Лучшие враги (СИ) - Ефиминюк Марина Владимировна - Страница 11

— У меня принцип никого не проклинать во время еды.

— Серьезно?

— Но ещё я верю в гибкость принципов, — добавила я и попыталась прикоснуться к нему пальцем с дымящимся на самом кончике заклятием онемения.

Калеб так ловко сжал мою руку в большой ладони, что оставалось только удивленно моргнуть. Удивиться было чему: и неожиданному ощущению чужого тепла, и молниеносной реакции противника, и — это главное! — очень подозрительному шипению, словно кто-то плеснул воду на тлеющую головешку. Я быстро вырвала руку из кокона его ладони и проверила палец, но ничего подозрительного не обнаружила.

— Извини, рефлекс, — с сожалением поморщился Калеб.

— У тебя рефлекс хватать девушек за пальцы?! — прошипела я возмущенно, но тихо, что бы не догадался, что мы вообще-то скандалили.

— Он ещё может дымить? Или все: погас с концами? — выпытывал он, а в его тарелке между тем завертелась бульонная воронка, обнажившая фарфоровое дно. От нее шел черный дымок, намекающий, что невеста успела наколдовать бурю. Юшка нахально выплеснулась через край, выпали на скатерть кусочки овощей. Наконец в тарелке наступил полный штиль, но остался столь же полный хаос.

— Да, он все еще может дымить, — сухо прокомментировала я.

От кулинарно-магической перепалки нас отвлекло сдержанное покашливание деда. Оказалось, что половина длинного стола не спускала глаз с нашего угла.

— А что, правду говорят, будто по академии Деймран разгуливают умертвия, а призраков прячут в стеклянные бутылки? — вдруг спросила Люсиль, заставив всех, кто сидел рядом, с интересом прислушаться.

Немедленно вспоминался парад воскрешенных мертвецов в день защиты дипломов на отделении некромантии и зеленые бутылки с полупрозрачным дымком, закупоренные заговоренные пробками, в кабинете темной магии. Я согласно кивнула:

— Правда.

— И тебе не было страшно? — округлила глаза Люсиль.

— Да что их бояться? Они ведь уже мертвые, от магии точно не издохнут… — заметив, как болезненно, словно прикусила язык, сморщилась тетушка Мириам, я осеклась и добавила: — В смысле, их всегда можно остановить.

— Девочки, зачем за столом обсуждать такие странные вещи? — шикнула Летисия, которая путем распила тщательно умертвляла один тоненький салатный листик. — Поговорить совсем не о чем? Эннари, ты, к слову, чудесно выглядишь.

— Благодарю, тетушка, — кивнула я.

— Раскроешь имя мастера, которые делал магическую маску? — страшно оживилась Люсиль, словно на рассвете собиралась прыгнуть в портальные ворота, чтобы к открытию оказаться у дверей косметической лавки.

Только я собиралась изящно съехидничать, как Мириам в лоб спросила:

— И надолго ты к нам, Эннари?

Подозреваю, что она выставила бы меня с вещичками прямо в ночь, да и я после дедовского выпада с замужеством предпочла бы творить добрые дела во имя Истванов где-нибудь подальше от Истванов. Но разве можно доставить столько удовольствия тетке, в детстве называвшей меня противной, неблагодарной девчонкой?

— Навсегда, — не моргнув глазом, соврала я.

— Навсегда — это насколько? — зашептала Люсиль. — Это надолго? Видимо, не на неделю, как все говорили…

— Значит, ты решила обосноваться в замке? — не обращая внимания на лепет дочери, резюмировала Мириам. — Уже знаешь, чем будешь заниматься? Не уверена, что мы найдем место под мастерскую для темной чародейки. Этой осенью Эбигейл открывает магическую школу, как понимаешь, вряд ли такое соседство понравится родителям воспитанников.

— И много воспитанников? — искренне заинтересовалась я.

— Пока идет набор, — нервно дернув плечом, ответила кузина.

— Безусловно, место под мастерскую найдется, — веско перебил обсуждения дед.

Видимо, чувствовал, что я почти приколдовывала багажу крылья и собралась улететь в сторону заката.

— Конечно! — заторопилась согласиться Эбигейл. — У нас же тьма пустующих хозяйственных построек. Правда, дядюшка Эсмаил?

Упитанный, лысоватый смотритель замка, сидящий по соседству с Вайроном, спокойно прихлебывал супчик и, не ожидая такой пакости от племянницы, поперхнулся. Видимо, считал, что ведьмы, как мыши: сначала заводилась одна, а потом ниоткуда появлялся целый шабаш. Громко кашлянув, он обвел стол озабоченным взглядом и пробормотал:

— Разумеется. Въезжай и колдуй, сколько душе угодно.

Очаровательная идея переселить меня поближе к конюшням или, что ещё задорнее, к псарне! Хорошо, что в Истване не было скотного двора, продукты в замок доставляли местные торговцы и фермеры, иначе отправили бы в свинарник.

— Подземелье опять-таки пустует, — подхватила я.

— Верно, — с энтузиазмом махнула вилкой Эбигейл. — Я совершенно забыла о подземелье!

— Одно плохо: если что-нибудь в мастерской взорвется, то весь замок рухнет, — с иронией добавил Калеб, и улыбка Эбби как-то разом подувяла.

— Или всегда можно выселить привратника, — нахально предложила я. — У него отличный домик. Очень крепкий!

Тут в разговор вновь вмешался дед, видимо, убоявшийся, что наши рассуждения приведут дядьку Эсмаила к остановке сердца, и ужин закончится трагедией.

— Не рановато думаешь о мастерской, Эннари? Разве у тебя сейчас не мало забот?

Истинная правда: проблем и забот полный дорожный сундук! И вы их, дорогой дед, создали.

— Дедушка, мы просто обязаны устроить прием в честь возвращения Эннари! — с энтузиазмом предложила Эбигейл. — Можно приурочить к празднику урожая.

Главное, не заставляйте меня наряжаться феей осени с венком из опавших кленовых листьев на башке.

— Лучше к помолвке, — поправил он.

— К чьей? — удивился народ.

У невесты вновь задергалось нижнее веко, и только жених оставался спокойным, как деревянный божок. Прихлебывал себе вино и не выказывал ровным счетом никакого волнения.

— Не вижу смысла и дальше скрывать, — повернулся к нам дед, и веко у меня задергалось ещё сильнее, совсем как у припадочной. — Дело уже решенное: Эннари и Калеб поженятся, когда ляжет снег. Мы должны провести ритуал обручения до сезона золотой листвы.

Из руки Эбби выпала вилка и со звоном ударилась о край фарфоровой тарелки, а тетушка Мириам бросила на меня такой взгляд, словно с наслаждением представила отбивной, которую требовалось отходить поварским топориком или вообще порубить на бифштекс. Зато остальные пришли в страшнейшее возбуждение, а тетушка Люсиль от удивления проглотила хлеб вместо салатного листика.

— Какая чудесная новость! Поздравляю! — воскликнула она, потянувшись за добавкой к хлебной корзинке.

— Прекрасный исход! — с облегчением согласился дядька Эсмаил. — От души вас поздравляю, молодые люди!

Наверняка свадьбе единственной дочери, сорокалетней старой девы, сидящей здесь же, за столом, смотритель обрадовался бы меньше. Видимо, он считал, что я окажусь слишком занята подготовкой к многочисленным свадебным обрядам, что бы заводить в Истване собственный шабаш, и теперь его ненаглядным хозяйственным постройкам ровным счетом ничего не угрожает. Никаких кровавых обрядов черной магии и разудалых плясок с ночи до утра под звуки дьявольской лютни и хоровое пение.

— Энни, вы с Калебом отлично смотритесь! — зачирикала Люсиль. — Уверена, у вас будут очень красивые детки!

Жених не сдержал смешка, у меня поползли на лоб брови, по лицу Эбигейл прошла болезненная судорога.

— Считаешь? — спросил Калеб очень странным голосом, больше похожим на веселый, чем на ироничный.

По-моему, только Люси не очевидно, что брак договорной. Конечно, она и в детстве была на редкость бесхитростной, но я-то по наивности полагала, будто замок Истван и его обитатели способны из кого угодно вытравить незамутненное простодушие.

— Ни капельки не сомневаюсь! — с жаром уверила она и вдруг охнула: — Эбби, зачем ты отдавила мне ногу под столом? У меня атласные туфли!

— Просто держи… ноги при себе, — вспыхнула та и принялась сосредоточенно нарезать в тарелке еду.

Тут на меня и снизошло озарение! Эбигейл была влюблена в моего жениха! Однозначно, что безответно и, похоже, абсолютно безнадежно. Разговоры о свадьбе и прочей брачной чепухе встали ей костью в горле… Как и тетушке Мириам. Почти уверена, что мать Люсиль вынашивала планы отдать дочь в надежные, сильные руки приличного холостяка с хорошей магической родословной и наследством семьи Грэм.