Некроманты Поляриса. Дилогия (СИ) - Блинова Маргарита - Страница 24

Мирра ещё пару минут размышляла, а потом сунула мне в руки шлейку с тазиком.

— Хорошо. Ты права, — и побежала к водостоку ближайшего дома.

— Я права? — Вот так новости. — Класс! А… уточни в чем.

— Смерть Лауры не случайность. Это цепочка из хлебных крошек. И я должна пойти по ней, — заявила Аш-Сэй, стремительно карабкаясь вверх.

Ну охренеть.

Вот просто встать и охренеть на месте!

— Эй! А как же приказ побыть моим телохранителем? Маньякам руки пообломать, привидениям кукиш продемонстрировать…

— Ой, я тебя умоляю! Да кому ты нужна?

Девушка черной тенью пробежала по крыше, перелетела метра полтора до соседней и скрылась между чердачными выходами, оставив оскорбленную и задетую попутчицу таращиться в пустоту.

«Ауч. Попала прямо в самое сердечко», — не остался безучастным Азра.

Я зарычала и со злости швырнула казан на землю. Раскаялась, подняла, чуток постояла, мысленно перечисляя непечатные эпитеты в адрес некоторых, потом сунула тазик подмышку и подобрала выроненную шлейку, уже догадываясь, что сильно пожалею о своем решении вести этого зубастого монстра в дом. Пожалела.

Жалела всю дорогу до дома (хорошо, что Рычай продиктовал адрес перед уходом).

Жалела все пять кругов, которые этот невменяемый долбоящер носился по лужайке.

Жалела, когда отперла дверь и притихший хитрец резко рванул в дом, который в миг наполнился звоном бьющейся посуды, кряхтением опрокинутой мебели и звучным «хрум-хрум»!

— Ну и сами виноваты! — решила я, царственной походкой заходя внутрь и натыкаясь на внимательный взгляд Севера Праймуса.

ГЛАВА 14. Родные пенаты

Гаденько посмеиваясь, память тотчас напомнила, как вот точно с таким же прямым и открытым взглядом Север прижал меня к книжному стеллажу.

«Мы сделаем это ещё раз?» — испуганно-недоверчиво прошептала я, проводя ладонями по его напряженному торсу и обнимая могучую шею.

«Ты же тоже хочешь», — шепнул он в самые губы, легко поднял, заставив стиснуть его бедра ногами, и нарочито медленно погрузился в меня.

Я закрыла глаза, вспоминая еще парочку неприличных сцен, отчего неконтролируемое чувство возбуждения прокатилось по телу, оставив там, внизу острое желание партнера.

И вот кто бы мог подумать, что я такая испорченная?

Еще хорошо, что только на Севера так реагирую. Если бы меня всякий раз кидало в сексуальные фантазии при виде мужчин, то сгорела бы со стыда.

— Вот что ты со мной делаешь, — с возмущением посмотрела на Севера, а тот…

Тот остался молчалив и безучастен, как и положено человеку, изображенному на картине, висящей в глубине пустого холла.

Сам дом выглядел казенным и типовым, словно при сдаче объекта в пользование комиссия под страхом смерти запретила выражать хозяину свою индивидуальность. А вот картина выбивалась из общей композиции.

Решительно захлопнув дверь, я поставила таз и казан с Азрой на пол и подошла ближе.

Картина была очень красивой, но это был тревожный, зловещий пейзаж.

Север Праймус в полном боевом облачении стоял на возвышении, облокотившись одним плечом на кусок торчащей из земли скальной породы, а на другое закинув меч в черных ножнах. Серебристые волосы до плеч были убраны назад, брови привычно хмурились от солнца, а взгляд опасно-притягательных глаз смотрел четко вперед.

У ног воина лежало знамя с черным вороном и брошенный шлем, за спиной раскинулись укутанные в белые накидки пики гор и темное небо.

«Уби-ить, — прошелестел Азра. — Наш долг убить его».

Я резко обернулась, оставляя Севера за спиной, и вернулась к казану.

— Азра, немедленно отвечай, что за странная реакция? Почему ты взял контроль над телом и заставил меня рискнуть своей жизнью, чтобы убить невиновного человека.

«Не человека. Некроманта».

— Спасибо, ржавый гений, но это я и сама знала.

Азра рассмеялся. И впервые мне стало как-то не по себе от его присутствия в моем сознании.

«Не обманывай себя. Что можно успеть узнать всего за одну короткую человеческую жизнь?»

— Ладно, умник, просвети, — я уперла кулаки в бока и наклонилась над запертым под крышкой узником. — Кто такой Север Праймус? И учти, меня не удовлетворит ответ в духе «меня просто бесит этот высокомерный засранец» или что-то типа того.

«С-с-скверна, — по-змеиному зашипел артефакт, напоминая о своем истинном облике. — Тот, кого не должно быть в этом мире. Тот, кого правильные родители душат в колыбели. Не веришь? Тогда прис-с-слушайся к его дому, почувс-с-ствуй атмос-с-сферу. Человеку не нужна магия, чтобы трепетать от ужас-с-са перед ЭТОЙ с-с-силой».

И я послушно прислушалась, стараясь уловить неуловимое.

Спайка видно не было, зато отчетливо слышался звук наводимой им инспекции: цокот, звон посуды, дребезжание переворачивающихся предметов, довольное урчание. Пожав плечами, я сняла и повесила пальто Палача на плечики, переобулась в мягкие домашние тапочки, которые обнаружила в пуфике у входа, и уверенно двинулась вперед.

«Куда ты пошла?» — возмутился мой вечный внутренний голос.

— Успокойся, я не собираюсь делать глупостей.

Азра громко, издевательски захохотал.

Игнорируя приступ затихающего веселья, завернула направо, пересекла гостиную, совмещенную с обеденным залом, и оказалась в царстве домашнего очага и сытых рассказов.

На кухне.

Заботы заботами, а чуйка шепчет, что пожрать вернувшиеся сыщики потребуют в первую очередь. И раз подлая и коварная Мирра бросила меня на амбразуру домашнего хозяйства, то надо мужественно повязать фартук, мукой провести боевые полосы на щеках и взяться за дело.

— Та-а-ак, и что тут у нас? — протянула я, заглядывая в холодильный шкаф.

Там, в глубоком стазисе заморозки, обнаружилась говяжья нога, пара тушек кролика, яйца, колбаса, лента сосисок. В кладовой пованивала испортившаяся картошка, лук и морковка, а банки с соленьями обросли пылью и пауками.

В шкафчиках наверху нашлись пара упаковок с овсяными кашками и банка неопознанного варенья с утонувшей в засахарившейся жиже ложечкой. В банке с кофе остался только запах.

— Хоть бы гречкой запаслись, — проворчала я, старательно прикидывая, что сделать на ужин.

Внезапно заложило уши, и стало сложно дышать. По дну раковины побежал иней, а из крана вместо капли выпала крохотная льдинка.

Я почувствовала холод и неприятное покалывание, сменившееся странным пощипыванием. Ощущение было таким, словно под одежду пробралась сотня-другая мелких, противных, невидимых насекомых.

Мысли в голове возникали с трудом и такой неохотой, что приходилось совершать волевое усилие, чтобы они заворочались. Желтый орел лампы на потолке потускнел и сжался, будто нечто давило на него со всех сторон, стараясь загасить эту искорку света.

Ничего конкретного не происходило, но я чувствовала каждой клеточкой встревоженной нервной системы: что-то зловещее копило силы, готовясь напасть. Волоски на руках встали дыбом. Волосы на голове тоже попытались повторить этот трюк, но мешали длина и объем.

Я зажмурилась от страха, и тотчас сквозь тишину откуда-то сверху прорвался жуткий, явно предсмертный крик и звук мощного удара.

Вне себя от паники, подгоняемое адреналином тело бросилось вперед, обогнуло кухонный угол и налетело на крадущегося Спайка.

Ящер крался к оставленному без внимания холодильному шкафу, поэтому на внезапное падение человека отреагировал как любой нормальный зверь с нечистой совестью: подпрыгнул и попытался скрыться с места преступления.

Я рвалась в холл, где в казане оказался заперт мой шанс на самозащиту. В узком проходе два наших тела вновь столкнулись, переплелись конечностями и вывалились в гостиную. Ящеру еще ничего, а вот я очень знатно приложилась лбом о пол и зашипела от боли. Удар выбил дурь, запустил цепную реакцию понимания и движок злости.

— Азра! — рявкнула я, отбиваясь от слюняво-испуганной морды Спайка.

«Сама виновата. Нельзя быть такой внушаемой, Тесса», — артефакт не знал, что такое совесть и ее муки.