Некроманты Поляриса. Дилогия (СИ) - Блинова Маргарита - Страница 13

Как хорошо, что я сильнее этого мокрого задохлика.

Решительно откупорив бутылку, я влила живительный экстракт в сопротивляющегося некроманта, подняла на ноги и окликнула Рычая. Тот подпер приятеля с противоположного бока, и мы, сломя голову, побежали в Едритовы подпоры.

— Будь спок, Эди! — вновь пообещала я, распахивая двери «Поющей воблы». — Это классное местечко. Тебе точно понравится.

Но противный Эдвард снова не поверил. Вот уж и не знаю, что его смутило: компания радикально-настроенных служителей в уголочке, медведь за барной стойкой или компания вооруженных воинов в центре зала, но некромант побледнел, икнул и попытался вторично лишиться сознания.

ГЛАВА 7. Бабули некромантов

— Все. Больше не пью, — пообещала я висящей над головой люстре.

«Мы в замке некромантов, девочка, — ехидным голоском пропел артефакт. — С такой впечатлительностью ты будешь просто не просыхать».

Утешил, блин!

— У меня все болит… даже кончики волос, — застонал Эдвард из кресла и попытался принять удобное положение.

Я пронаблюдала за тем, как адепт черной магии встает на колени прямо в кресле, теряет равновесие, падает гудящей головой вниз и замирает в сложно описуемой позе — руки раскинуты в стороны, лицо вжалось в гладкий ворс дорогого ковра, дрожащие колени упираются в подушку кресла, а пятая точка призывно торчит вверх.

И если я вчера добралась до дивана в гостиной полностью без сил и желания снимать одежду с коварными застежками, поэтому встретила похмелье при полном параде, то Эдвард успел-таки частично оголиться.

Многообещающий вид тощих волосатых конечностей и красных трусов в белую незабудку говорили за то, что это зрелище я не забуду. Даже если очень-очень сильно постараюсь. Более того, оно будет преследовать меня в кошмарах и портить романтическое настроение.

«Алконавты, — глумился Азра. — Как вы допились до такого?»

А действительно, как?

Хорошо помню только то, как утром мы с превеликим трудом доползли до замка, умудрившись раз пять потерять отлучившегося по зову природы Эда. Войдя в холл, где нас любезно встречал Уинслоу, Рычай попытался штурмом взять лестницу наверх, стек на пол и отключился. Глядя на его пример, мы с Эдом решили не повторять попытку и свернули в гостиную, расположенную на первом этаже.

О минувшей ночи память хранила только обрывки, отказываясь давать последовательный видеоряд. Лучше всего сохранились воспоминания того, как я втащила упирающихся парней в «Поющую воблу».

Сейчас, на гудящую и относительно трезвую голову, я понимала, что компашка подобралась не самая мирная, но в тот момент на мою сторону встали спасительная сила бренди и фраза «Народ! Че щас расскажу. Вы просто оборжетесь!»

Пока парни переодевались в сухую одежду, заботливо выделенную кем-то из хозяев «Воблы», я демонстрировала публике силу ораторского искусства. Под взрывы хохота нас накормили жареной рыбой с неопознанными мною листами салата, предложили согреться и выставили бутыль без этикетки.

Вот после этого картина реальности рассыпалась на заковыристый пазл с отдельными кусочками. Среди них было знакомство с медведем, который околачивался рядом с барной стойкой. При более близком знакомстве медведь оказался просто большим мужчиной в меховом жилете с такой густой бородой и копной жестких волос, что даже бритва капитулировала.

Медведь работал местным лесничим, а высунувшаяся из кухни хорошенькая девчушка по имени Ринка была его племянницей.

Следующий кусочек пазла сохранил остатки воспоминаний о том, как мы с лесничим до хрипоты спорили об аэродинамических свойствах стрел с медным и алюминиевым наконечниками.

Где околачивались в это время парни? Кажется, Рычай подсел к радикально-настроенным служителям, и они затянули какой-то религиозный гимн. Эдвард не смог проигнорировать тяжелую руку в латной перчатке и фразу «Садись с нами, сопляк!», а потому полвечера пил, кивал и бледнел от рассказов бравых вояк.

Еще я смутно припоминала, как сняла и сунула занудствующий браслет в сумку. Потом, кажется, были танцы, и я почему-то зажигала на барной стойке. Ага, точно. Пока не упала… упала на проходившего мимо мужчину.

Я закрыла глаза, раз за разом повторяя тот миг.

Запах чистого тела с едва уловимыми нотками хвои, чуть влажные серебристые волосы до плеч, хмурые брови и твердый взгляд. Одной рукой мужчина легко прижимал меня к мощной груди, так что даже мыски сапог не касались досок таверны, другой откинул волосы с моего лица, едва уловимо коснувшись кожи. Его глаза светились серебром расплавленного металла и чем-то еще. Чем-то очень опасным, безумным, притягательным.

Под гулкие удары его сердца и мое рваное дыхание мы смотрели друг на друга еще одно мучительно нерешительное мгновение, пока на незнакомца не налетел кто-то из воинов.

«Командор! Идемте за стол», — позвал разрушитель чудесных мгновений, и сероглазый мужчина выпустил меня, чтобы обменяться шутками с приятелем и уйти за стол.

Ушел, чтобы потом сниться мне в неприличных снах все то недолгое время, которое организм сумел урвать для сна.

И, о боги, мое подсознание окончательно спятило, потому что мы с сероглазым красавчиком предавались блуду в… библиотеке! И там было столько самых разнообразных поз… И я кричала тако-о-ое…

Схватившись за гудящие виски, я тихонько взвыла от неловкости и испытала кратковременный приступ сгореть со стыда.

— Все. Больше не пью.

Эдвард вяло поднял руку в знак согласия.

Оглушительно гремя, шаркая и сопя, в комнату вошел бодрый, как молодой козлик, дорвавшийся до соседского огорода, Рычай. Верзила оказался единственным в нашей бравой компании, перед кем спасовало похмелье.

— Я ПРИНЕС КУВШИН С ВОДОЙ!!! — заорал верзила.

Нет, возможно, он сказал это тихо и даже с сочувствием, но убитые алкоголем клетки восприняли фразу как оглушительную какофонию ударных инструментов, каждый из которых колотил по очагу боли в центре черепушки.

— ТЕССА, ДЕРЖИ СТАКАН!!! ЭД… МММ, ДРУГ! НЕМНОГО РАНОВАТО ДЛЯ ЙОГИ!

— Уйди, — взмолилась я.

— Умри, — простонал Эдвард, не меняя положения «попа кверху».

Рычай оценил наше состояние не стояния и поспешил убраться из гостиной. Он ушел, но грохот от его тяжелой поступи ещё долго блуждал внутри моей черепной коробки, отскакивая от стенок, множась эхом и отдаваясь ноющей болью в челюсти.

Прошло еще около трех часов, прежде чем я смогла отскрести свои разбитые телеса от кресла и подняться наверх.

После продолжительного душа, борьбы с постоянно прилипающей шторкой и последовавшим признанием в любви к огромным пушистым полотенцам, стопочкой сложенным в ящике рядом, я протерла запотевшее зеркало.

Я давно смирилась с собственной внешностью, но до конца так и не привыкла. Всякий раз, глядя в зеркало, я слово находила кого-то нового. Вот сегодня, к примеру, зеркальная поверхность демонстрировала растрепанное чучело. Моей помятой роже мог бы позавидовать любой ночной кошмар, а проходящий мимо художник бросился бы зарисовывать будущий шедевр под названием «девочка с похмелья».

Решив, что мне нужен допинг и, чем скорее, тем лучше, я поползла на запах кофе.

На кухне хозяйничал Уинслоу.

Вид бледного дворецкого в идеально черном костюме и нежно-голубом переднике в белый горошек вызвал секундный приступ умиления, после чего я заметила пирог с яблоками, накрытый полотенцем.

— Уинслоу, молю, скажи, что он отравлен, — простонала я, присаживаясь к столу и подпирая рукой все ещё гудящую голову.

— Я как раз пребывал в нерешительности — посыпать сахарной пудрой или, как обычно, крысиным ядом? — сообщил фанат отравы и с ужасным стуком поставил передо мной стакан с мутной жидкостью. — Держите, Тесса, мой фирменный рецепт борьбы с похмельем. Пейте, он не отравлен, — утешил Уинслоу, наблюдая за тем, в каких сомнениях я принюхиваюсь к напитку.

Я пожала плечами, залпом осушила напиток и моментально ощутила чудотворный эффект.