Лучшие враги (СИ) - Ефиминюк Марина Владимировна - Страница 18

— Уважаемый господин мэр, предлагаю сделку…

Из портрета вырвался клуб черного дыма, который из себя представлял «уважаемый господин», и выстрелил мне в лицо. Звонко чихнув, я помахала перед носом ладошкой и попыталась снова вступить в цивилизованные переговоры:

— Господин мэр, я несколько разочарована…

Степень моего разочарования привидение, конечно, оценить было неспособно и с разоренного стола отправило мне в голову шкатулку. Резная вещица летела, хлопала крышкой, как пастью, и теряла по дороге именные мэрские карточки. Пришлось взмахом руки отбросить ее к стенке. С грохотом она рассыпалась на кусочки, визитки закружились в воздухе и медленно опали на загаженный паркет.

— Значит так, нечисть… — процедила я, упирая руки в бока. — Не то чтобы я не могла засунуть тебя в бутылку силой, просто проявляю уважение к существу слабее. Выбирай: вечная смерть или жизнь в тихом месте с видом на озеро Истван и с единственным собственником?

Надо же, как красиво описала дедовский кабинет, что самой стало завидно и захотелось там поселиться! В общем, для меня выбор был очевиден, для бывшего мэра не совсем. Он некоторое время носился холодным сквозняком по помещению, колотил чудом сохранившиеся вещи, звенел стеклом на полу. В конечном итоге так разлетался негодяй, что задрал мне юбку до коленей. Пока подол опадал, я успела обнаружить на остром носу почти новых туфель некрасивую царапину явно местного производства.

— Развею… — вкрадчиво пригрозила я и для острастки щелкнула пальцами, выстраивая непрошибаемую стену.

Призрак оказался не из самых ловких и догадливых, а может, при жизни мэр страдал дальнозоркостью, но раздался ясный звук от удара. По воздуху, как по водной глади, поплыли круги. Воображение живо дорисовало, как достопочтенный градоправитель с обширными формами, густыми усами и глазами на выкате карикатурно стекает вниз. Видимо, удар подействовал на него отрезвляюще, и мэр полез в бутылку. В этот раз в прямом смысле слова: в винной таре заклубился дымок.

— Вы сделали абсолютно правильный выбор, господин мэр. Согласитесь, приятно даже после смерти попортить нервы старому другу, — улыбнулась я, заткнула горлышко пробкой и немедленно поставила магическую печать, что бы господин мэр не передумал переезжать под бок к Парнасу. Нечисть бывает ужасно непостоянной. Не хотелось бы развеивать бесхозный призрак просто оттого, что он дурен и не понимает моего… в смысле, собственного счастья.

С довольной улыбкой я толкнула дверь… Та оказалась надежно заперта. Магия на замок не действовала. Вернее, подействовала: закрыла его на три оборота, а потом открыла обратно потому, как только последний деби… очень неосторожный маг запрется в комнате с призраком, отрезав свободный путь к отступлению. И я понятия не имею, что за чудный человек забаррикадировал этот самый путь.

Страшно заинтригованная я налегла на дверь плечом, но она поддаваться не захотела.

— Смотри, призрак хочет выползти наружу! — шептались в приемной мои славные наниматели.

— Святые демоны, даже проклятия на вас, чудаки, жалко, — покачала я головой.

С помощью магии и бранного слова тяжелая дверь из мореного дуба эффектно, с треском и стуком, раскрылась, вмазавшись ручкой в стену. Наступило ошарашенное молчание. Из приемной на меня таращились двое опытных «ловцов на привидения», хорошенько помянувших мэра белым игристым. На полу валялась разломанная не две части священная швабра.

— Вы что, дверь шваброй подперли? — тихо спросила я.

— У вас там такой грохот стоял, что мы думали все… — выпалил счетовод Ходж, пожертвовавший священным оружием простив потусторонних сил.

— Что все? — уточнила я.

— Надо дверь замуровывать… — получив тычок от коллеги, он прикусил язык. И это не фигура речи.

— Но обошлось, — широко и фальшиво улыбнулся Боуз.

— И вы вышли на своих двоих, — поддакнул Ходж.

— По-прежнему в туфельках на каблуках, — попытался сгладить секретарь и быстро перевел тему: — Так господин мэр уже в бутылке?

Я продемонстрировала сосуд. Четкость зрения у соратников несколько пострадала под действием пузырьков в игристом. Они согнулись и приблизили носы, стараясь рассмотреть содержимое бутылки. Содержимое разозлилось: завертелось, закружилось и попыталось сорвать пробку.

— Господи помоги, какой агрессивный! — охнул Боуз, отпрянув от греха подальше назад. — Так куда вы его теперь, госпожа чародейка?

— В тихое и уютное место, — туманно пояснила я.

— На кладбище, что ли?

— Вроде того. На кладбище девичьих надежд и амбиций, — фыркнула я. — Уверена, он прекрасно там приживется. Хозяин этого кладбища без сомнений будет удивлен.

— Напрасно вы надеетесь, после смерти характер мэра страшно испортился! — охнул секретарь и зачем-то принялся извиняться перед бутылкой: — Не поймите меня неправильно, господин мэр, но я чуть из-за вас не поседел!

— Боуз, он вас все равно не слышит, — уверила я.

— Счастье-то какое, — пробормотал он, вытащил из кармана носовой платок и промокнул взмокший лоб. — Так что, мы уже можем праздновать?

— А чем вы до этого занимались? — намекнула я на почти осушенный графин с игристым вином.

— Нервы лечили, госпожа темная феечка, — вздохнул счетовод и потер пальцем покрасневший глаз. — Знаете, как страшно за вас было, а успокоительную настойку выпили еще на прошлой неделе. Кстати, не хотите с нами подлечить нервическую систему? Очень душевно исцеляется.

— Когда-нибудь в другой раз, — не задумываясь, отказала я собутыльникам.

— В другой раз у нас не будет игристого белого за четыре монеты за бутылку, — вздохнул счетовод и на свет проверил графин, словно прикидывая, сколько снадобья от буйной неврастении еще осталось.

Они кинулись меня провожать. В смысле, провожать нас с мэром, сидящим в бутылке, но лучше бы остались наводить порядок к встрече нового градоправителя. Идти с ними по-человечески было решительно невозможно. Просто сартарский стыд!

Счетовод, отдавший в жертву любимую швабру, теперь нежно обнимал хрустальный графин и пытался по пути заплутать. Перепутать маршрут даже было сложно — затертый, истоптанный ковер, как волшебная тропинка, четко вел к лестнице, а оттуда сбегал в холл. Но белое игристое погасило Ходжу сознание, и он тишком попытался выйти в запертый архив. Три раза. Зато у Боуза вино зажгло на лице светлую, счастливую улыбку. Или же он очень радовался переезду умершего градоправителя.

Холл оказался пуст. Зрительный зал, не увидев ничего любопытного, сам собой опустел. Меня довели до коляски и помогли усесться. Только я пристроила бутылку с мэром на сиденье, как к коляске подскочил патлатый мужик самого могучего телосложения и легким движением плеч раскидал моих проводников в разные стороны. Я почти решила, что он хочет отобрать бутылку с мэром, но услыхала:

— Госпожа чародейка, помоги! Все разбежались, но я в тебя верю.

— И поэтому не сбежал, — договорила за него я, расправляя на коленях платье. — С чего такая честь?

— У меня теща в гробу вертится!

— Ты это видел лично? — сухо поинтересовалась я, пытаясь прикинуть, как послать уважаемого без брани и проклятий.

— Она во сне ко мне ходит и говорит, что ей тесно. Нет, мы и впрямь ошиблись с размером, когда дело до погребения дошло…

— То есть ты предлагаешь мне взять лопату и расширить твоей дорогой матушке последнее пристанище? — изогнула я брови.

— Заговорить, зачаровать, заколдовать! Да что угодно! Только пусть она уже спит себе покойно, крепко и никого не тревожит.

— Не могу, — покачала я головой.

Совершенно бесчеловечно отправлять чародейку, приехавшую за котелком, на кладбище.

— Фея, господин мясник, очень хороший человек и добросовестный торговый партнер! — вступил в переговоры Боуз. — Он три раза в неделю привозит в замок мясо!

— Привозил, привожу и буду привозить! — сам того не понимая, начал торжественно заключать сделку с темной магией «добросовестный партнер» и даже ударил себя кулачищем по мощной груди, выбив каркающий кашель. — Клянусь, завтра же доставлю самый свежий говяжий окорок.