когда девочка отлипла, то он и сам обнял лесника, как сделал и второй.

— Что-то вы сегодня больно резвые все… — ответил лесник: — Дайте мне хоть в село зайти, с родичами вашими поздороваться. Вот подождёте немного и отдам я ваши подарки, сами посмотрите, кто там.

Дети немного расстроились, но совсем чуть-чуть, так как сразу же побежали играть дальше, немного пройдясь рядом с Лаахйе.

С ним вышли поздороваться остальные жители деревни, среди которых едва ли наберётся с десяток, так как многие жёны сейчас сидят по домам, да готовят стряпню на обед да ужин: тот мужик в рубахе, старуха, ещё трое-четверо и староста, жилистый, но коротенький дедок, отчего был некий контраст между гигантом-лесником и старичком.

Последний же, после «братаний», спросил:

— Когда ты в следующий раз в лес пойдёшь, кавери? — спросил лесника староста («кавери» — парень, с финского).

— Ох, завтра думал, но морозы совсем дикие, дров много уходит, так что сегодня ближе к вечеру пойду. — ответил тот, ни сколько не задумываясь.

— Вечером? И волков с иным зверем не боишься? — с хитрецой спросил того староста.

— А чего их бояться? Мой отец не боялся, да и дед тоже. А если чего и случиться, то я с ними управлюсь, не зря же лесникам топор дан.

— Эх, лихой ты парень, гордился бы тобой отец, как ты здесь справляешься со всем… — похлопал того по плечу староста.

— Кто знает, может и гордиться, неведомо люду, как там на небесах после смерти всё. — пожав плечами, сказал парень.

— Верно говоришь, честь ему, храбро, говорят, с турками бился… Ладно, бывай. Только не балуй ребятишек сильно, больно любят они подарки твои. — сказал напоследок староста и, крепко пожав руку молодому леснику, зашёл к себе в дом.

И, наконец, повидавшись со всеми, лесник вернулся к детям, наконец спустив с плеча свой мешок:

— Ну вот и дождались вы подарков… — сказал он и запустил руку в мешок, вытаскивая оттуда причудливую фигурку ежа с иголками. Но не острыми, а аккуратно подровнёнными, чтобы не укололся никто. — Это тебе, Ювври.

И лесник протянул игрушку мальчику, который до этого говорил про птичку. Тот удивился странному зверю, до этого им невиданного:

— Лаахйе, кто это такой?

— Это ёж, животное такое, в лесу живёт, толстый и серый, с колючками на спине, отчего его никакой зверь поймать не может. — пояснил лесник.

— А ты их видел? — спросила девочка, тоже рассматривая фигурку ежа, подаренную мальчику.

— Конечно видел, я в лесу чаще всех здесь бываю, много кого видал.

— Ого…. — протянула та задумчиво.

Тот снова полез в мешок, в этот раз вытаскивая оттуда ещё одну игрушку, которая оказалась миниатюрным оленем, причём практически идеальных форм, и даже рога его выполнены практически мастерски.

— А это тебе, Ийве, олень, покровитель лесов наших… Пусть и тебе он благодарствует… — сказал Лаахйе, протягивая зверя девочке.

Та впала в ступор, взяв оленя, сильно удивившись такой красивой игрушке, как и мальчики, причём тот, который ранее гонялся за курицей, предвкушая что-то и для себя, выпалил:

— А у меня кто?! Может медведь?!

Лесник улыбнулся и полез за последней, третьей игрушкой, которой оказался… Ворон, суровый и даже немного страшноватый, но такой же красивый и статный, как и другие игрушки.

— Это… ворона? — не понял мальчик, что за птицу ему подарили.

— Нет, это ворон, большая чёрная птица, славящаяся своей необычной красотой. Бери давай, Игну, а то ведь обратно заберу! — пояснил лесник и с легкой, смешливой суровостью, поторопил мальчика.

Тот, испугавшись, что ему не достанется подарка, быстро же его забрал, крутя и осматривая.

— Ну вот, на этот раз всё. Пора прощаться. — сказал он и, прихватив руками всех троих сразу, крепко их обнял, а затем поставил обратно на землю.

— А когда ты придёшь в следующей раз? — с жалобными глазами спросила девочка.

А затем ей вторили и Игну с Ювври:

— Да, дядя Лаахйе, когда ты снова придёшь? — перебивая друг друга проговорили мальчики.

Лесник, вздохнув, сказал:

— Кто знает. Прийти я могу и завтра, а вот на подарки особое настроение нужно, чтобы душа к ним лежала… Но пока ждёте, то вот как скажу: когда снова настанет такой мороз, каков был сегодня, то в этот день я точно приду к вам с подарками.

— Обещаешь?! — хором спросили дети.

— Обещаю. — кивнув, сказал Лаахйе.

И после этого он отправился назад, в свой дом на краю леса. А вечером, погасив огонь в печи, лесник одел тёплое красное пальто с меховым воротником, доставшееся от отца, а затем и такую же красную, тёплую шапку с хохолком. И, сняв обычный, уже старый топор с крючка на стене, а затем вытащив из-под своей деревянной кровати газовую лампу с ручкой, покинул дом, зайдя к дровнице, откуда вытащил свои длинные и большие сани. На улице, тем временем, стало ещё холоднее, а солнце уже почти зашло за горизонт, едва отражаясь алым пробором в темневшем небе.

— Ух, ну и морозец, совсем холодать стало, как-бы на небеса никто не отошёл. Побыстрее бы из лесу вернуться… — тихо сказал Лаахйе, покачав головой, в одну руку взяв за верёвку сани, а другой положив на них топор, после чего взял свой переносной газовый фонарик, зажигая.

А затем он пошёл в лес, шаркая ногами по подмёрзшему снегу. Шёл он долго, преодолевая мелкие, хлипкие деревца, чтобы наконец выйти к большим, с которых и дров побольше потом нарубить можно будет. Такое место он нашёл всего через час, где, поставив наземь своё «светило», принялся рубить деревья.

Прошло достаточно много времени, прежде чем сани заполнились небольшими брёвнами, оставшимися от пятёрки вырубленных древ. Но, когда Лаахйе собрался уходить, то услышал какой-то странный, манящий звук из глубин леса. Сначала лесник не обращал на него большого внимания, даже успев немного отойти с санями, но затем этот звук усиливался, сливаясь в какие-то приятные мелодии, будто какая-то молодая дева напевает песнь…

И он, словно завороженный, отправился к нему, забыв свой фонарь у саней, но всё же Лаахйе взял с собой топор, по наитию.

Когда он наконец пришёл к источнику этих звуков, то ничего, поначалу, не увидел. Однако затем в темноте, набирая яркость, посреди маленькой опушки, в сугробе… Лежало нечто яркое, отражающееся голубым светом… Оно мелькало и вокруг него сгущались странные, пляшущие тени, причём фигур настолько разных по форме, что и на людей не похожи: рогатые, малые, большие… Но здесь их не было. Но это не показалось леснику странным, и он, подходил всё ближе и ближе, а свет разгорался всё ярче, как и тени — пляша всё быстрее.

— Что за дурман… — прошептал, посмотрев на источник всего этого: человеческое сердце, бьющееся и покрытое тонкой ледяной коркой с узорами. Причём сердце не красное, а синее.

Но, хоть в глубине и понимая всю странность происходящего, Лаахйе протянул к нему руку и взял.

И стало происходить что-то ужасное: лесник упал на колени, из его носа, ушей, глаз — потекла кровь, а по рукам, венам, сосудам, прошла какая-то странная, белёсого цвета волна, а когда дошла до глаз, то те полностью (от белков до зрачков) засветились синим. Но затем от них, от глаз, по всему его телу пробежали синие нити… И парень закричал, но бесшумно, лес не слышал его. Опушку, на которой он сейчас был, накрыл загадочный едва прозрачный колпак…