Гиан (СИ) - Зубачева Татьяна Николаевна - Страница 7

   - Это не пропадёт. Не бойся.

   И он послушно последовал за ней. Большая комната изменилась. В ней стало светло и просторно. А откуда свет - непонятно. Одна из стен словно затянута полупрозрачной тканью - отец как-то купил матери у Су?меречных такой платок, и она надевала его только по очень большим праздникам. А три другие стены в узорах, и двери, через которую они вошли, даже не найти. Посередине стол и два табурета. На столе тарелки и миски. Выглядели они вполне привычно. Он сел за стол и, не дожидаясь её слов, принялся за еду. Ведь он уже два года на мужской половине, а мужчина ест первым. Поэтому он вежливо съедал из каждой тарелки и миски ровно половину и отодвигал к ней. Но она не ела, а молча смотрела на него.

   - А ты почему не ешь? - не выдержал он.

   - Ты оставил это для меня? - удивилась она.

   - Ну да, - удивился он её незнанию и стал объяснять. - Я уже два года на мужской половине. Мужчины едят первыми. Если женщина рядом, ей оставляют.

   Она кивнула.

   - Я поняла. Спасибо. Но здесь другие обычаи. Это всё тебе.

   Он пытливо посмотрел на неё.

   - У Сумеречных по-другому? Почему?

   - Так устроен мир. У всех свои обычаи. Так что доедай. Или тебе не нравится?

   - Нравится, - не очень уверенно ответил он и стал доедать.

   И тут он вспомнил, что не спросил главного.

   - А кто ты?

   Она чирикнула и улыбнулась его попытке повторить.

   - У тебя всё равно не получится. Но... можешь называть меня Айей.

   - Айя? - повторил он.

   Она кивнула.

   - Правильно. А как тебя зовут, я знаю. Ты Барс.

   Он с невольным удовольствием отметил, что и его имя у неё совсем правильно не получилось, и кивнул. Значит, в её семью его не берут, тогда бы дали новое имя. Но он и не раб, рабу не оставляют имени. Так кто же он? Додумать она ему не дала.

   - Доел? Больше не хочешь?

   Он оглядел опустевшие тарелки и миски и покачал головой.

   - Нет.

   Она встала.

   - Пойдём. Я покажу, где ты будешь спать.

   Идя за ней, он оглянулся через плечо и успел увидеть, как стол с посудой и табуреты ушли сквозь пол вниз, и даже следа не осталось.

   - Ну же, иди.

   Она за край сдвинула полупрозрачную ткань, открывая маленькую комнату. Он послушно вошёл, потрогав по дороге ткань, чуть шершавую и приятно прохладную. Мать ни разу не разрешила ему потрогать свой платок. Какая же богачка Айя, у нее целая занавесь такая. Интересно, все Сумеречные такие богатые или только семья Айи? Эта комната заметно меньше, у стены ложе, покрытое пушистым одеялом из тёмно-коричневого меха. Горный козёл? Кто же у Айи такой охотник? И тут же сообразил, что Сумеречные - торговцы, им охотиться незачем, они что угодно себе наменять могут. Круглый табурет на трёх ножках. Пол тоже пушистый. Это такой ковёр? Да, яркий, узорчатый.

   - Смотри. Одежду сложишь сюда.

   - А она не исчезнет?

   - Нет, - улыбается Айя. - А теперь смотри. Видишь?

   В углу комнаты ещё занавеска, а за ней... Да, такого он никогда не видел...

   ...Свое первое знакомство с уборной Гиан вспоминать не любил. Уже тогда понимал, каким дураком и дикарём выглядел. И потом, когда уже ему приходилось кого-то знакомить с этим, старался сделать процедуру как можно короче, а если позволяли условия, то и нагляднее. Этот вариант, кстати, давал наилучший результат, но, к сожалению, был не всегда применим. Айя, надо отдать ей должное, справилась неплохо. Он всё по-нял и запомнил с первого раза.

   Гиан оглядел убранную кухню и пошёл в комнату. Спрыгнув с этажер-ки, Золотинка последовала за ним.

   В комнате светло, просторно, пахнет цветами. Пушистый ковер на полу, живые вьюнки, оплетающие окна и двери, усыпаны мелкими нежно-ро-зовыми, голубоватыми и белыми цветами, широкая низкая тахта застелена блестящим, приглашающим поваляться покрывалом, на полочке у изголовья две изящные статуэтки с Дорсая и грубый необработанный камень с одной из безымянных планет, где он проходил практику. Камень иск-рится, бросая цветные блики на статуэтки, и они кажутся шевелящимися. Ещё две картины, не голографии, а написанные по-настоящему, молекуляр-ными красками на натуральном холсте-паутинке - подарок одноклассни-ка. Его подлинного имени никто выговорить не мог: в слишком многих языках оно походило на ругательство, и мальчишку прозвали Глазастым. Подружились они не сразу, но потом несколько лет составляли неразлуч-ную пару. На углублённый курс изображений ходили оба. Но он остался хорошим ремесленником, а Глазастый стал Художником. Теперь-то его род-ная планета согласна, да что там, жаждет его возвращения, Глазастый в его прошлый приезд рассказывал, как к нему засылали визитёров...

   ... - А ты?

   Глазастый смеётся.

   - Максимально вежливо выставил за дверь. Во-первых, мне не нужны судебные споры. А во-вторых, я не хочу.

   - Это во-первых, - поправляет он Глазастого.

   - Верно понимаешь, Гиан, - Глазастый салютует ему стаканом. - Сколько звёздочек на воротник прибавил?

   Теперь смеётся он.

   - Ни одной.