Синестетик (СИ) - Держапольский Виталий Владимирович "Держ" - Страница 29

— Я не могу вернуть тебе зрение, — с сожалением сказал Локхикхаарм, — но у меня есть для тебя один подарок…

— Какой же?

— Я награжу тебя даром предвидения. Но не обольщайся, твоих сил хватит лишь на небольшой отрезок времени, думаю, секунд на двадцать-тридцать. Но по мере роста твоих сил этот отрезок будет увеличиваться. К тому же, у тебя есть для этого все необходимые инструменты.

Он звонко прищелкнул пальцами и посередине комнаты развернулась привычная Роману временная карта. С пальцев Локхикхаарма сорвался узконаправленный изумрудный поток. Ударившись в карту, он заставил её тоже светиться. Больше никаких внешних изменений не произошло.

— И как она работает? — спросил Немков.

— Ты поймешь, — отмахнулся мужчина. — Алгоритм просчета вероятностей, имеющих приоритетный потенциал очень простой. Ты тоже когда-нибудь разберешься в принципе его работы.

— Через миллион лет? — усмехнулся Роман.

— Возможно. А возможно, намного раньше, если найдешь подходящего наставника.

— А есть кто на примете? Кто поможет быстро подняться?

— Был один мудрец, только я не знаю, жив ли он до сих пор… — сомневаясь, произнес Локхикхаарм. Когда-то давно его звали Рабан бен Шивон ха-Закен. Если найдешь — передай ему от меня привет. Ну что, ты готов вернуться?

Роман с сожалением оглядел такую родную, а вместе с тем недосягаемо далекую квартиру. Но плакать поздно, когда почки уже отпали.

— Давай! — разрешил он. — Стой, еще один вопрос: а как тебя зовут? Ведь Локхикхаармы — это название твоего рода?

— Мое имя слишком сложно для твоего понимания, — ответил мужчина.

— Тогда я буду звать тебя Локи. Не против?

— Нет, — согласно кивнул Локхикхаарм.

— Слушай, Локи, а наш с тобой разговор никто не подслушал?

— Да меня не слышал никто уже миллионы лет! — Локи в сердцах влепил кулаком по журнальному столику. — Особенность наложенного Диввами проклятия. Ты первый, кто услышал мой зов! И то, только потому, что мы «одной крови».

— А, вот оно как?

— Да, вот так! Ты готов?

— Трогай, шеф! Перед смертью не надышишься…

Локи прищелкнул пальцами в очередной раз, и на Романа навалились уже подзабытые, но такие привычные ощущения — темнота, вонь, тяжесть бракованного СИМЗа на натертых плечах, жгучая боль в отсутствующих глазах и ломота в мышцах.

***

Он очнулся, стоящим на коленях, со свистом втягивая окорженевшими от мороза крыльями носа ледяной воздух девятого круга через распахнутый иллюминатор защитного костюма. Но, несмотря на обжигающий мороз, чувствовал он себя, скажем так, сносно.

Над ухом все так же надрывался дальнослух голосом перепуганного до желудочных колик Антигона:

— Сука!!! Че ж ты наделал-то, а?! Нам же теперь всем трындец!

Вместо ответа Роман поднял кверху руку с оттопыренным средним пальцем. Он не знал, известен ли этот жест в Шедимском протекторате, так ли трактуется, но ему было на это плевать.

— Живой еще, Хараст? Ты че, падла, творишь? — Дальнослух взорвался новой порцией проклятий.

Роман еще поводил над головой рукой с оттопыренным пальцем, а затем резко поднялся на ноги. Неожиданно перед его внутренним взором мелькнула картинка: он тянет за ногу закоченевший труп, облаченный в рабочий СИМЗ по направлению к входному шлюзу.

«Подарочек, значит, заработал! — догадался Роман. — Спасибо, родной!»

«Кушайте и не обляпайтесь!» — ворвался в его сознание могучий голос Локи.

«И вам не хворать! — ввернул ответную колкость Немков. — Ладно, хорош трындеть, мне работать пора!»

Продолжая монотонно подбираться к основной цели по спасению рабочего СИМЗа, Роман размышлял, что же такого ему сделать, чтобы его поменьше терзали вопросами по возвращению. А что они будут — к бабке не ходи! Ладно, решил он, будем импровизировать!

— Давай, Хараст! Давай, родной! — Видимо, наблюдая, как Роман потихоньку приближается к нужному месту, сменил гнев на милость Антигон. — Стой! — когда Немков едва не споткнулся о лежащее на льду тело, завопил механик. — Присядь и поводи руками по сторонам.

Роман присел, поводил руками для вида (вернувшиеся при распахнутом лючке чувства и так подсказали, где находится труп) и, захватив тело за ногу, развернулся в обратную сторону.

— Хараст, этакий ты засранец! Молодца! — кричал в ухо Немкову перевозбужденный Антигон. — Теперь только по пути не сдохни!

— Хрен вам, а не дохлый Хараст! — буркнул Роман, продолжая тащить «на прицепе» тяжеленое тело. Благо, что снежно-ледяное покрытие круга облегчало ему эту задачу.

— Бери левее! — командовал Антигон. — А то в дверь промажешь!

С трудом затянув тело в переходной шлюз, Роман обессиленно опустился на него сверху, как на банальную табуретку. Немного переведя дух, он поднялся и, крутанув ручку лебедки, закрыл ворота. Едва створки сомкнулись, под потолком заморгала красная лампочка, и раздался пронзительный звук серены.

— Не ссы, Хараст! — выплюнул дальнослух. — Это дезинфекция!

Откуда-то с потолка рухнул поток воды, или какой-то отвратно воняющей жидкости. Роман закашлялся, едва не подавившись этой бурдой, и резко закрыл лючок скафандра. Вскоре поток закончился, сирена замолчала и загорелась зеленая лампочка.

— Дуй к лифту! — распорядился Антигон. — Найдешь?

Но Роман уже и без направляющего голоса Антигона обнаружил вход в лифт. Затянув в него громоздкий СИМЗ с «застрявшим» внутри мертвым телом, Роман поднялся на восьмой круг. Выйдя из лифта, он попал под очередной поток едкой жидкости, прополоскавшей его «до исподнего».

И вот, дверь на «родной» уровень открыта, задание выполнено. И Роман без сил повалился на пол. Встречающий Немкова у дверей шлюза, Антигон подхватил его обессилевшее тело, открыл лючок и насильно запихал ему в рот горсть горьких таблеток.

— Жри, падла такая! Умеешь же напугать! Че, горькие? Глотай, глотай, родной! Хоть и напугал, но выручил… Если не загнешься, я обещание свое выполню! И нахрена ты свой СИМЗ на девятке «распаковал»?

Вопросы сыпались на Романа, как из рога изобилия. Но он не отвечал, лишь тупо улыбался и покачивал головой — недавние приключения его окончательно измотали. Он так и заснул, вырубившись на полу у переходного шлюза, но на его губах «гуляла» счастливая улыбка.

***

— Держи, толстопуз! — Антигон впихнул в потные руки старшего говночерпия две слегка помятые бумажки.

— Чёй-то? — Этвен близоруко прищурился, поднося бумажки к самому носу.

— Разнарядка на перевод в мою бригаду Хараста и Надира!

— Кого? Да ты совсем уже охренел, говновед? — Услышав имена черпальщиков, отчего-то совсем «потерял страх» Этвен. — Хочешь у меня лучших работников отжать? Да я жаловаться буду! На самый верх! — разорялся старший говночерпий, размахивая руками.

Про лучших работников своей канавы он, конечно, не соврал. Но дело было совсем не в этом: с недавнего времени старший говночерпий устроил некое подобие тотализатора, начавшее приносить ему неслабый такой доход. Кто только не ставил против этих двоих ублюдков, продержавшихся и не склеивших ласты, вот уже как с полгода. Разбитые ожидания скорейшего отхода в мир иной слепого Хараста и его приятеля Надира, отзывались приятным звоном монет в бездонных карманах старшего говоночерпия. И тут вдруг такой облом!

— Не отдам! — Грудью встал на защиту «своей», приносящий доход собственности, Этвен.

— Отвали, пузан, пока не зашиб! — с нарочитой ленцой произнес Антигон. — Они, теперь моя собственность! А жалобу, если пальцев на руках не жалко, нацарапай! — И старший механик-фекалоид плотоядно оскалился.

— Сука! Сука! Сука! — не сумев сдержать рвущееся наружу раздражение, завопил Этвен.

Механик был прав: за необоснованную жалобу, протестующую против решения вышестоящего руководства (а, судя по светящейся на бумажке печати, подписана она была собственноручно Главой восьмого круга), опарафинившемуся кляузнику переламывали каждую косточку пальцев руки, чтобы впредь неповадно было левые кляузы царапать!