Кольцо Мерлина (ЛП) - Мунн Уорнер - Страница 9

Он выпил немного бульона и слегка откинулся, отдыхая. Кореника нежно ухаживала за ним, отбирала мягкие кусочки мяса роговой ложкой и клала ему в рот. Он пожевал немного зелени, поморщился от горечи, а затем вдруг набросился на еду и сумел опустошить всю миску.

Поев, он почувствовал себя намного сильнее. Он задавал вопросы Коренице и, наблюдая за ней, пока она объясняла, как его спасли, видел, что она и была, и не была той, кого он любил и на чьей стороне сражался. Он узнал, что она сделала, чтобы защитить и спасти его, и понял, что от него теперь требовалось.

Пошатываясь, он встал и вышел из шатра. Шум водопада, дым костра, блеск солнечного света заставили его прищуриться. Холодный ветер оживил его. Он вернулся и рассмотрел лица уставившихся на него людей.

Глаза Бьярки сверкали, в них были ненависть и угроза.

Выражение лица Фланна было трудно описать; он был сдержан, отстранен, почти безразличен, но в нем было не только отрешение. Ну, конечно! Фланн тоже любил эту девушку, но не ту, которую Гвальхмай знал так хорошо. За его безразличием скрывалась глубоко спрятанная печаль.

Третьим был Скегги, отец девушки. С ним было проще. В его взгляде было ожидание исполнения обещания. Как хорошо Гвальхмай знал этот взгляд! С болью он понял, что обещание, которое он сам когда-то дал, давно пережило того, кому он его давал. Объяснить это окружавшим его людям было равносильно тому, чтобы вскрыть глубокую рану.

«Меня зовут Гвальхмай. Это британское имя, данное мне отцом, который тоже был британцем, хотя считал себя римлянином. У него был могущественный друг по имени Мерлин. Народ Британии называл его чародеем.

Эти двое, вместе с другими, давным-давно отправились из Британии в плавание и обнаружили землю к западу отсюда. Там мой отец стал царем, а Мерлину поклонялись, как богу. Его прозвали Пернатым змеем – Кецалькоатлем, Повелителем ветров. Я его крестный сын. Это кольцо, которое вы видите, и с помощью которого, как мне рассказали, был разведен огонь, я ношу по праву его наследника. Будьте осторожны, не трогайте его. Только я могу невредимым носить его.

Были те, кто говорил, что Мерлин не умер, хотя мой отец присутствовал при погребении. Я знаю только, что, когда его гробницу вскрыли, чтобы покончить со спорами, тела там не было. Я видел это сам. Возможно, он поспал некоторое время и сейчас посещает Землю мертвых, которую долго искал, и, может быть, однажды он вернется. Как и мой отец, он хотел, чтобы земля Алаты была передана под власть императора Рима.

Вот почему мне было поручено стать посланником моего отца. И хотя само послание я потерял, я намерен отправиться к императору Рима, поскольку поклялся священной клятвой на рукояти меча моего отца.

Может быть, Рим находится в смертельной опасности. Тогда Алата станет убежищем для его народа. Я обязан предоставить это убежище тем, кто нуждается в нем. На их кораблях я вернусь домой.

Я прошу вас помочь мне добраться до Рима. Я немного владею магией, которую почерпнул из книг моего крестного отца. Мы можем быть полезны друг другу».

Он взглянул на каждого из них. Поначалу все молчали, но он легко читал их мысли.

Кореника-Тира сияла любовью и гордостью. В ней он не сомневался, хотя теперь было видно, что эта красивая девушка с золотыми волосами во многом отличалась от той, которую он когда-то повстречал. Этого следовало ожидать. Тем не менее, Кореника доминировала над телом. Пока она не оставила его ради другого вместилища души, она была Кореницей.

В глазах других пылала ненависть. Лицо Фланна теперь было открыто. Он мог бы стать хорошим другом при других обстоятельствах, но он не пытался скрыть свои чувства из-за очевидной потери девушки. Его ненависть была не так сильна, как чувство облегчения от мысли, что опасный соперник скоро может исчезнуть.

Бьярки был не так прост. Гвальхмай видел зависть и, как он подозревал, жадность, а может быть, еще и ревность. Придется присматривать за Бьярки.

Однако важнее был Скегги. Хотя рыбак смутно осознавал, что случилось с его дочерью, поймет ли он, что это было необходимо? Могло быть, его возмутило, что с ним никто не посчитался, и он боялся, что может произойти что-нибудь плохое. Очевидно, он очень любил свою дочь.

Гвальхмай попытался успокоить их всех улыбкой, но никто не смотрел ему прямо в глаза. Тем не менее, все трое пообещали помочь поскорее добраться до Рима, каждый по своей причине.

Кнорр пропорол бок о плавающий лед. В то утро они не покинули залив. Пока Бьярки и Фланн конопатили лодку мхом и смолой из запасов, Гвальхмай и девушка отправились искать яйца на верхнем лугу.

Скегги пошел с ними. Ему не хотелось надолго выпускать дочь из виду. Втроем они собрали много гагачьих яиц, больше, чем было нужно, но яйца можно легко сохранить, если опускать их в кипяток порция за порцией на несколько мгновений. Внутренняя часть оказывается хорошо изолированной от воздуха и останется сырой, но свежей в течение довольно долгого времени.

Когда все дела были сделаны, день почти закончился. К сожалению, до сих пор не попадалась дичь. Однако они зажарили пару уток и теперь благородно пировали, несмотря на отсутствие красного мяса. Один Бьярки был недоволен.

Теперь, когда ему было хорошо, сухо, тепло, потому что все ели в шатре, защищавшем от постоянного ветра, он жаждал эля, которого не было. Чем больше он думал о пиве, тем сильнее ему хотелось выпить. Закрыв глаза, он видел кувшины и бочки, кожаные бутылки и рога, наполненные вкусным, пьянящим, пенистым элем.

Еда – это хорошо, тепло – тоже хорошо. Эль был и тем, и другим. Кроме того, мысли о пиве навеяли мечты, роскошные видения, которые обострили его медленный ум.

Он облизнул губы и нахмурился. Если они направятся на запад, завтра или послезавтра, они придут к тому месту, где с холма он видел дым. А там, где были люди, было пиво.

Везде, где было пиво, были те, кто его пил, а когда люди вместе пьют, они легко заводят друзей. Друзья думают одинаково. Они помогают друг другу. Вполне возможно, что хороший друг может помочь уничтожить врага.

В эту ночь Бьярки спалось намного лучше, чем в предыдущую.

3

Celi Dei – Дети божьи

Когда бледное утро отогнало тусклую тьму короткой ночи, люди поднялись. Они уже привыкли к звуку водопада, но пронзительные крики водоплавающих птиц, которые занялись утренней ловлей рыбы, послужили сигналом, что пора сворачивать лагерь.

Они слегка перекусили, не разводя огня. Лодку быстро скатили на воду по бревнам из плавника, осмотрели и обнаружили, что она исправна. Море было совершенно спокойным, что (конечно, они не могли этого знать) случалось очень редко у этих берегов. Хотя день был серый с массой грозных туч, сильного ветра не было.

Бриз, наполнивший парус, дул в западном направлении, что порадовало Бьярки. Остальных это тоже устраивало, потому что никто не хотел возвращаться к леднику и постоянно падающему пеплу, который окутывал ледник черной вуалью.

Они вышли из бухты на веслах и отошли подальше от берега, прежде чем поймали попутный ветер. Подняв весла, пошли на запад под парусом, следуя вдоль опасного побережья примерно в миле от берега или около того, потому что белые полосы пены и брызг ближе к берегу указывали на незаметные под водой рифы из зазубренной вулканической породы.

С этого расстояния открывался великолепный вид на черные заснеженные горы. Некоторые из них испускали струи белого водяного пара из многочисленных трещин, другие извергали темный дым – все из-за внутреннего жара, клокотавшего под смятой, истерзанной землей. И все же это была величественная картина.

Скегги заметил: «Должно быть, это та земля, которую швед Гардар открыл около 10 лет назад, когда ходил в военный поход на Гебридские острова. Как и нас, его сбило с курса, и он высадился где-то на побережье необитаемой земли, которую назвал Снежной. Возможно, это было где-то здесь».